Татьяна Луганцева - Хозяйка бешеных кактусов

Яна ахнула и в прямом смысле почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Она еле удержалась на краю глубокой ямы, в которую чуть не свалилась.

— Здесь какой-то котлован! — крикнула она.

— Это не котлован, проныра, это станет твоей могилой! — хохотнул якобы следователь.

Яна беспомощно оглянулась и застыла, охваченная ужасом. На дне ямы скорчились две фигуры, связанные скотчем, с заклеенными ртами. Это были Ватрушкин и прораб, оба в весьма плачевном состоянии.

— Господи! — выдохнула Яна. — Да вы ненормальный! Вас же видели вместе со мной, вам далеко не уйти! К тому же вы подняли руку на служителя закона.

— Да какой он служитель? Возомнил себя черт знает кем, а сам ни одного преступления раскрыть не мог. И сюда пришел по первому зову, на свидание якобы со свидетелем преступлений. Лох! Так же, как и ты. Давно стала верить липовым удостоверениям?

— Вы и есть мой похититель? Аркадий Ильич, бывший директор санатория?

— Наконец-то дошло! — Мужчина начал стягивать со своей головы нечто вроде шапочки, которая делала его лысым. Жуткое зрелище! Со стороны казалось, будто человек снимает с себя кожу. — Ну, узнала?

— Хорошо замаскировались, — покивала Яна, узнав лохматого мрачного типа, который запер ее на маяке. — Сейчас он был еще более лохматый и еще более мрачный с блестящими в полумраке злыми глазами.

— Я когда-то в драмкружке занимался, — пояснил он.

— Вы маньяк! Почему вы преследуете меня? Что я вам сделала? Что вам от меня надо? Что эти люди сделали вам?

Яна сыпала вопросами от растерянности, не зная, на что ей рассчитывать и от кого ждать помощи. Вон, даже милиционера, следователя сумасшедший бывший директор санатория перехитрил. Она бросила взгляд в яму. Связанные люди внизу бесполезно извивались, напоминая земляных червей, потерявших свою квалификацию и никак не способных закопаться в землю.

— Никакого личного интереса, уверяю тебя, — усмехнулся Аркадий Ильич. — Дело замешано на деньгах. Я работал здесь всю свою сознательную жизнь еще при коммунистах и немного не вписался в рыночную экономику. Ну и что? Не бухгалтер я и не экономист, а наша заведующая, а заодно и бухгалтер Роза Порфирьевна тупа, как пробка, горазда только на сплетни. А народ пошел привередливый и противный, все хотят условия отдыха получше, а платить поменьше. Сервиса им, видите ли, не хватает! — скривился бывший директор. — Вот и улетели в трубу мои денежки, дебет с кредитом, мать их, не сошлись, — развел он руками.

Яна слушала его внимательно, понимая, что, пока маньяк-преступник говорит, отодвигается время расправы. Но она не совсем понимала, какое отношение к его отрицательной бухгалтерии имеют убийства людей и захват заложников.

— Что смотришь? Что моргаешь глазками? Деньги мне были нужны, спасать положение надо было, пока я не загремел под стражу за растрату. Эх… многие санатории были скуплены богатенькими дядями, вот и я стал искать такого. Мне повезло, я почти сразу нашел такого лоха, так как мне птичка в клювике принесла новость, что один иностранец ищет купить курорт на много мест, чтобы в будущем получать прибыль. Я его и перехватил. И впарил ему санаторий втридорога. Самая удачная моя сделка! Этот Карл Штольберг какой-то отмороженный тип, весь в себе, ничего его не волнует, деньги он не считает, словно санаторий, по большому счету, ему и не нужен…

— Он купил его ради меня, — сказала Яна.

— Ради тебя? Чудненько. А говоришь, что ты ни при чем! Вот за то и пострадаешь, — засмеялся Аркадий Ильич.

— Вы же получили, что хотели! Обдурили покупателя, взяли хорошие деньги. Зачем же убивать, зачем злобствовать? — спросила Яна, понимая, что даже перед смертью все-таки хотела бы узнать ответы на свои вопросы.

— А это уже, детка, загадки русской души… Продал я санаторий, и одолела меня ностальгия. Все-таки был директор санатория, уважаемый человек. А теперь кто я? Да и деньги мне понравились, я и долги отдал, и себе много чего осталось. И как-то после очередной бутылки дорогого коньяка — теперь я его себе мог позволить — пришла мне в голову одна идея. Я решил сорвать банк второй раз, то есть пошел ва-банк. Разработал гениальный план: решил сделать так, чтобы иностранец сам отказался от своего приобретения, продав его мне обратно за маленькие деньги или вообще отказавшись от санатория. Я и так почувствовал незаинтересованность князя в новом бизнесе, понимал, что он быстро от него откажется, а уж если в санатории будут происходить преступления, если Штольберг лишится здесь своей русской зазнобы, то есть тебя, проныра… Ведь не захочется же ему бывать в том месте, где умерла его любовь? Здорово я придумал? Мне надо было только избавиться от тебя, навести на него страх, и я остался бы и при своем детище, и при деньгах.

