Ирина Хрусталева - Осторожно: блондинка!

Итак, четырнадцатого сентября нас поселили в доме. Когда мы туда приехали, нас встретила актриса Катя Семенова и показала его полностью, проведя по всем помещениям. На время проекта Катя была хозяйкой дома и нашей подружкой. С ней мы делились своими секретами, решали возникающие проблемы и просто болтали, она замечательный и добрый человечек.

Итак, мы вошли в огромный, удобный и очень красмвый дом, в котором нам предстояло прожить целых три месяца. Там было все: спортивный зал с тренажерами, сауна, солярий, джакузи, косметический кабинет, огромная столовая и две спальни – мужская и женская. А еще зимний сад, кабинет психологической разгрузки, комната реабилитации, гостиная с домашним кинотеатром и караоке и кухня, оборудованная всевозможной техникой, начиная от мясорубки и заканчивая пароваркой. У нас даже электрическая швейная машинка была, и, когда все со страшной скоростью начали худеть, мы ушивали на ней одежду.

Еще была секретная комната, в которой стоял компьютер и телефон. Компьютером мы пользовались постоянно, потому что администрация присылала нам на него сообщения, расписание на следующий день, новости и тому подобное. Мы, в свою очередь, тоже писали письма администрации с просьбами и пожеланиями. Телефоном мы могли пользоваться только один раз в день – в остальное время его отключали, – и всего по три минуты каждый. Лишнего говорить не позволялось. Все, что касается проекта, было табу, и если кто-то нарушал это правило, то его сразу же отключали, резко прерывая разговор.

В спальнях и гостиной стояли электронные весы, на которых мы ежедневно взвешивались. Как сейчас помню, встаешь на весы и обнаруживаешь, что за сутки ничего не сбросила. Караул!

Потом диетолог нам объяснил, что сброс веса может быть прыгающим. В самом начале организм затаивается, потому что не понимает, что с ним происходит. Почему это вдруг перестало поступать то же количество пищи, что и раньше? Чуть позже, когда организм понимает, что ждать бесполезно, он начинает кушать свои собственные накопления, то есть жиры, тогда мы и начинаем быстро худеть. Проходит какое-то время, и снова стоп, вес приостанавливается, но эта передышка только на время. Я обязательно расскажу вам про диету очень подробно на страницах своей книги и уверяю, что многим из вас она понравится.

Когда мы разместились, нас попросили собраться в гостиной. Кстати, как только мы вошли в дом, нам прицепили микрофоны, и с той минуты в течение трех месяцев мы с ними не расставались. Снимали только, когда куда-нибудь выезжали, а как только возвращались, то прямо у порога снова надевали их. По всему дому, в любом его уголочке, висели высокочувствительные микрофоны, которые ловили даже шепот. Так что посплетничать, чтобы тебя не слышали в операторской, не было никакой возможности.

По всему периметру дома в стены были вмонтированы затемненные зеркала, за которыми стояли телевизионные камеры. Мы не видели никого, а сами были как на ладони. Первое время это страшно напрягало, но потом мы привыкли и уже практически не обращали на это внимания. Правда, писать свои детективы под прицелом камер я так и не смогла, хоть и несколько раз пыталась начать. Уходила в комнату психологической разгрузки, открывала ноутбук… и слышу: шур-шур-шур за зеркалом – оператор активизировался. Ну и какой здесь роман напишешь? Когда чувствуешь, что читают каждую букву, которую ты напечатала, мысли рассыпаются, как горох. Попробовав несколько раз и поняв, что ничего из этой затеи не получается, я с сожалением оставила ноутбук в покое. Да и времени оставалось не так уж много, у нас был строгий режим, и мы не имели права его нарушать. В 7.45 подъем, с 8 до 9 – занятия в тренажерном зале, в 9 – завтрак. Дальше всех участников развозили по разным местам. Тех, кто после операции, везли в клинику, на процедуры, других – кого к стоматологу, кого к косметологу. Остальных в Ворд-класс Ольги Слуцкер, в руки тренеров.

Но вернемся к первому дню в доме.

Нас собрали в гостиной, вошли два пластических хирурга, Лапутин и Рыбакин. Они долго рассказывали о том, что нам предстоит. Потом Евгений Борисович пригласил меня в кабинет психологической разгрузки и сразу же спросил:

– Как настроение, Ирин?

– Боевое, – улыбнулась я в ответ.

– А что, если мы тебя прооперируем завтра?

– Да хоть сегодня, – решительно ответила я.

– Вот и отлично, значит, завтра забираем тебя в клинику, – весело проговорил хирург и подмигнул мне. – Ты молодец, так держать. Люблю таких пациентов, пятьдесят процентов успеха операции зависит именно от настроя.

– Не волнуйтесь, Евгений Борисович, я вас не подведу, я отлично настроена и ничего не боюсь, – сказала я.

– Очень хорошо, значит, до завтра, – сказал Лапутин и вышел.

