Дарья Донцова - Толстушка под прикрытием

– Колоть? – повторила я. – Делать укол?

Обнорская скорчила гримасу.

– Вы прямо как моя мама, к каждому слову придираетесь. «Инин» действует на все живые организмы одинаково: возникают агрессия и ярость, затем сонливость, апатия и полное послушание. Прекрасно помню, как отец рассказывал об этом матери после проведения испытаний на людях.

– Отраву проверяли на людях? – остолбенела я.

Арина расхохоталась:

– Ваша наивность, учитывая место работы, трогает до слез. Дорогая, Олег Петрович работал на спецслужбы. Да, яд тестировали на, как он говорил, «разумном материале». Но не будем углубляться в ненужные подробности. «Инин» существовал в двух видах – для инъекций и для вдыхания. Как действует второй яд, вы знаете. А первый работает иначе: после укола проходит всего минута, и наступает стадия полного послушания. Нет ни агрессии, ни ярости, ни апатии, вы сразу получаете абсолютно покорное существо, которое идет куда велено и честно отвечает на любые вопросы.

– Зачем тогда понадобилась история с фигурками? – буркнул Иван Никифорович. – Можно было уколоть жертву, допустим, в магазине, подождать чуток и увести.

– К сожалению, «Инина» для инъекций всего две дозы, – скривилась Арина. – Вот другого было в избытке. Я решила сохранить инъекции на форс-мажорный случай. С Фофаном, Друзь и Пряховым проблем не возникло, с Лорой же… Я приехала к ней во двор, позвонила по телефону и сказала: «Лора, спускайся вниз». Маргарита, Юрий и Вадим беспрекословно подчинились мне. А Селезнева вдруг спросила: «Кто это? Что случилось?» И я сообразила, что «Инин» не подействовал, пришла пора ставить укол.

– Как же вы выманили Селезневу? – звенящим голосом осведомился Иван Никифорович.

– Очень просто. Продолжила разговор, зашептала: «Лора, ты что, не узнаешь меня? Это я… Скорей, не могу подняться, плохо с сердцем. Спустись, помоги, я умираю». Если бы уловка не подействовала, я поднялась бы наверх. Но через пять минут Селезнева выскочила из лифта. Я поджидала ее в подъезде. Спустя шестьдесят секунд Лора покорно села в машину, и мы уехали. Я спросила у нее: «Где спрятаны деньги?» Она, будучи под воздействием «Инина», ответила правду: «На кухне. В буфете есть тайник».

– Черт возьми! – закричал Иван Никифорович. – Да, все верно, Лора хранила в шкафу под нижним ящиком свои сбережения. Свои! Она ничего не воровала! Тебе, гадина, надо было задать вопрос: «Где доллары, украденные из джипа?»

– Совершенно с вами согласна, – абсолютно не обидевшись на оскорбление, продолжала Арина. – Но я тогда не знала об обмене документами, поэтому действовала по привычному плану. Я приказала Лоре: «Назови телефон своего любовника». Она сказала номер, я набрала его, услышала сонный мужской голос и произнесла: «Если хочешь получить Лору назад, делай то, что та говорит!» – и передала трубку Селезневой. А ей заранее приказала: «Вели ему взять деньги из тайника, везти их на улицу Железный Тупик и оставить в брошенном гараже». Тетка так и сделала.

– Что? – взвизгнул Иван Никифорович. – Впервые об этом слышу!

– Вранье, – отрезала Арина. – Вы ей ответили: «Хорошо, прямо сейчас побегу».

– Не было такого! – взревел шеф.

– Я слышала собственными ушами, – стояла на своем Обнорская, – работала громкая связь.

– Ну нет же, нет! – твердил босс.

– Вы с какого телефона звонили? – спросила я у Арины.

– Специально купила номер, – пояснила та.

– Назовите его, – потребовала я. Затем нажала пальцем на кнопку в столешнице: – Роберт!..

– Слышал, понял, проверю, – прозвучало в ответ.

– По указанному адресу никто не приехал, – продолжала Обнорская. – Я позвонила мужику еще раз, сказала: «Сделай что не сделал».

– Ложь! Ложь! – закричал Иван Никифорович.

Арина развела руками:

– Какой смысл мне сейчас врать?

– А потом, уже после смерти Фонаревой, вы еще раз позвонили Ивану Никифоровичу? – уточнила я.

– Ага, – по-детски ответила жена бандита. – Захотелось, чтобы он понервничал, подергался.

– Иван Никифорович, какие последние четыре цифры мобильного номера, о котором никто, кроме вас с Лорой Павловной, не знал? – раздался из переговорного устройства голос Троянова.

– Тридцать два семьдесят восемь, – отчеканил босс.

– Обнорская звонила по нему два раза, – доложил Роберт. – Но с ее телефона был еще один вызов, самый первый. И тогда набрали тридцать два семьдесят семь. Этот номер принадлежит Ивану Борисовичу Губанову двадцати девяти лет, менеджеру агентства по устройству праздников. Я с ним уже связался. Губанов подтвердил: да, был среди ночи идиотский звонок. Сначала кто-то пищал, потом женский голос попросил взять из тайника деньги и куда-то их отвезти. Иван Борисович решил, что его, как обычно, разыгрывает ближайший друг, большой приколист, поэтому ответил: «Хорошо, прямо сейчас побегу», – и спокойно заснул.

