Дарья Донцова - Версаль под хохлому

То, что сын влюбился, материнское сердце почуяло сразу. Вадик стал первым кидаться на любой звонок городского телефона, мог болтать с кем-то часами, попросил купить ему пару новых рубашек, часто задерживался после занятий. Затем он стал приходить домой после полуночи, напевал в ванной, смеялся безо всякого повода и даже – вот уж удивление! – почти перестал хромать.

Большинство суматошных родительниц, заподозрив, что порог их дома вскоре переступит невестка, накидывается на сыновей с воплем: «Я тебе всю жизнь отдала, не смей связываться с девчонкой! Сначала институт закончи, найди работу, а уж потом думай о глупостях!»

Но Алиса не принадлежала к породе мам-эгоисток. Она обрадовалась, что отпрыск нашел свое счастье, и, не желая, чтобы Вадик и незнакомая девушка шатались вечерами по улицам, сказала сыну:

– Жанна уезжает на три недели в Крым, будет расписывать чью-то дачу. Попросила меня у нее в квартире пожить – Маркизу требуется по ночам таблетки давать. Тебе не будет страшно одному в нашей двушке?

Гуськова действительно улетела в Феодосию, но болезнь кота Ремнева придумала.

– Конечно, нет, – слишком радостно ответил Вадик, – можешь ночевать у соседки сколько хочешь.

Почти месяц Алиса без спроса жила в апартаментах уехавшей подруги, но потом ей пришлось вернуться домой. Вадик не был разочарован появлением матери, он сам уехал на десять дней в Питер походить по музеям.

Через пару суток после отъезда сына Алиса полезла в жестяную коробку, где хранила деньги, и ахнула. В «банке» оказалось пусто. Одновременно с купюрами исчезли и ювелирные изделия, доставшиеся Ремневой по наследству: золотые часы, пара колец, цепочка с медальоном.

Алиса сразу поняла: любимая девушка сына нечиста на руку. Вадик никогда бы не взял ни копейки из семейной «кассы» и не тронул украшения. Мать не знала, как ей поступить. Не пойман – не вор, за руку девицу Алиса не схватила, если предъявит ей претензии, испортит Вадику личную жизнь. После мучительных раздумий Ремнева решила пока ничего сыну не сообщать, а свою квартиру более не покидать.

Вадим вернулся из Питера мрачнее тучи. Алисе удалось вызвать сына на откровенность, и он честно рассказал, что полюбил невероятную красавицу и умницу Светлану Потемкину. Света ответила Вадику взаимностью, разгорелся страстный роман, и юноша пригласил девушку в город на Неве, задумав романтические каникулы. Но невеста его бросила.

Светлане в той поездке не понравилось все. Комната в коммуналке, которую Вадюша снял вместо гостиницы. Ночь в сидячем вагоне (у кавалера не нашлось средств ни на купе, ни тем более на самолет), еда в дешевых столовках. Света брезгливо морщилась, глядя на сизое картофельное пюре, и говорила:

– Фу! Мы не можем пойти в нормальное место? Туда, где подают чистые столовые приборы? Вообще-то я люблю французскую кухню.

Вадик не ожидал от любимой такой капризности. В Москве Света казалась ему нормальной девчонкой, без разговоров ела пельмени и бегала в кино, а в Питере почему-то стала распускать пальцы веером и придираться к нему по любому поводу.

Вадик стоически терпел закидоны спутницы, но потом не выдержал и поругался с ней. Света убежала, оставив юношу у станции метро «Автово». Вадик сначала разозлился, потом забеспокоился. Но через пару часов Светлана вернулась, смиренно попросила прощения, была нежна и ласкова. Однако на следующее утро красотка проснулась в отвратительном настроении и потребовала у Ремнева:

– Дай сто долларов!

– У меня столько нет, – оторопел Вадюша.

– А сколько есть? – заорала девчонка. – Гони все!

– Зачем тебе деньги? – спросил парень и получил в ответ гневную отповедь.

Если отбросить нецензурную лексику, глубокие познания которой, к изумлению сына Алисы, продемонстрировала нежная спутница, вот суть ее претензий: настоящий мужчина всегда отсыпает женщине столько денег, сколько ей надо, не спрашивает, куда дама сердца собралась их деть, безмерно радуясь возможности угодить ей.

– А ты жлоб! – завершила «выступление» Света.

Любой двадцатилетний юноша быстро бы разобрался с нахалкой, но Вадик сильно отличался от своих сверстников. Он попытался оправдаться:

– У нас мало наличности, я ее рассчитал по дням. Если сейчас потратить сто долларов, не на что будет завтра пообедать.

– Жлоб! – повторила Света. – Да еще и нищий. Мужчина обязан зарабатывать, чтобы обеспечить женщину. А ты... Посмотри вокруг – притащил меня в клоповник!

Вадику стало стыдно.

