Елена Логунова - Красота спасет мымр

Один из телефонов принадлежал самому Роме, а второй – покойному Виталику. Сотовый аппарат сантехника, подобранный нами в мусорном баке, исправно работал и содержал на счету определенную сумму денег – мы проверили. Мобильник мог бы работать еще долго, но сегодня у него была последняя гастроль. После той серии звонков, которую мы собирались сделать, телефону была прямая дорога туда, откуда мы его добыли – на помойку.

Чашкин слегка подрагивающим пальцем набрал короткий номер: 02.

– Не забудь изменить голос! – торопливым шепотом напомнила я.

– Не забуду мать родную! – кивнул Рома, пробуя свой «новый» голос. Потом он успокаивающе улыбнулся мне и тут же превратил улыбку в зверский оскал. Я поняла, что в милиции сняли трубку.

– Слушай внимательно, мент! – прорычал Рома.

– Поганый! – беззвучно, одной лишь артикуляцией просуфлировала Ирка.

– Поганый! – рявкнул Ромашка.

Я смотрела на него с восторженным изумлением. Я и раньше знала, что Чашкин отличный диджей, голосом он владеет не хуже, чем Паганини – скрипкой. Слушательницы «Радио «Тротил», млеющие от мужественного, бархатисто-эротичного, шелково-переливчатого голоса ведущего, даже не догадываются, что кумир их грез Роман – щуплый лысый юноша, красноглазый Фантомас-недокормыш. Да и я сейчас, закрывая глаза, при звуках рычащего и хрипящего баса мысленно рисовала портрет пугающей уголовной личности.

Перед моим мысленным взором встал помятый мужик в телогрейке. У него был бритый шишковатый череп, руки в наколках и маленькие бегающие глазки с отчетливой сумасшедшинкой.

– Я хочу сто тысяч баксов и путевку в теплые страны – с доставкой на дом! Пиши, волчара, адрес, я повторять не буду! – прохрипел неприятный дядечка. – Проспект Разведчиков, дом 17, квартира сорок восемь! Чтоб через десять минут все подвезли, а то я взял в заложницы одну очень симпатичную телку, и плохо ей будет, если вы не поторопитесь!

– Ой, дядечка, не надо, не стреляйте! – сунувшись к трубке, пискляво заверещала Ирка.

– Десять минут, время пошло! – закончил хрипатый дядя в талантливом исполнении Чашкина. – Ф-у-у! Я аж вспотел! – Рома вытер лоб рукавом и обвел публику вопросительным взглядом.

– Рома, супер! – искренне похвалила я. – Гадский террорист у тебя получился как живой!

– Ты сам-то, часом, срок не мотал? – доброжелательно поинтересовался Вадик.

Чашкин не успел ответить. Ирка с криком:

– А теперь я! Я! – вырвала у него сантехников мобильник. – Та-ак, номер можно не набирать, повторим последний исходящий…

Подруга плотно прижала трубку к уху и довольно удачно скроила сладкую мину добропорядочной идиотки. К данному выражению лица очень шел приоткрытый рот: Ирка приготовилась озвучивать свой текст.

– Здрасьте, это милиция? – озабоченно, но не без жеманства затарахтела она. – В сорок восьмой квартире жутко визжит женщина! Проспект Разведчиков, дом семнадцать! Я-то кто? Я мимо шла, по лестнице, а она визжит и плачет, на звонок и стук в дверь не реагирует! Как это – почему я вам звоню? А кому же? Она еще орет: «Не убивайте, не убивайте!»… Зачем это вам моя фамилия? Ну, все, до свиданья!

Ирка выключила телефон и в полном восторге от содеянного исполнила энергичное па победного танца, в результате которого на пол упали опрокинутый стул и зазевавшийся Чашкин, получивший удар бедром в спину.

– Твоя очередь! – подруга взмахнула рукой, явно собираясь перебросить мне Виталиков мобильник, но я ее остановила:

– Я со своего!

У меня не было необходимости маскироваться, и поэтому, позвонив Лазарчуку, я заговорила с ним своим обычным голосом:

– Серый, привет, это я!

– Что опять случилось? – скучно поинтересовался Лазарчук.

«Сейчас я тебя развеселю!» – злорадно подумала я. И сказала:

– Серый, нам в редакцию только что позвонил какой-то подозрительный тип, объявил, что взял заложницу и намерен ее убить, если ему не дадут сто тысяч баксов. Ты не в курсе, это не розыгрыш?

– Похоже на бред сумасшедшего! – фыркнул капитан.

– Очень похоже, – любезно согласилась я. – Только бредящий сумасшедший мне даже адрес назвал: проспект Разведчиков, семнадцать, квартира сорок восемь!

Приплясывающая на месте Ирка показала мне большой палец.