— Вот уж не знала, что заслужила такое внимание, — вздохнула Яна, ощущая смертельный холод всей поверхностью кожи в жарком климате.

— Я не виноват, что сюда заявилась эта парочка грабителей и убийц. Кстати, муженек Тамары погиб вместо тебя. Кто ж знал, что ты такая сердобольная и оставишь свой номер-«люкс» ради металлического вагончика, а твой дружок увяжется за тобой! — съязвил Аркадий. — Сердечный приступ… Как бы не так! Приступ-то сердечный, но вызван тем, о чем никто и никогда не догадался бы и не узнал. Я-то думал, что ты будешь ночевать вместе со своим привезенным любовником, вот бы и погибли вместе.

— Очень интересно, — клацала зубами Яна.

— Хорошо, что на моей территории есть такой чудный ботанический сад, Цветкова? Так?

— Хороший сад, — осторожно ответила Яна, уже понимая, что перед ней не совсем нормальный человек. Ведь все говорили о бывшем директоре как о человеке, злоупотребляющем спиртным. А алкоголизм и психические заболевания идут рука об руку, и Яна это хорошо знала.

— А еще лучше, что там растет одно редкое растение. Если собрать его цветы, составить из них букет, красивый и благоухающий, да поставить его на ночь в закрытую комнату, то человек в ней, надышавшись выделяемых цветами испарений, умрет от сердечного приступа. А в крови ничего не найдут! Так тот парень и умер. Но туда ему и дорога, все равно был преступник. Ха, он ведь чуть с ума не сошел, только не оттого, что утонула его жена, а потому что вместе с ней на дно морское ушло все добро, ими награбленное, — засмеялся Аркадий Ильич совершенно ненормальным смехом.

«Вот уж и вправду здорово придумано… Цветы… Были ли в номере цветы? Конечно, были, на них и внимания никто не обращал. Букет цветов в «люксе» — обычное явление», — пронеслось в мыслях Яны.

— А Светлана? Зачем вы отравили Светлану?

— Дура! Я хотел отравить тебя и твоего дружка, раз вы приехали за компанию. Но Никита вовремя спрятался в тюрьме, осталась ты, неуловимая наша. Я попросил одного человека дать тебе вино, когда узнал, что ты отправляешься на пиршество в горное селение.

— Оно было отравлено? — догадалась Яна.

— Банально! — махнул было рукой бывший директор, но снова направил дуло на стоящую у края ямы Яну. — А как же наш ботанический сад, детка? Ты забыла? Чудный, волшебный, ботанический сад!

— У Светы не было с собой никакого букета, — четко сказала Яна.

— Ну, ты и недалекая… — облизал обветренные губы Аркадий Ильич. — В ботаническом саду много разных растений. Ты не обратила внимания, что вино тебе подали в деревянном бокале? Куда там! Люди ненаблюдательны. Да и какая тебе была разница, в каком бокале тебе подали вино? Между тем бокальчик-то был не простой, а из еще одного чудного растения ботанического сада. Если любую жидкость подержать, то есть настоять в том бокале, то яды из древесины войдут в напиток и человек фактически обречен. Здорово, правда? — радовался, как дитя, директор.

«Точно больной», — решила Яна, и от этого ей легче не стало.

— Самым интересным в действии древесного яда является то, что действовать он начинает через час-полтора, когда человек уже может уйти из того места, где его напоили, заниматься совсем другим делом, и никто и не заподозрит отравления. Клиника будет типичного сердечного приступа, и в крови опять-таки яда — ноль. Гениальные растения! Так что, Цветкова, в нашем цветущем саду растут настоящие убийцы, и в умелых руках они начинают действовать. Ты отдала свой бокал несчастной девушке и тем решила ее судьбу. Мне все равно, что она выжила, не она была целью уникального дерева, моего друга.

— Не тронь растение! Это твоей целью она была, а не его! — вступилась Яна.

Но сумасшедший директор не обратил внимания на ее реплику.

— Кстати, так в старину цари травили неугодных послов из других стран. Прощальный ужин те проигнорировать не могли, а когда умирали много позже, ни у кого не возникало подозрений, кто именно был отравителем, да и вообще что имело место отравление. Зря вы перешли мне дорогу, я ведь знаю свой санаторий как свои пять пальцев, да к тому гримом умею пользоваться, а потому спокойно прохаживался там, где мне было нужно, оставаясь неузнаваемым.