Дарья Калинина - Криминал на лабутенах

– Ведь получается, что у нас в семье появился преступник, убийца.

– Не в твоей семье, – утешала ее Юлька, которая в эти нелегкие дни постоянно была рядом с Маришей и очень ее поддерживала. – Это в семье твоего отца случилось несчастье. Мы-то тут при чем?

Мариша не могла относиться к этому так легко.

– Но если мы с Алиской сестры, значит, и в моих венах теперь течет кровь убийцы!

Мариша так переживала, что совсем слегла в постель. Вдруг у нее разболелось буквально все. И голова, и руки, и ноги, и горло. И даже сопли откуда ни возьмись появились. И это перед самым Новым годом!

– Ты просто набегалась по холоду и где-то подцепила вирус. Сейчас грипп ходит. Вот кто-то на тебя и чихнул.

Но Мариша была уверена, что причина ее болезни в другом. В том, что Алиска оказалась преступницей. В том, что по ее милости на тот свет отправились их отец и Элеонора. В том, что Мариша была всему этому свидетельницей и приняла события близко к сердцу.

Болезнь впервые дала о себе знать через день после ареста Алиски и похорон отца легким насморком и небольшой температурой, потом стала забирать все круче и круче, так что на третий день Мариша не выдержала и окончательно слегла. И стоило ей отказаться от борьбы, тут ее скрутило до такой степени, что она валялась в постели пластом уже второй день, а просвета впереди видно не было. Улучшение не наступало, становилось только хуже и хуже.

Врач, которого она все же вызвала, услышав о течении болезни, заявил:

– Пора пить антибиотики.

Мариша была с этим согласна. Она даже послала в аптеку, но глядя на упаковку возле своей кровати, задумалась. Да, антибиотики помогут снять воспаление, но вылечат ли они саму болезнь? Мариша была уверена, что нет. Она прямо чувствовала, что болезнь распирает ее изнутри, растет и ширится в ней. И причиной тому вовсе не вирус, начхать бы ей на этот вирус, в обычном состоянии – уравновешенном и умиротворенном – Мариша его бы и не заметила. Нет, болезнь прицепилась к ней потому, что почувствовала слабину, почувствовала растерянность и боль Мариши, ее досаду на отца, злость на сестру, отчаяние от того, что сама Мариша не смогла предотвратить злодейство и даже оказалась косвенно в нем замешанной.

И если так дело пойдет и дальше, Мариша может с горя вовсе помереть. А этого она допустить никак не могла.

– Пора признать, что моя сестра оказалась лицемерной злодейкой, и как-то жить с этим дальше. Если так уж случилось, что у меня такая сестра, значит, я должна извлечь из этого какой-то урок. Понять бы только, какой именно?

Мариша лежала, думала, соображала. Она прикидывала так и этак, но всяко получалось плохо. Простить сестру за то, что та натворила, упорно не получалось. Как не получалось и понять отца, все его поведение и особенно поведение в последний год, когда они с Маришей вроде как сблизились. Убийца сестра и обманщик отец. Вот два кошмара, которые преследовали отныне Маришу и которые и загнали ее в болезнь.

Крутясь с боку на бок на мятых простынях, Мариша стонала:

– Зачем папа постоянно жаловался на безденежье? Он не был беден. Зачем старался вызвать мою жалость? Зачем врал? Про жену? Про квартиру?

Но внезапно, когда она уже совсем отчаялась, Марише в голову пришла отличная мысль. А что, если ее отцу было просто приятно, что старшая дочь, которую он совсем не баловал своим вниманием, его самого на старости лет окружила и заботой и любовью? Вероятно, никто и никогда не заботился о ее папочке бескорыстно и искренне. Всегда и всем от него было что-то нужно. И вот, встретив заботу Мариши, которой ничего не нужно было, кроме его общества, отец почувствовал себя совсем иначе.

Что же, в одном кошмаре Мариша нашла для себя спасительную лазейку. Оставалось разобраться с Алиской. Но оправдать поведение сестры в собственных глазах было для Мариши куда труднее, чем найти оправдание поведению отца. В конце концов, отец никого не убивал, он лишь немного хитрил с окружающими, включая и самых близких.

– Но папа никого не убил. А Алиска покусилась на чужую жизнь. Как она могла?

Мариша понимала: антибиотики пить надо, но чтобы болезнь окончательно покинула ее, а не затаилась бы где-нибудь в глубине суставов, проявившись спустя месяцы или даже годы в виде внезапного острого осложнения, надо разобраться с болезнью еще и на ментальном уровне.

– Господи, Господи, – шептала Мариша в жару. – Моя сестра – убийца. Что делать-то теперь? Как быть? Простить ее? Но простить – это понять. А понять Алиску я не могу.