– Ну, ладно, Лазарчук, некогда мне с тобой: еду на проспект Разведчиков, – сказала я, с трудом скрывая улыбку.

– Лена, стой! – взревел в трубке Лазарчук, но я уже отключилась.

– Дадим им три минуты, – взглянув на часы, постановила Ирка. – Окружное управление УВД на параллельной улице, в квартале отсюда, если поспешат – успеют… Кто хочет шоколадку?

Хрустя шоколадом, мы переждали три минуты, скоротав их за непринужденной беседой. Ее основной темой были постельные игрища Джульетты и ее дружка, в скупом пересказе поглощенного съемкой Вадика и с многословными комментариями Ирки, неотрывно наблюдающей за секс-шоу с помощью бинокля. Признаться, я немного опасалась, что Джульетта с приятелем закончат эротическую гимнастику раньше, чем подоспееют менты, но Ирка меня успокоила:

– Они же съемку ведут, потому и свет врубили, как на стадионе в вечер матча на суперкубок! Нет, ребятки торопиться не будут!

– Разве что сделают пару дублей наиболее интересных моментов! – высказал свое мнение профессиональный оператор.

Чашкин, синевато-бледный от ревности, стискивал челюсти так крепко, что желваки на его щеках грозили прорвать кожу.

– Не пора ли повторить звонок террориста? – спросила я, решив, что лучше будет занять Ромашку делом.

Чашкин живо настучал на клавиатуре мобильника «02» и заговорил уже отработанным хрипатым голосом, в котором зазвучали стервозные нотки.

– Где мои сто тонн гринов, волчок? Жду еще две минуты, потом начну потрошить девку!

– Ага! – радостно заплясала у окна Ирка, с трудом дождавшись, пока Ромашка скажет свое ультимативное слово ментам. – Начинается второй акт мерлезонского балета! К подъезду подкатили машинки с мигалками! Во, в подъезд шмыгнули трое хмурых парней в кожанках, чисто – народные комиссары с наганами, сейчас начнут ломиться в дверь!

– А она бронированная, ломиться придется с применением стенобитных орудий! – напомнила я, жмурясь от удовольствия при мысли о том, какой тарарам начнется сейчас под дверью сорок восьмой квартиры!

Однако получилось даже лучше, чем я мечтала!

– Внимание на окна девятого этажа! – громко и напряженно произнес Вадик, не отрывающийся от видоискателя. – Там появились какие-то люди в черном!

– Не иначе, спецназ! – Ирка истерически захохотала. – Ой, мама, я умру от смеха! Глядите, глядите!

Хорошенько разглядеть происходящее на другой стороне улицы невооруженным глазом было трудно, поэтому я воспользовалась минутной слабостью икающей от смеха подружки и выхватила у нее бинокль. Поводила оптическим прибором, отыскивая девятый этаж, покрутила окуляры и близко-близко увидела чьи-то блестящие глаза в прорези черной шапочки. Повела биноклем чуть в сторону – и увидела руку в перчатке и свернутую кольцом капроновую веревку.

– Ромка, звони снова! – возбужденно скомандовала я. – Живо, надо их подтолкнуть к штурму!

С этими словами я передала бинокль Ирке, подскочила к ближайшему гипробумовскому телефону и набрала номер собственного сотового. Вызов пошел, я с трудом удержалась от того, чтобы не начать грызть ногти.

– А что сказать-то? – Чашкин с мобильника сантехнического происхождения вновь набрал короткий номер милиции.

– Скажи, что твое терпение закончилось и ты переходишь к решительным действиям!

– Чистая правда, между прочим! – пробормотал Ромашка и сразу же, без всякого перехода захрипел, как висельник: – Все, волчары, амба! Денег нет – кончаю девку!

Тут наконец тихоходный институтский телефон соединился с моим мобильным, и из кармана моего белого халата загремела автоматная очередь! В гипробумовских недрах снова что-то шумно упало – должно быть, аборигены начали сооружать баррикады!

Смышленный Чашкин живо приложил свой мобильник к моему карману, в результате чего в милиции должно было загрохотать так, что весь личный состав просто обязан был в момент мобилизоваться и встать под ружье.

– Полетели, ласточки!!! – в бешеном восторге выкрикнула Ирка, и свободной от оптического прибора рукой так застучала по подоконнику, что на пол градом посыпались горшки с цветами.

Я не сразу сообразила, что ласточками подружка назвала людей в черном.

– Штурмуют? – с надеждой спросил Чашкин, вытягивая шею в тщетной попытке заглянуть в видоискатель камеры через плечо Вадика.

– Ой, мама! Ой, мамочка! – застонал оператор, донельзя впечатленный происходящим в квартире напротив. – Ой, это же бо… больно! Ну, бедолага парень, уж попал так попал!