Дарья Калинина - Фанат Казановы

   Но тот человек, который напал на Тату, не слышал ничего и никого. Темный длинный плащ с капюшоном скрывал его фигуру, но зато мешал хорошо слышать и видеть то, что происходит вокруг. Не увидел он и вылетевшего из-за деревьев майора. А когда увидел, было уже поздно.

   Зарычав, майор отпихнул Тату в сторону. И схватив ее обидчика, упал вместе с ним на землю. Тот оказался не робкого десятка. И сражался изо всех сил. Майору приходилось не сладко. Он уже схлопотал пару ощутимых ударов по почкам, когда к дерущимся подоспели подруги. Да и Тата, скинув с шеи блестящую удавку и отдышавшись, кинулась на помощь к любимому.

   – Отстань от него! – кричала Тата, вцепляясь зубами в ногу врага. – А еще профессор! Слезь!

   Подруги к совести профессора не взывали. Они просто сосредоточенно пытались помешать тому вцепиться своими сухими руками с длинными костлявыми пальцами, украшенными маникюром, в горло майора. Маникюр! Киру словно током ударило! Она изловчилась и, схватив капюшон человека в плаще, сдернула его с головы.

   – Смотрите! – торжествующе закричала она. – Это же не профессор! Это баба!

   Обнажившаяся голова в самом деле никак не могла принадлежать профессору. Профессор давно подрастерял девять десятых своих волос. А оставшиеся коротко стриг. В то время, как у напавшего на Тату человека, волосы были длинные, ногти с маникюром. И черты лица женские и до боли знакомые.

   – Это же секретарша! Карга Ивановна!

   Тата изумилась:

   – А где профессор?

   – Нету.

   – А... Ничего не понимаю! А кто же в таком случае пытался меня задушить?

   – Она и пыталась. Карга Ивановна.

   – А зачем?

   Этот вопрос лучше всего было задать сестричке профессора Кузнецова и его секретарше по совместительству.

   Выпученные глазки последней испуганно метались по лицам окруживших ее людей.

   – Кто вы такие? Что вам тут надо? Убирайтесь!

   – Вот это уж фигушки! – покачал головой майор. – Вы задержаны при попытке покушения на жизнь человека. Это я вам заявляю как официальный представитель следствия!

   Он еще не успел отдышаться после схватки с Каргой. И выглядел несколько потрясенным. Подумать только, какая-то престарелая тетка едва не одержала над ним верх. И ведь победа была почти на ее стороне. Если бы не Тата и не подоспевшие девушки, то майора могла задушить свихнувшаяся старуха. Кому сказать, на смех поднимут!

   Поэтому настроение у майора было далеко не самое радужное. Но тут его взгляд упал на Тату. Живую, целую и невредимую Тату! И майор почувствовал, как оскорбленное самолюбие отступает прочь. Плевать на то, что он оказался не на высоте. Хотя, конечно, если разобраться, это здорово обидно. Что он за мужик такой, если его любимую девушку спасает не он сам, а ее подруги.

   Но тут же майор подумал, а с чего вдруг эти подруги оказались тут? Выходит, они все знали? Они были в курсе, а его привезли словно несмышленого бычка на веревочке?

   – Та-а-ак! – протянул майор нехорошим голосом, оглядывая собравшихся девчонок тяжелым взглядом. – Ну что теперь, драгоценные вы мои? Будем признаваться или как?

   Настроение у подруг, когда они возвращались в город, было не самым радужным. Майор все еще дулся на них и особенно на Тату за то, что они действовали за его спиной. И даже больше того, действовали в обход его прямого приказания – не вмешиваться. Так что майор, чувствуя себя справедливо разгневанным, не трудился скрывать свои чувства.

   Изловленная ими преступница – госпожа Кузнецова – сестра и секретарь профессора Кузнецова, друзей тоже не слишком порадовала. Она призналась в совершенном ею тяжком преступлении – убийстве Синтии. Но только в нем. Да и в этом убийстве она пыталась найти для себя смягчающие обстоятельства.

   – Я была вынуждена! – рыдала она. – Эта сучка грозилась нас выдать. Не стало бы книг, не стало бы и денег. И как бы мы с братом жили? А ведь у нас мама! Старенькая! Больная!

   – У Синтии тоже была бабушка. Старенькая и больная.

   – Но вы ее не пожалели.

   – А ведь у старушки не было другой родни, кроме Синтии.

   – А вы и Синтию у нее отняли!

   – Бабка Синтии помещена в привилегированное учреждение, – скалила вставные челюсти Карга. – С ней все будет в порядке. Мой брат лично договаривался.

   – Вот как? Это его заслуга?

