Дарья Калинина - Жадина платит дважды

– Привет, Эльвира, – сказали мы с Маришей, заходя в фургончик. – Зачем же ты в милиции соврала, что отраву покупал у тебя Кеша?

– А вам какое дело, – зашипела Эльвира.

– Нам-то все равно, а вот милиции нет, и из-за тебя чуть невинного человека не схватили.

– Это Кешка-то невинный? – возмутилась Эльвира. – Да на нем клейма ставить негде. Думаешь, режиссер случайно предложил ему Алину пришить?

– Интересно, а откуда ты-то это знаешь? – спокойно спросила я. – Тебе случайно не Алина рассказала?

– Вовсе нет, я уже не помню кто, – пробормотала Эльвира, покосившись в сторону.

Там стоял большой платяной шкаф.

– Какой у тебя беспорядок, – сказала Мариша. – Хоть бы дверь шкафа прикрыла. Все же выпадет.

И прежде чем Эльвира успела пискнуть «Стой!» или как-то иначе воспрепятствовать Маришиной инициативе, как моя подруга уже надавила на створку шкафа, которая и в самом деле была закрыта неплотно.

– Не получается, – сказала Мариша. – Что-то мешает.

С этими словами она распахнула дверцу, и внутри шкафа мы все увидели скорчившуюся в виде буквы "X" женщину, лицо которой было прикрыто бородой. Видя, что ее разоблачили, женщина вскочила, с силой толкнула Маришу, которая от неожиданности не удержалась на ногах, и кинулась к дверям.

– Андрей! – предостерегающе крикнула я.

Но могла бы и не стараться, Андрей и без моего окрика знал, как поступить. Он схватил беглянку в охапку и оттащил от дверей.

– Ну-ка, милая, – спокойно сказал он, – посмотрим, кто тут прячется.

Сдернув бороду, он окаменел на месте.

– Алина! Это ты? Как…

– Как, как, – передразнила его девушка. – А куда мне было еще податься? Вот мы с Эльвирой и придумали этот маскарад. Никто не обратил бы внимания на меня в этом костюме, если бы эти особы не догадались каким-то образом, кто прячется под бородой.

– Надо было в фургончике сидеть, а не семечки на крыльце лузгать, – беззлобно посоветовала я ей.

– Андрей, ты ведь меня отпустишь? – жалобно прошептала Алина, обращая на парня полные мольбы глаза.

– Ни в коем случае, – сказал Андрей, и мы с Маришей облегченно вздохнули. – После твоей смерти у нас тут такое началось, что пора бы тебе уже воскреснуть и объяснить в милиции, зачем ты разыграла эту шутку.

– Андрей, мне нельзя в милицию, – заплакала Алина. – Они меня посадят в тюрьму. А что будет с моей бедной бабушкой? Старушка умрет от горя.

– Не умрет, ее Зорин поддержит, – возразила я.

– Все равно, я не хочу в тюрьму, – продолжала плакать Алина, но на Андрея ее слезы не произвели никакого впечатления.

Он вытащил упирающуюся девушку на улицу.

– Сядете в машину вместе с ней на заднее сиденье, – тихо сказал он нам. – Связывать ее я не могу, но и сбежать она не должна.

Первой села Мариша, потом Андрей втолкнул в машину Алину, потом я запечатала выход своим телом, и мы поехали в участок. Сказать, что лейтенант был счастлив, – это значит не сказать ничего. Он светился, словно стая светлячков, и совершенно по-идиотски смотрел на Алину, время от времени норовя ее потрогать (страшно ее этим раздражая), все хотел убедиться, что это не плод его воображения и не сон.

– Если ты не перестанешь меня трогать, то я вообще не скажу ни слова, – наконец не выдержала Алина.

Лейтенант поспешно отдернул руку и виновато улыбнулся.

– Просто я не верю в свою удачу, – сказал он.

– В чем же удача? – усмехнулась Алина. – Все, что я знала, я уже рассказала девчонкам. А больше я ничего не знаю. Ростислав не посвящал меня в разные тонкости.

– Но ты ведь поможешь нам его поймать? – вкрадчиво спросил лейтенант.

– Зачем? – пожала плечами Алина. – Пусть гуляет, он теперь не опасен. Все его подручные схвачены или убиты, он теперь уедет куда-нибудь, где тепло и море, и будет прокучивать денежки.

– Но разве ты не хочешь помочь следствию? – спросил у нее подполковник. – Уверяю, что это зачтется тебе на суде.

– Вот если бы суд вообще мне не грозил, я, так и быть, постаралась бы вспомнить одну вещь, с помощью которой можно схватить Ростислава. Только думать нужно быстро, еще несколько часов, а может быть, минут, и эта вещь станет совершенно бесполезной.

– Здесь условия диктуем мы, – жестко сказал Сергеенко.

