Дарья Донцова - Сволочь ненаглядная

– Вкусно как!

– Знаешь, где Егор?

Леша кивнул, продолжая пережевывать пирог. Я подождала, пока он справится с угощением, и потребовала:

– Говори.

– Только отцу не проговоритесь, что я на след навел.

– Чем же он так родному дяде досадил? – удивилась я.

Леня вздохнул:

– Сам не пойму. Впрочем, папа всегда его терпеть не мог, еще когда бабушка Егорку привела… У него родители погибли в авиакатастрофе, папина сестра и ее муж. А Егора в приют отдали.

Павел страшно обозлился, когда мать привела в семью лишний рот. Жили они небогато, считали копейки, а тут на тебе – мальчишка. Кормить, поить надо, вещи покупать… Впрочем, одеждой не слишком баловали. Егор оказался мельче Леши и донашивал за ним брюки, рубашки и обувь.

Честно говоря, особых хлопот Егор не доставлял. Был тихим, молчаливым, никогда не дрался, не бил стекол и не рвал брюк, играя в футбол. Он вообще не любил спорт, по физкультуре имел тройку. Зато, ко всеобщему удивлению, обожал шить, готовить и убирать.

– Разве мужик растет? – сплевывал Павел, глядя, как племянник самозабвенно строчит на швейной машинке, принадлежавшей Зинаиде. – Тьфу, просто настоящая баба.

– Что же плохого, – отвечала Зинаида, – будет портной. Между прочим, большие деньги заработает. Людям всегда одеться надо, голыми не пойдут. Отличная профессия.

Павел только крякал, не желая ругаться с матерью. В девятый класс Егор не попал, пошел в ПТУ, учиться на закройщика. Худощавый, бледный, с тонкими запястьями и щиколотками, он и впрямь походил на девушку. К тому же он отпустил длинные, до плеч, волосы и вдел в ухо сережку. Почему-то небольшой золотой ободок в ухе обозлил Павла до крайности, и, если бы не Зинаида, ставшая на защиту, дядька избил бы племянника по-черному.

В училище Егора любили, девчонки считали его за подружку и не стеснялись в его присутствии краситься и поправлять колготки. Кстати, Егор не хуже их умел наводить макияж, и кое-кто из будущих портных, собираясь на свидание, просил парня «сделать лицо». На Новый год в училище устроили показ пошитых собственноручно моделей. Всех поразила манекенщица – красавица, роскошная блондинка с прекрасным бюстом и длинными, от ушей, ногами.

– Это кто же такая? – спросила классная руководительница. – Не из наших девочка.

Много было хохоту, когда «манекенщица» стащила парик и вынула «бюст». На сцене, кланяясь, стоял Егор.

– Ну артист, – восхищалась классная, – всех обманул, а как двигался, словно пава.

В 1992 году скончалась Зинаида. Павел похоронил мать и окончательно распоясался. Теперь во всем свете не осталось ни одного человека, могущего хоть как-нибудь повлиять на хама. Со своей супругой Павел совершенно не считался, Лене отвешивал оплеухи, стало попадать и Егору. Пик наступил в январе 1993 года.

Павел, служивший дальнобойщиком, погнал фуру в Санкт-Петербург, но на выезде из столицы попал в аварию, провел несколько часов в милиции и злой до крайности вернулся домой.

Кошки нет – мышки пляшут. Жена, воспользовавшись тем, что супруга не будет несколько дней, отправилась к подруге на дачу, Леня назвал друзей и организовал танцы.

Когда синий от злобы отец ворвался в комнату, которую занимали мальчишки, там как раз в кромешной темноте кучковались под тихую музыку парочки. – Блядки устроил! – завопил Павел, врубая электричество.

Яркий свет озарил перепуганные лица подростков.

– Прошмандовок назвал! – ревел добрый папа, указывая пальцем с обломанным ногтем на девушек. – А ну, пошли вон, сучки!

Дети кинулись на лестницу. В комнате, где по-прежнему сладко пел Сальваторе Адамо, остались всего двое – Леня и прехорошенькая блондиночка в красной кожаной мини-юбке.

– Тебе отдельное приглашение требуется? – потерял всякий человеческий облик Павел и, решительно ухватив девчонку за хрупкую руку, поволок ее к порогу.

– Папа, погоди, – забормотал Леня, – это Егор.

Отец от неожиданности отпустил «девушку» и уставился на племянника. Через секунду до него дошла информация.

– Егор! – взревел он, будто раненый носорог. – Егор! Педик, сволочь, негодяй, развратник.

– Папа, погоди, – попробовал остановить расправу Леня, – ты не так понял, это просто шутка.

– Шутка! – орал Павел. – Сейчас я тоже пошучу, а ну пошел вон к своим голубым, дрянь подзаборная!

В мгновение ока он выволок слабо сопротивляющегося Егора на лестницу и крикнул вслед:

– Вернешься – убью, так и знай.