   – Брат столько сделал для Синтии! А эта неблагодарная дрянь так ему отплатила! Злом за добро! Работы ее под своим именем публиковать согласился.

   – Какой благодетель!

   – Тогда ведь никто не знал, как пойдут эти книжки! Получилось удачно, но ведь могло быть и наоборот. Мой брат рисковал!

   – А что еще?

   – Деньги он этой мерзавке тоже платил. И совсем неплохие. А зачем ей были нужны деньги? У нее все было. Жилье, еда, одежда. Да еще и проблему с ее бабушкой мой брат решил. Устроил ее в отличное место.

   – Что же ваш брат и свою мать туда же не пристроил? – фыркнула Кира. – Была бы для бабушки Синтии отличная компания!

   Кузнецова страшно оскорбилась:

   – Что вы! Наша мать достойна лучшего!

   Ну, ясное дело, бабушка Синтии – автора прославленных бестселлеров может пожить и на казенных харчах. А вот старушка самих Кузнецовых будет доживать свои дни в холе и неге под присмотром любящих родственников. А ведь и Синтия мечтала о том же. Свой дом и доход, который позволил бы ей содержать сиделку для своей сумасшедшей бабушки, чтобы обеспечить той достойную старость. Разве она многого хотела? Кузнецова считала именно так.

   – Неблагодарная дрянь! Я ничуть не жалею, что избавила брата от этой гарпии! Вы не представляете, как она обнаглела! В последний раз говорила с ним таким тоном... таким... Это было просто ужасно!

   После возвращения Синтии из Египта профессор Кузнецов был первым человеком, к которому она наведалась. Разговор у них состоялся тяжелый, и шел на повышенных тонах. Синтия поставила профессора перед фактом, что она перестает поставлять ему рукописи. И что отныне она не нуждается в его «благодеяниях».

   – Я буду не только писать, но и публиковаться сама.

   – Ты никому не интересна! Люди покупают не книги, они покупают мое имя!

   – Посмотрим! Я все равно буду писать. Одну книги, две, три! Но рано или поздно люди поймут, кто был профессором Кузнецовым! Я, а не вы!

   – И что же ты будешь кушать все это время? – ядовито осведомился профессор. – Учти, я могу сделать так, что тебя уволят отовсюду! На ставку уборщицы и то не возьмут!

   – И плевать! Я уже сказала: деньги у меня есть.

   – Твоя бабушка живет в элитных условиях только благодаря мне. И если...

   – Я покупаю дом, – холодно перебила его Синтия. – Нанимаю прислугу для бабушки. И посвящаю себя целиком и полностью научной деятельности. А к вам я пришла, чтобы сказать: более в ваших милостях я не нуждаюсь. Вот так-то!

   Профессор и его «рабыня» еще много чего наговорили друг другу. И подслушивающая у замочной скважины секретарша поняла, что девчонка не шутит. Она в самом деле собирается пуститься в самостоятельное плавание. И самое ужасное, что у нее могло получиться. Она будет писать, талант у нее никто не в состоянии отнять. И люди быстро поймут, что книги профессора, которые прославили его и сделали богатым, вовсе не его. А там, глядишь, Синтия затеет судебный процесс. И отсудит права на издание тех рукописей, которые были изданы прежде.

   Но даже не потеря денег заставила секретаршу побледнеть. Скандал! Позор! Всеобщее презрение! Вот три вещи, которые ужаснули ее куда больше, чем призрак надвигающейся бедности. Синтия вылетела из кабинета профессора с таким торжествующим видом, что секретарша поняла – случилось ужасное. Она заглянула к брату и испугалась. Брат сидел весь бледный и дрожащими руками пытался накапать себе лекарство. Внезапно он схватился за сердце и начал заваливаться на бок.

   – В тот раз обошлось! Но Синтия бы не остановилась. И довела бы моего брата до смерти.

   Кузнецова поехала к мерзавке, как она про себя называла Синтию. Но разговор не состоялся. Синтия с гневом прогнала Кузнецову, которая принялась упрекать девушку в неблагодарности.

   – Да вы с братом заработали на мне столько, сколько иным людям за всю жизнь не заработать. И вы еще имеете наглость упрекать меня?

   – Ты неблагодарная сучка.

   И тогда Синтия обозлилась окончательно.

   – Пошла вон! – зашипела она, подступая к Кузнецовой. – Вон, я сказала!

   Драться с Синтией у той дома Кузнецова не собиралась. Что решишь дракой? Ничего. Синтия только еще сильней обозлится, и на этом дело кончится. Надо было действовать иначе. Хорошенько подумав, Кузнецова поняла. Синтия должна исчезнуть. Исчезнуть из этой жизни окончательно и бесповоротно. Тогда они с братом еще долгое время будут черпать из источника, сделавшего их богатыми.