Наталья Александрова - Хранитель Чаши Грааля

Как, интересно, может быть связан современный памятник с древней тайной, которой почти тысяча лет?

– Мальчик, когда был установлен этот памятник? – спросил он своего единственного собеседника.

– В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году, после того, как Олега Николаевича убили! – моментально отозвался тот.

– Ну вот… – протянул Старыгин разочарованно. – А я-то думал…

– Памятник был установлен на деньги, собранные жителями нашего города, – продолжал информированный ребенок. – На том самом месте, где прежде стояла каменная баба…

– Кто? – переспросил Старыгин, не очень внимательно прислушивавшийся к словам мальчугана.

– Каменная баба, – повторил тот. – Таши-баба, на старинном местном языке. Вообще-то, это не баба… в смысле, не женщина. «Баба́», с ударением на втором слоге, это на тюркском языке – отец. Так что эта древняя статуя изображала мужчину с чашей в руке. Кстати, вы можете посмотреть на эту статую, ее перетащили в школьный двор. И вообще, если вас интересует история нашего города – вам нужно поговорить с Варварой Александровной, она ее очень хорошо знает.

– Даже лучше, чем ты? – улыбнулся Старыгин.

– Гораздо лучше! – воскликнул мальчишка, не почувствовав в словах Старыгина легкой насмешки.

– Кто такая Варвара Александровна? – спросил Старыгин, подумав, что ему и в самом деле стоит пообщаться с человеком, хорошо знающим историю Беловодска.

– Варвара Александровна – наша учительница, – ответил мальчишка таким тоном, словно говорил по меньшей мере об английской королеве.

– Ну что ж, познакомь меня с ней!

Они вошли в школьный двор.

Как и повсюду в Беловодске, здесь было очень много цветов – белые и голубые гиацинты, нежно-розовые тюльпаны и те же незнакомые Старыгину мелкие лиловые цветочки, покрывающие землю сплошным ковром.

В центре двора находилась спортивная площадка, а ближе к зданию школы – небольшой, тщательно ухоженный огород, на котором, скорее всего, ученики на практике изучали ненавистную его провожатому ботанику.

Пройдя мимо посадок, они вошли в школьное здание.

Видимо, уроки давно уже закончились, в коридорах не было ни души, и во всем здании царила удивительная тишина.

– Мы, наверное, пришли слишком поздно, – проговорил Старыгин, оглядываясь. – Все учителя давно уже разошлись по домам.

– Варвара Александровна наверняка здесь, в музее! – и маленький провожатый толкнул одну из дверей.

Они действительно оказались не в классной комнате, не в школьном кабинете с рядами одинаковых столов и учительской кафедрой, а в самом настоящем музейном зале, заставленном витринами и застекленными шкафами с какими-то экспонатами.

Неподалеку от входа над одной из витрин склонилась высокая стройная женщина.

– Варвара Александровна! – окликнул ее провожатый Старыгина. – Я привел к вам гостя, он интересуется памятником.

Женщина выпрямилась, повернулась лицом к вошедшим.

В комнате было полутемно, но Старыгин все же увидел, что ей в районе пятидесяти. Однако в лице и во всей ее фигуре не было никаких признаков возраста. Она была подтянута, энергична, глаза ее светились умом и решимостью.

– Меня зовут Дмитрий Старыгин, – представился он. – Я реставратор из Петербурга.

– Я слышала о вас, – женщина открыто, приветливо улыбнулась, и Старыгин в который раз удивился, как быстро в степи разносятся новости. – Но никак не думала, что вы доберетесь до Беловодска. К нам очень редко наведываются гости.

– Варвара Александровна, – Старыгин сразу взял быка за рога. – Ваш ученик сказал мне, что на том месте, где сейчас стоит памятник доктору Каменскому, прежде находилось древнее изваяние…

– Да, так называемая каменная баба, точнее – таши-баба, надгробный монумент древнего кочевого народа. Этот монумент стоял здесь с незапамятных времен, но двадцать с лишним лет назад областные власти распорядились убрать каменную бабу с центральной городской площади. Сюда должен был приехать какой-то большой начальник, и в области решили, что такое изваяние ему может не понравиться. Он может увидеть в нем признак распространения в районе старинных суеверий. К счастью, статую удалось сберечь от разрушения, все жители нашего города собрались и общими усилиями перетащили древнее изваяние к школе, на задний двор, где ее не увидел бы высокопоставленный визитер. Впрочем, он до нашего города так и не добрался. А мы тогда объявили в городе сбор средств и на собранные деньги построили на прежнем постаменте памятник нашему выдающемуся земляку, Олегу Николаевичу Каменскому.