Она так ничего и не придумала стоящего. Но антибиотики сделали свое дело. И к тридцать первому декабря температура спала, суставная боль прошла, и Мариша почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы подняться с постели и сделать несколько робких шагов по квартире. Ее все еще покачивало от слабости. Расстояние до туалета казалось нереально большим. Мариша даже подумала, что зря они с мужем купили такую просторную квартиру.

И конечно, Мариша ничем не могла помочь своим родным в приготовлении новогодней трапезы и вообще в подготовке к празднику. Но от нее ничего и не требовали. Мама с Юлькой, Светой и Катюшей справились отлично и сами. А Коля с Лешкой метались по магазинам и рынкам, сметая с прилавков все, что могло пригодиться для праздника, и таская домой огромные кули.

Улучив момент, Коля подобрался к Марише и, желая утешить, сказал:

– Конец года выдался у тебя нелегкий, но будем надеяться, что следующий начнется лучше.

Мариша покачала головой:

– В следующем году мне предстоит выплачивать долги моего отца. А это, я подсчитала, пока лежала, по меньшей мере миллионов пять.

– Пять лимонов? – присвистнул в ответ Коля. – Не шуточки!

– И это еще хорошо, если пять. Может быть, что все десять.

– Десять!

Коля был поражен. И не он один. Мариша услышала позади них тихий возглас и, обернувшись, увидела в дверях замершую Антонину Семеновну – свою маму. В руках она держала тазик с оливье, но не салат интересовал ее в эту минуту. Женщина была бледна, губы ее тряслись. Было ясно, что Маришина мама стоит тут уже достаточно давно, чтобы услышать то, в чем призналась ее дочь. И про пять миллионов, и про десять.

А затем Антонина Семеновна отшвырнула от себя салат, воздела руки к потолку и скорбно возгласила:

– Я так и знала! Этот человек и после смерти никак не успокоится! Господи, да за что же нам такое наказание?! Мариша! Не смей никому ничего возвращать!

– Мама, я должна.

– Ты у этих людей занимала? Нет? Ну так и нечего вперед лезть! Они сами одалживали твоему отцу, небось не последнее ему отдавали. Вот пусть теперь сами голову и ломают, как им получить назад свои денежки. Не смей лезть в это дело, поняла меня?

– Поняла.

На самом деле Мариша поняла лишь то, что лучше не говорить матери о данном ею на кладбище обещании. Тогда Новый год будет испорчен не только у нее, но и у Антонины Семеновны, и у всех остальных. Так что Мариша покивала головой, пообещала маме, что она будет умницей, и Антонина Семеновна вернулась к своему оливье. Узнала, что крошить в качестве мясной составляющей – докторскую колбаску, вареную телятину, курицу или карбонат, и удалилась на кухню выполнять полученный заказ.

А Коля вновь повернулся к Марише:

– Десять лямов – это же огромные деньги! Где ты их возьмешь?

– Я и пять миллионов не очень-то хорошо представляю, где возьму. Но буду потихоньку выплачивать. Надеюсь, что за несколько лет расплачусь.

– Ты и за несколько жизней не расплатишься, – пообещал ей Коля.

– Может быть, у мужа есть.

– Пять миллионов? Не смеши меня! Даже не говори ничего мужу, нечего его расстраивать. Таких денег у него нет.

Мариша приуныла. Коля прав. Муж должен появиться с минуты на минуту, не надо портить ему праздник.

– Блин, вот засада, – продолжал переживать Коля. – И кто тебя за язык только тянул? Твоя мама права, эти люди сами должны были думать, когда одалживали твоему отцу без расписок. Захотелось им поиграть в благородство, но ты-то тут при чем?

– При чем тут «поиграть»? Это отец играл. Он, если хочешь знать, умел быть очень убедительным, притворяясь бедным и несчастным. Я вот, к примеру, тоже купилась на его игру. А те люди искренне хотели ему помочь. Он же себе эти деньги попросту прикарманил, и не известно…

Договорить Марише не удалось. Раздался звонок в дверь, и дети побежали открывать. Все они находились в предвкушении праздника и ожидали чудо. Младшие – Саша и Катюша – искренне ждали появления на пороге Деда Мороза. Старшие – Светка и Лешка, – конечно, в Деда Мороза уже не верили, но и они тоже ждали чего-то чудесного, что обязательно случается с людьми под Новый год. Например, возвращается их родной отец с далекого и холодного полюса.

Но на пороге стоял отнюдь не Дед Мороз, там стоял следователь Милорадов и хотел видеть Маришу.

– Вот, зашел вас еще раз поблагодарить за помощь. И заодно хочу поздравить вас с наступающими праздниками.