Наталья Александрова - Блондин на коротком поводке

— Да ничего особенного, просто я боялась, что ты… что тебя уби-или…

Парень из охраны вошел без стука, застал нас целующимися на полу и очень удивился, потому что в комнате было полно удобной мебели и целых два дивана.

Парень принес нам по два гамбургера и большую бутылку пепси-колы.

Последующие три дня мы с Шуриком провели в ленивом безделье. То есть это я ничего не делала, а Шурик играл с охранниками в шахматы и смотрел телевизор в холле. Я же часами стояла под душем, много спала и ела с большим аппетитом — готовить ребята припахали Шурика, после того, как он разразился ругательной тирадой по поводу некачественных гамбургеров и пообещал охранникам, что долго на такой пище они не протянут.

Парни смотались до ближайшего магазина, накупили продуктов, и с тех пор мы проводили время ко всеобщему удовольствию, встречаясь за столом три раза в день.

О том, что происходит в городе и каким образом закончится вся история, мы с Шуриком не говорили, а я старалась вообще не думать. Я потихоньку привыкала жить вдвоем.

Выспавшись днем, я лежала ночью без сна, вслушиваясь в ровное дыхание Шурика рядом со мной, и это было приятно. Просыпаясь утром, я встречала его взгляд, тут же закрывала глаза и утыкалась носом куда-то между его плечом и шеей, делая вид, что снова сплю. Шурик щекотал меня перышком, пытаясь разбудить, и это тоже было приятно.

Из-за того, что родители в моем детстве все время ссорились, я понятия не имела, как хорошо жить вдвоем, когда люди любят друг друга.

Никогда я не видела, чтобы отец, к примеру, поднял маму на руки и закружил, а она завизжала от счастья. Никогда вечером она не подходила к отцу и не обнимала его сзади за шею, не прижималась щекой к щеке, и он не оглядывался на звук ее шагов и не улыбался без причины, просто так, оттого, что ему приятно ее видеть.

Никто не учил меня с любовью выбирать подарки для близкого человека, никто не объяснял, как приятно бывает сделать сюрприз, чтобы любимые глаза загорелись от радости.

Я с грустью осознала именно теперь, когда Шурик был со мной рядом, скольким вещам я не смогла научиться в свое время. Наверное, я довольно скучная личность, с бедным внутренним миром.

Но Шурик не уставал доказывать мне, что это не так, что я замечательная и он ужасно меня любит. А я всерьез думала о том, что у меня, очевидно, в последние полтора года произошло какое-то затмение мозгов. Иначе как объяснить тот факт, что все это время я не замечала самого лучшего на свете человек — моего Шурика. Конечно, он ужасно сердится, когда я его так называю, но, ей-богу, ему нравится…

Так прошло положенное время, и наступил день, когда содержимое голубой папки должно было появиться на свет и сыграть свою роль.

— Начнем, господа, — проговорил Алексей Крамер, поправив дорогие очки в тонкой золотой оправе и внимательно оглядев сидящих вокруг стола акционеров компании.

Его рыжеватые вьющиеся волосы, как всегда, выглядели непричесанными, хотя он только сегодня побывал в руках первоклассного, очень дорогого парикмахера.

Эти непослушные волосы служили как бы его визитной карточкой, они были хорошо знакомы читателям серьезных газет и журналов, со страниц которых не сходили его фотографии и интервью с ним.

Для своего возраста — Алексею было всего тридцать шесть лет — он сделал замечательную карьеру. У него была репутация умного, жесткого и дальновидного руководителя, топ-менеджера самого высокого уровня. Он прошел путь от молодого специалиста по договорному праву до начальника департамента огромной топливной фирмы. Последний год он стоял во главе совета акционеров крупнейшей компании «Светлоярский порт».

— Сегодня на повестке дня следующие вопросы: отчет административного совета, некоторые кадровые перемещения, решение текущих финансовых вопросов…

— Господа, я прошу включить в повестку собрания внеочередной вопрос, — неожиданно прервал председателя Нодар Георгиевич Веридзе, держатель восьми процентов акций компании.

Веридзе обычно вел себя на заседаниях совета скромно, в основном слушал, голосовал с оглядкой на более крупных акционеров. Его просьба показалась Крамеру неожиданной и настораживающей.

— Какой вопрос, Нодар Георгиевич? — поинтересовался председатель, повернувшись к Веридзе.

— Я принял решение о передаче своих акций новому владельцу.

Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба.