Два часа Леня, затаившись в своей комнате, ждал, пока отец напьется до белых чертей и задрыхнет. Наконец из родительской спальни понесся могучий храп. Парень, прихватив собранную одежду, на цыпочках вышел на лестницу. Он знал – Егор прячется на чердаке, они частенько сидели там вместе, не желая идти домой, слушать вопли Павла.

Егор и впрямь был наверху, лежал на старой продавленной кровати и молча смотрел на балки.

– Проспится и забудет, – попробовал Леня утешить брата.

Но тот вздохнул:

– Нет, все, обратной дороги нет. Сам знаешь, он меня ненавидит. Вещи принес?

Ленька протянул сумку. Егор начал переодеваться.

– Куда же ты теперь?

Парень пожал плечами.

– К матери поеду, баба Зина адрес дала, правда, предупреждала, что я там не больно нужен, ну да не прогонит же она сына, хоть и не виделись ни разу.

– На-ка, возьми, – пробормотал Леня и сунул приятелю конверт, – пригодятся.

Егор глянул внутрь и присвистнул.

– Это мне? Ты же на музыкальный центр копил!

– Еще соберу, – отмахнулся Леня.

– Значит, он у матери, – обрадовалась я.

– Нет, – покачал головой Леня, – она его не захотела принять.

– Откуда ты знаешь?

– Так мы дружим, – бесхитростно поведал парень.

Прошла примерно неделя, и Егор позвонил Лене. Встретившись в метро, на «Динамо», они сели у стены, и Егор сказал:

– Права баба Зина была, не ко двору я там.

Майя и Валентин совсем не обрадовались визиту сына. Правда, постелили ему на раскладушке в коридорчике и целых семь дней кормили, но потом мать сказала:

– Ты уже взрослый, тебе шестнадцать лет. Видишь, мы живем трудно, пенсия крохотная, квартирка однокомнатная. Да и отец тяжело болен, инвалид. По-хорошему, не мы тебе, а ты нам помогать должен. Извини, но возвращайся назад.

Пришлось Егору сматываться.

– Куда же он пошел? – удивилась я.

Леня тяжело вздохнул.

– Сначала по знакомым ночевал, а потом…

– Ну, говори!

– Потом устроился в художественное училище натурщиком и…

– Что?

Леня замялся, подвигал по столу бумажный стаканчик и наконец договорил:

– Ну понравился он там одному преподавателю, известному художнику, тот его у себя и поселил, понятно?

Чего уж там, понятнее некуда.

– Егор сейчас у этого художника?

Леня покачал головой. Я обозлилась до крайности.

– Слушай, скажи адрес!

– Не знаю.

– Ну ничего себе! Только что ты утверждал обратное…

– Сейчас объясню, – забормотал Леня. – Художник тот Егорку полюбил, одел, как картинку, денег давал, квартиру купил. А Егорка иногда мне кой-чего подбрасывал из одежонки или подарки дарил…

Потом живописец за границу подался, и Егорку с собой взял. Но друг про меня не забыл, по-прежнему деньги передает и презенты. Только от него теперь девушка приезжает и письма мои увозит. Она-то точно знает адрес Егора, вроде родственница этого портретиста, точно не скажу.

– Ты мне ее координаты сообщи, – чувствуя огромную усталость, сказала я.

– Пожалуйста. Манекенщицей она работает, в агентстве, очень красивая, Звезда зовут.

– Как?

– Звезда, Стелла Егорова, а адрес ее…

– Не надо, – промямлила я, – не надо, сама знаю.

Домой поехала не сразу. Сначала зашла в ближайший магазин и уставилась на перемороженные рыбные туши, похожие на плохо обструганные поленья.

Стелла Егорова! Наглая манекенщица, снимающая квартиру, откуда съехал Егор. Значит, она все-таки знает, где искать парня, но мне не рассказала! А я, словно слепой котенок, толкалась в разные стороны мокрым носом абсолютно безрезультатно. Нет, вы когда-нибудь встречали подобную дрянь!

От злости я со всего размаха пнула ногой стоящую рядом хозяйственную сумку. Раздался сухой треск. Так, опять разбила яйца!

– Ну и безобразие же, – закричала худенькая девушка, похожая на Юлечку, – как вы смеете…

– Что случилось? – удивилась я, не понимая, чем вызвала гнев девицы.

Стою себе в сторонке, а то, что пинаю набитую торбу, так имею полное право поступать со своей авоськой, как хочу. Мои руки потянулись к матерчатым ручкам.

– Сейчас охранника позову! – взвизгнула девица. – Немедленно поставьте мою сумку.

– Вашу?!

– Естественно, мою, – злилась девчонка. – В милицию захотели?

Тут только до меня дошел смысл происходящего. Господи, я стою в магазине просто так, без покупок, и сейчас только что испинала чужие пакеты.