– Прости, Светик. Вот получу диплом, начну продавать картины, и мы обязательно разбогатеем.

– Ладно, – сменила гнев на милость принцесса, – иди в душ, потом позавтракаем.

Когда Вадим вышел из ванной, любимой в квартире не оказалось. Вместе с ней исчезли все деньги, билеты в Москву, часы парня и фотоаппарат.

Как Вадим добирался домой без копейки в карманах и проездных документов – отдельная история, он ее маме не озвучил.

Алиса пришла в негодование. А потом оторопела, потому что Вадим назвал имя матери оторвы Светы – Вероника Суханова.

На тот момент отношения между Алисой и Никой почти изжили себя. Ремнева звонила бывшей однокурснице два раза в год, тридцать первого декабря и в день рождения Сухановой. Никаких откровенных бесед женщины не вели, ограничивались дежурными фразами вроде «Как дела?» и «Все прекрасно». Конечно, Алиса была в курсе, что у Сухановой подрастает дочь, слышала она и о разводе Ники с мужем, но подробностей не знала. И вот вам номер, Вадик влюблен в дочь Вероники!

Первым желанием матери было поехать к Сухановой и выложить ей правду про ушлую доченьку, рассказать об украденных из квартиры деньгах и драгоценностях.

Но Вадик попросил:

– Мама, не надо. Я ее любил, не стоит устраивать скандал. Теперь я знаю, кто такая Света, больше не приближусь к ней. Давай будем интеллигентны. Бабушкино золото не вернется, а у нас на душе останется мерзкий осадок.

Алиса учла мнение сына. Вадик очень умный человек, талантливый, даже гениальный, с тонкой душой. Он прав, нельзя становиться на одну доску с воровкой. Начнешь жаловаться Нике на ее дочь, и получится, Вадик со Светой из одной стаи. Хорошо, что Светлана показала свое истинное лицо во время поездки в Питер, мальчик избежал больших неприятностей – мог ведь и жениться на хабалке.

Был еще один момент. Слова Светланы «мужчина обязан содержать женщину» сильно задели Вадима, и он впервые устроился на работу – стал вести занятия по каллиграфии. Желающих овладеть искусством рисования букв по всем правилам оказалось немного, в карманы парня в конце месяца попадала совсем небольшая сумма, и он ее тратил исключительно на себя. Но ведь Вадик стал самостоятельным, начал работать!

Правда, опять, в отличие от подавляющего большинства родителей, Алиса не обрадовалась желанию сына встать на ноги. Она хотела, чтобы он занимался исключительно творчеством, а не пахал ради заработка. Больше всего Ремнева опасалась, что Вадик соблазнится суетой окружающего мира, возжелает машину, квартиру, модную одежду, икру на белом хлебе с маслом и распылит свои великие способности, не создаст нетленное произведение, а будет малевать собачат-котят-толстеньких младенцев в тазиках на потребу маловзыскательной публике. Кому многое дано – с того многое спрашивается. Имя Вадима, по мнению матери, должно было стоять в истории живописи рядом с Леонардо да Винчи. А разве можно представить себе великого итальянца, малюющим коврики с русалками?

Какое-то время Ремневы жили тихо. Вадик не давал повода для беспокойства, и Алиса расслабилась. Художница не принадлежит к тому типу мамаш, которые роются в вещах сыновей, чтобы узнать, с кем он проводит свободное время. Более того, Алиса никогда не входила в комнату сына без стука, а в его отсутствие вообще туда не заглядывала. Вадим знал о деликатности мамы и был абсолютно уверен, что она не станет ворошить бумаги на его столе, и ничего не прятал.

Но, очевидно, дьявол очень хотел поссорить Ремневых, он толкнул Алису под руку в тот момент, когда она острой бритвой чинила простой карандаш. Кровь из пореза потекла неожиданно обильно, и Ремнева бросилась к аптечке. Но не нашла там перекись водорода. Тут же вспомнила, что вечером Вадим пожаловался на стертую ногу, и подумала: наверное, мальчик унес ее в свою спальню. Она вошла туда и увидела бутылочку на столе. Когда палец был тщательно обработан и заклеен пластырем, решила отнести ее назад. Вероятно, раствор еще понадобится Вадику вечером, раз он не вернул его в аптечку.

Алиса поставила пузырек на столешницу и вдруг увидела листы бумаги, исписанные неизвестным ей почерком. Впервые в жизни Ремнева проявила любопытство и прочитала чужое послание. Дословно Алиса письмо не запомнила, но основная мысль была проста: Вероника Суханова, а именно ее подпись стояла в самом низу, в связи с болезнью дочери просила ректора института дать ей возможность сдать зимнюю сессию не со всеми студентами, а через месяц. Но самое неприятное заключалось в том, что вариантов записки было несколько. Матери стало понятно: Вадим пытался поточнее скопировать почерк Вероники, тщательно прорабатывал мельчайшие детали.