Я была очень рада, что меня вот так сразу забирают на операцию. Хуже нет ждать да догонять. И можете мне не поверить, но я в самом деле совсем не боялась. С самого начала я была настроена решительно, прекрасно понимая, на что я иду. Вы скажете: а как же риск? На что я вам отвечу: сейчас вся жизнь сплошной риск. Уверяю, вас друзья мои, что, ложась на операционный стол, я рисковала ничуть не больше, чем за стенами клиники. Конечно, очень важно, какому врачу ты отдаешь себя в руки. Мне крупно повезло, мной занимались замечательные хирурги. Лицо мне сделал Лапутин Евгений Борисович, и я буду всегда вспоминать его с огромной благодарностью. Этот талантливый человек ушел из жизни так внезапно и так нелепо, что нет слов, чтобы высказать всю боль и сожаление, которое мы испытали, узнав о его гибели. Светлая ему память.

Две последующие операции мне делал профессор Сергей Николаевич Блохин, друг и коллега Лапутина. После смерти Евгения Борисовича ему пришлось взять ответственность за всех участников, которые были прикреплены к клинике «Деталь», на себя. Боже мой, вы не представляете, каков результат операций, сделанных этим человеком. Произведения искусства, по-другому не назовешь. После последних двух операций я пробыла в клинике двенадцать дней. Чего я только не узнала о Сергее Николаевиче за это время! Одной пациентке он вставил имплантаты в грудь без единого шва. У нее была абдомена на животе, так вот он ухитрился вставить ей имплантаты через живот.

Вот такие врачи меня оперировали, и я не боюсь повториться, мне крупно повезло.

А сейчас я снова продолжу рассказывать, как мы обживались в доме.

В большой спальне стояло двенадцать кроватей, каждый выбрал себе, какая понравилась. В спальне было два выхода: один на лестницу, которая вела в гостиную, а второй – в зимний сад. Мы все буквально влюбились в него, как только увидели в первый раз, – так там красиво, уютно и спокойно.

Совсем забыла рассказать, что, прежде чем познакомить с домом, нас всех в последний раз накормили бутербродами с колбасой и ветчиной. Дали по чашке кофе или чая, кому что нравится. Во время сей трапезы немного рассказали о режиме в доме, о проекте, о том, что нам предстоит. Еды было много, и все старались запихнуть в себя как можно больше. Поедание бутербродов проходило весело, мы старались шутить, хотя я прекрасно видела, что участники крайне напряжены и с опаской ждут продолжения. Одна женщина беспрерывно трещала по телефону и поглядывала на дверь.

– Ты, пожалуйста, пока не уезжай, я сейчас, наверное, уйду отсюда, – говорила она в трубку, поминутно утирая слезы.

Позже мы познакомились, ее звали Оксана Юдина, и она действительно хотела уехать обратно домой. Женщина отличалась достаточно внушительными размерами. В самом начале проекта она весила сто восемнадцать килограммов, а к концу – восемьдесят девять. Здорово, правда? Толстяков у нас было пять человек, это те, кто весили более ста килограммов. В проекте собрали очень разных людей, что по весу, что по возрасту, что по статусу. Самая молодая участница, Юля Челядинова, двадцати четырех лет, весила сто двадцать килограммов. Самая старшая – Ирина Печерникова, актриса. Я не буду писать здесь, сколько ей лет, вдруг она не хочет, чтобы все об этом узнали. Следующая по возрасту была я, ваша покорная слуга, без трех месяцев пятьдесят лет, вес девяносто, рост… впрочем, это совсем неважно. А моей ровеснице Людмиле Сорокиной не нужно было худеть, а совсем наоборот, не мешало набрать килограммов пять-семь.

Ой, вы не представляете, сколько у нас было курьезов по этому поводу. Двенадцать участников должны были сидеть на диете, чтобы сбросить вес, а трое наоборот. Можете себе представить, какими злыми и голодными глазами мы на них смотрели, когда, как кролики, жевали салатные листы с тертой морковкой, а эта троица наворачивала борщ со сметаной. Еще в ординаторской у нас стоял огромный холодильник, в котором всегда лежали для нас овощи и фрукты. А еще… Никогда не догадаетесь. Холодильник до отказа был набит всевозможными деликатесами. Ветчина, копченая колбаса, рыбка горячего и холодного копчения, мороженое, тортики и тому подобное. И в самом холодильнике была вмонтирована видеокамера, так что умыкнуть оттуда что-то незаметно не было никакой возможности. Вот таким варварским способом нас испытывали на прочность. В первые неделю-полторы, было очень тяжело, просто до умопомрачения, а потом… потом мы привыкли, во всяком случае, я привыкла точно. Вернее, не я, конечно, сама, а мой желудок. Он, бедный, сократился до такой степени, что валялся в глубоком обмороке и практически перестал реагировать на всякие вкусности. Расскажу одну смешную историю, как раз про желудок.