– Какого черта ты трезвонила этому Губанову, а сейчас лжешь, что беседовала со мной?! – заорал босс.

Арина вытаращила глаза.

– Во, блин, ошиблась… Ткнула пальцем не туда… У меня сенсорный телефон, он без кнопок, цифры на клавиатуре близко расположены. Вообще-то я очень аккуратная, но тогда, значит, попала мимо. Глупо получилось! Надо же, какая нелепая история!

Мы с Иваном Никифоровичем молча смотрели на Обнорскую.

Я никак не могла поверить услышанному. Арина просто не туда ткнула пальцем? Столь простое объяснение не укладывалось в голове. Первым опомнился Иван Никифорович:

– Где Лора? Адрес!

Арина закатила глаза.

– Я ее отпустила. Я им всем подарила свободу. Я честный человек, держу свое слово. Сказала Зинаиде и Степану: «Привезете доллары – получите папашу назад». И всем ворам обещала: «Говорите, где деньги, и как только я их возьму, вы свободны». И они уходили.

– Куда? – подскочила я.

Обнорская округлила глаза.

– Я не спрашивала. Оставляла их на улице. Лору посадила на скамейку в парке около кафе «Голубой поросенок». Предварительно взяла у нее ключи и посетила ее квартиру, но в буфете нашла всего сто тысяч российских рублей.

Иван Никифорович начал медленно подниматься. И вдруг пошатнулся, стал падать, но я успела броситься к шефу, вцепиться в его плечи и закричать:

– Сюда! Скорей! Долго его не удержу!

Прошла неделя. Пряхов, Друзь и Лора исчезли без следа, судьба их до сих пор остается неизвестной, но я абсолютно уверена: их нет в живых. Обнорская сидит под замком, что ее ждет после окончания следствия – решит суд. Ивана Никифоровича прямо из офиса увезли с инфарктом в клинику, он пока лежит в реанимации, но врачи полагают, что наш босс оправится. А мы с Робертом не знаем, что делать со Ждановым.

– Как быть? – спросила я сегодня у Троянова. – Нам с тобой по-прежнему делать вид, будто мы ничего не знаем о подмене? Общаться с Федором как с Денисом?

– Надо подождать, пока шеф вернется, – пробормотал Роберт. – Нам не нужен глобальный скандал сейчас, когда Иван Никифорович находится в реанимации.

– Ладно, – согласилась я, – пусть будет по-твоему. Босс встанет на ноги и сам разрулит идиотскую ситуацию.

– Парень не так уж и плох, – неожиданно высказался Троянов. – Ведь догадался же он, что преступница скрывается под именем Арина.

– Верно, – согласилась я. – Еще бы узнать, кто его в нашу бригаду подослал, и можно успокоиться. Ладно, поеду домой, устала очень. Завтра с утра приедет какой-то человек, его к нам направил Петр Степанович. Беремся за новое дело.

– Мы теперь под началом Пети? – удивился Роберт.

– А ты как думал? – вздохнула я. – Иван Никифорович болен.

– Черт… – буркнул Троянов.

– Согласна, – кивнула я. – Но, знаешь ли, наше с тобой мнение никого из руководства не интересует. Все, сматываюсь, пора спать.

Не успела я принять душ и налить себе чашечку чая, как из соседней квартиры раздались громкие звуки, словно кто-то швырял на пол гири: пять-десять секунд тишина, потом – бумс! И так не один раз. Я глянула на часы: была полночь, взяла половник и решительно постучала им в стену кухни. Вообще-то, я не принадлежу к числу вредных людей, которые яростно колотят днем скалкой по батарее, если услышат мяуканье соседской кошки, но, согласитесь, заниматься ремонтом в столь поздний час – откровенное хамство.

Только я вернула поварешку на место, как раздался звонок в дверь. Пришлось идти в прихожую и смотреть на экран видеофона. На лестнице никого не было, только у порога лежал белый конверт. Я открыла дверь, взяла письмо, вернулась в квартиру, вынула листок и прочитала набранный на принтере текст: «Ее можно спасти. Она еще жива». На секунду мое сердце екнуло. Кто еще жив? Лора? Но это просто невероятно!

Я взяла телефон, соединилась с Трояновым, рассказала ему о случившемся и, услышав: «Еду к тебе», – села на стул в холле.

О ком идет речь в послании? Фофан на кладбище. Тела Пряхова, Друзь и Селезневой до сих пор не найдены, но женщины наверняка давно покойницы. Обнорская бросила их на улице в таком состоянии, когда помочь беднягам уже никто не мог. Если человека отравили любым видом «Инина», нечего рассчитывать на его спасение. Или мы ошиблись? Вдруг Лору Павловну сейчас держат в каком-то укромном месте? Кто? Где?