– Подожди, – остановил его подполковник. – Девушка, вы понимаете, что за неимение" Ростислава оба убийства будут повешены на вас?

– Что за вздор? – воскликнула Алина. – Зачем мне убивать?

– Затем же, зачем и Ростиславу, – пояснил подполковник. – Чтобы они не выдали вас, когда их сцапают.

– Тогда уж мне нужно было бы начинать с Ростика, – сказала Алина. – Ведь на его даче нашли взрывчатку. И вообще у Ростислава кишка тонка кого-нибудь убить. Он жуткий маменькин сынок. Мать избаловала его до неприличия, вот парень и возомнил, что он пуп земли – все ему дозволено и все у него получится. Это других могут посадить в тюрьму, а он – выкрутится. Другие могут заболеть, а его все хвори обойдут стороной, потому что он один такой исключительный и замечательный. Но, чтобы убивать, да еще всаживая нож в теплую человеческую плоть.., тут нужно быть другим человеком.

– Ростислав убивал или нет, но он нам все равно необходим, – сказал подполковник. – Я не могу ручаться, что вас немедленно освободят, но перед всеми торжественно обещаю сделать так, чтобы в деле вы фигурировали как можно меньше и выглядели бы жертвой обстоятельств.

Представим дело так, что вы давно хотели выдать сообщников, но боялись. Уж к смерти Метлы и Никаловского вы действительно не причастны. Оформим явку с повинной и укажем в деле ваше искреннее желание помочь следствию.

– Обещаете? – спросила Алина.

– При всех клянусь, – торжественно сказал подполковник.

– Ну что ж, – сказала девушка. – Слушайте. У Ростислава есть захоронка, где он держит свои деньги. В банках у него лежит лишь малая толика, а основная часть спрятана в одном тайнике. В осторожности ему не откажешь. Дом записан на другого человека, машина тоже. Деньги не в банке, где его могут поджидать, а в укромном месте, о котором никто не знает.

– Если никто не знает, то какая нам от него польза? – не выдержал лейтенант.

– Никто, так думает Ростислав. А на деле все обстоит немножко по-другому. Видите ли, у меня есть скверная привычка подслушивать и подсматривать. И вот однажды ночью, когда мы получили деньги от очередного предприятия, эта привычка снова во мне зазудела. Ростислав вдруг перестал притворяться, что спит, вылез из постели и долго тряс меня за плечо. Я глаз не открыла и вообще сделала вид, что изрядно набралась и сплю как убитая. Тогда он спустился по лестнице, а я, разумеется, тихонько пошла за ним. Он вышел в сад, я – за ним. Ростислав нес в руках пакет, в котором ему передали деньги. Он пошел в дальний угол участка, который выходит на озеро. Подойдя к забору, он опустился на колени и вытащил один камень. Потом повозился немного, вставил камень на место и встал. Пакета в руках у него уже не было. На следующий день, когда его не было дома, я пришла и хорошенько осмотрела стену, там у него во внутренней части ограды устроен тайник, в котором он и держит основную часть своих денег. Думаю, что за ними он обязательно придет. Чтобы навсегда исчезнуть, они ему понадобятся.

Операция по захвату Ростислава началась сразу же. Лейтенант немедленно позвонил ребятам из отдела борьбы с терроризмом и сообщил им, что дело уплывает из их ведомства, так как никакого терроризма тут нет, а есть уголовное преступление с использованием нетрадиционных способов устрашения. Те, разумеется, в восторг не пришли и наотрез отказались признавать этот факт, мотивируя тем, что взрывчатка есть взрывчатка, нужно ведь выяснить, где преступники ее брали, чтобы пресечь канал.

Ничего другого подполковник от них и не ожидал, но разрешение на совместное дежурство он получил; этим и пришлось довольствоваться.

– Еще бы они мне его не дали, – хвастливо сказал он. – У нас в руках такой козырь – Алина. Попробовали бы они без нее найти тот самый тайник, всю ночь и весь день пришлось бы камни шевелить.

– У семи нянек дите без глазу, – очень мудро заметила Мариша. – Как пить дать, они его упустят или спугнут.

Слишком много народу, он определенно заметит неладное.

Впрочем, как только группа захвата выехала на место, Мариша потащила и меня за собой в Токсово, увеличив еще на два человека толпу посторонних лиц в поселке. Оставалось только надеяться на то, что Ростислав в жизни двух слов не сказал со своими соседями и поэтому не сможет узнать от них, что возле его дома такая толкучка.

Но все-таки я недооценивала мою подругу. У нее хватило ума оставить машину на окраине поселка в густых зарослях кустарника, так что с дороги машина была не видна.

И Мариша, разумеется, не поперлась прямо в дом Ростислава, она проскользнула на участок, который находился напротив его дома. Так как у Ростислава все было тихо, окна не горели и царила гробовая тишина, мы решили, что там все в порядке.