Последние слова учительница произнесла с какой-то незажившей болью в голосе, и Старыгин, внимательно взглянув на нее, спросил:

– Ведь вы, наверное, хорошо знали Олега Николаевича?

Варвара Александровна отвернулась, как будто вглядываясь в какой-то музейный экспонат, и несколько сухо проговорила:

– Да, достаточно хорошо.

– Извините мою настойчивость… – Старыгин приблизился к ней и заговорил по возможности мягко: – Поверьте, я задаю эти вопросы не из праздного любопытства! Мне очень нужно знать как можно больше о вашем городе и его жителях!

– Сережа, – учительница повернулась к присутствовавшему при разговоре мальчугану. – Пожалуйста, сходи к завхозу, спроси, что у нас с электричеством!

Действительно, в школьном музее стало совсем темно. По углам кабинета таились угрюмые молчаливые тени, словно призраки прежних жителей этого удивительного места разглядывали своих самонадеянных потомков.

– Да, Варвара Александровна, я быстро! – выпалил мальчишка, устремившись к двери.

– Можешь не торопиться! – крикнула вслед ему учительница.

Едва дверь школьного музея захлопнулась за Сережей, как Варвара Александровна повернулась к Старыгину и проговорила с плохо скрытым волнением:

– Да, я хорошо знала доктора Каменского… настолько хорошо, что хотела стать его женой. Правда, он был против… он повторял, что между нами слишком большая разница. Он имел в виду возраст… словно это имеет какое-то значение! Впрочем, разница между нами действительно была, но дело вовсе не в возрасте: я была обычной, заурядной девчонкой, а он… он был выдающимся человеком! Он спас десятки людей во время эпидемии, рисковал своей жизнью. Он был из ссыльных. Врачей у нас тогда не хватало, он сначала работал в больнице на должности фельдшера, потом, в шестидесятые годы, когда его реабилитировали, решил остаться здесь – семья погибла в войну, ему некуда было возвращаться. Я помню его главным врачом больницы…

Учительница замолчала. Старыгин не видел ее лица, но чувствовал нарастающее волнение.

– Что с ним случилось? – спросил он, когда пауза затянулась. – Он заразился и умер?

– Нет, – Варвара Александровна отступила еще дальше в тень. – Он справился с эпидемией, болезнь пощадила его. Не пощадил его какой-то человек… если, конечно, такого можно назвать человеком. Олега Николаевича убили… ограбили и убили в степи, в нескольких километрах от города. Понимаете… он был выдающимся человеком. И замечательным врачом! Но иногда он просто не мог помочь больному, потому что не было специального оборудования. Да что там, тогда в нашей больничке и медикаментов-то не хватало! Олег Николаевич поедет в Кумус и на свои деньги лекарств накупит!

В голосе ее прозвучали восторженно-молодые нотки, и Старыгин представил, какими влюбленными глазами смотрела она на своего доктора много лет назад.

– И вот однажды кто-то и предложил самим деньги на оборудование собирать, – продолжала Варвара Александровна. – Конечно, наш городок маленький, но ведь в больнице лечились многие – из окрестных деревень, пастухи, перегоняющие отары… В общем, целый год средства собирали, а Олег Николаевич через облздрав оборудование заказал. Ему навстречу пошли. Потому что и правда много людей умирало из-за того, что вовремя не довезти их было до больницы. Это сейчас, если что, из Кумуса вертолет прилетит, а раньше и на машине-то не всегда доедут… И вот позвонили из Кумуса, что пришло оборудование. Он и повез большие деньги, а от охраны отказался… он слишком верил в людей!

Неожиданно в комнате вспыхнул яркий свет. Он словно ударил по глазам, и Старыгин на мгновение ослеп. Когда глаза привыкли к яркому освещению, он вгляделся в лицо своей собеседницы.

Лицо Варвары Александровны хранило следы былой красоты, и на нем не было горечи и разочарования – только светлая печаль: слишком много прошло времени с того случая.

– Убийцу не нашли? – спросил Старыгин.

– Нет, и денег тоже… – она отвела глаза, – очевидно, какой-то чужак, свои-то все знали, что деньги – на больницу, да и люди у нас не такие.

Старыгин мысленно согласился, что люди здесь хорошие, во всяком случае, все местные, с кем он успел столкнуться, производили самое приятное впечатление. Включая милиционера.