В совете акционеров сложилось достаточно устойчивое равновесие, которое позволяло Крамеру уверенно вести свой корабль среди рифов и мелей бушующего финансового океана, соблюдая в первую очередь священные интересы своих непосредственных хозяев.

Вокруг стола началось движение, акционеры переглядывались, перешептывались, обсуждая новость.

Крамер поднял глаза на Нодара Георгиевича. Как всегда в случае неожиданного, непредвиденного события, он старался выдержать паузу, сдержать первый порыв, оценить ситуацию. Он снял очки и аккуратно протер их кусочком замши, пытаясь понять, что стоит за заявлением Веридзе.

— Кому вы передаете свой пакет? — осведомился Алексей, снова надев очки и стараясь не показывать волнения.

— В порядке взаиморасчетов я уступаю свой пакет акций компании «Юг-Руда».

Перешептывания за столом стали громче. Названной Нодаром Георгиевичем компании до сегодняшнего дня принадлежало всего лишь шесть процентов акций, и она не могла серьезно влиять на политику акционерного общества, но теперь, вместе с голосами Веридзе, она получала четырнадцать процентов и значительно усиливала свое влияние.

«Юг-Руда, — нервно прикидывал Крамер, — черт, кто же за ней стоит? Чья это игра? Веридзе — осторожный человек, если он принял такое решение, значит, на этом сегодняшние сюрпризы не закончатся».

И он оказался прав.

Не успел стихнуть гул голосов, вызванный заявлением Нодара Георгиевича, как появился новый повод для обсуждения.

— Я тоже хочу сделать сообщение, — подал голос Леонид Антонов, молодой процветающий юрист, представлявший в совете интересы крупного холдинга «Интерлес».

Разговоры мгновенно затихли. Акционеры напряженно ожидали продолжения.

Антонов убедился, что все слушают его, и, как умелый драматический актер, произнес:

— Руководство нашего холдинга рассмотрело сложившуюся финансовую ситуацию и также приняло решение передать принадлежащий нам пакет акций компании «Юг-Руда».

Это уже была сенсация.

Холдингу «Интерлес» принадлежало пятнадцать процентов акций «Светлоярского порта», и теперь у этой темной лошадки, неожиданно вырвавшейся вперед, у никому не известной компании «Юг-Руда» собрался двадцать один процент голосов!

Крамер откинулся на спинку кресла и внимательным, изучающим взглядом уставился на Антонова. Леонид — хороший юрист, и если он решился на такой шаг, значит, все продумано и согласовано… Но кто, черт возьми, стоит за всем происходящим?

Однако и на этом сюрпризы не кончились.

Неожиданно открыл глаза Михаил Афанасьевич Гарбузов, самый старый член совета акционеров, в прошлом член ЦК единственной партии, прошедший огонь, воду и медные трубы номенклатурного чистилища, поднявшийся почти до самого верха аппарата и умудрившийся урвать при развале партийной машины свой жирный кусок пирога.

Обыкновенно Гарбузов спокойно дремал на собраниях совета — или, что более вероятно, делал вид, что дремал. Все прочие акционеры «Светлоярского порта» считали его хитрым старым лисом и очень внимательно прислушивались к его мнению.

— Я тоже решил избавиться от своих акций, — проговорил Михаил Афанасьевич скрипучим стариковским голосом… Слишком скрипучим и слишком стариковским, механически отметил Крамер. — Стар я стал, — продолжал Гарбузов, — пора на покой… внуков нянчить, цветочки разводить… пускай молодые работают! — Он окинул собравшихся хитрым проницательным взглядом и добавил, как само собой разумеющееся: — А акции свои я передаю компании «Юг-Руда».

«Еще десять процентов! — в ужасе считал Крамер. — Итого тридцать девять! Старый мерзавец! У этой сволочной «Юг-Руды» уже столько же акций, сколько у нас!»

Алексей Крамер представлял интересы крупнейшего до сегодняшнего дня акционера «Светлоярского порта» — компании «Север-Нефть».

После неожиданного перераспределения пакетов акций «Юг-Руда» получила столько же голосов и могла играть в управлении акционерным обществом такую же роль, как хозяева Крамера… или не такую?

У «Светлоярского порта» осталось всего три акционера: «Юг-Руда», «Север-Нефть» — у той и другой компании по тридцать девять процентов, и фирма «МНР», личная компания Михаила Руденко, которой принадлежали оставшиеся двадцать два процента.

Теперь все зависело от политики нового лидера… С кем скооперируется новый держатель большого пакета акций?