Дарья Калинина - Киллер на диете

Петровна приостановилась и проронила:

– Хоть ты и дура, Владлена, но, видит бог, зла я тебе не желаю. Живи как живется.

И пока оторопевшая соседка хлопала глазами, старуха прошествовала вниз следом за своим ковром.

А у Инны в голове, словно встревоженные мотыльки, метались ужасные мысли. Только бы Бритый приехал! Только бы он успел! Только бы не опоздал!

И муж ее не подвел. Он подоспел как раз в тот момент, когда продолговатый сверток уже грузили в «Газель», за рулем которой гордо восседала Елизавета Ивановна. А рядом с ней на пассажирском сиденье сидела и сама Петровна.

Бритый подлетел к дверям «Газели» и попытался отпихнуть здоровенного Никиту прочь. Тот не уступил. И между мужчинами завязалась драка. Бритый дрался умело, применяя все известные ему приемы единоборств. Инна могла бы гордиться своим мужем! Но на стороне Никиты была недюжинная сила. Удары Бритого вроде бы даже не наносили противнику особого ущерба. А сам Никита размахивал пудовыми кулаками, один удар которых вполне мог свалить с ног взрослого быка.

Бритому повезло в том, что, при всей своей огромной силе, Никита был очень неуклюжим. До сих пор ни один из его ударов не достиг цели. Но Инна с трепетом наблюдала за тем, как кулаки этого урода со свистом рассекают воздух в непосредственной близости от головы ее драгоценного мужа.

Только в этот момент до Инны дошло, как дорог ей ее Бритый. И совсем она не устала от него! Совершенно напротив! Если с ним чтонибудь случится нехорошее, она этого просто не переживет!

Неизвестно, чем бы закончилась эта драка. Но внезапно возле дерущихся остановилась машина, из которой высыпали четверо крепких молодых людей. Двоих из них Инна знала. Это были сотрудники фирмы ее мужа. И они явно прибыли ему на выручку. Все вместе они мигом скрутили здоровенного Никиту. И можно было торжествовать победу, но тут Инна заметила, что грузовая «Газель» тронулась с места. Вместе с завернутой в ковер Маришей!

И Инна закричала мужу:

– Смотрите! Они удирают! Они увозят Маришу!

Да, не дожидаясь того момента, пока их тоже задержат, лихие старушки решили рвать когти. Едва к Бритому прибыла подмога, как они тут же тронулись с места. Елизавета Ивановна изо всех сил давила на газ. А Петровна, высунувшись из окна, грозила своим преследователям сухоньким кулачком.

Впрочем, «Газель» никак не могла соперничать ни в скорости, ни в мощности, ни в маневренности с машинами преследователей. Несколько минут – и «Газель» оказалась зажатой у тротуара и, тупо ткнувшись носом в рослый тополь, остановилась.

Однако выбравшиеся из нее старушки совсем не желали признавать себя пойманными или, тем более, виновными в чемлибо. Они подняли такой шум, что со всех сторон на их громкие крики сбежался народ. И народ этот, надо сказать, моментально принял сторону пожилых женщин, а вовсе не ребят Бритого.

– Сейчас не девяностые! – раздавалось со всех сторон.

– Милициято куда смотрит!

– Пожилых женщин обижают!

– Безобразие!

Толпа несколько притихла лишь после того, как из кузова «Газели» был извлечен свернутый ковер. А из него вытряхнули Маришу. Она была без чувств. Но от свежего воздуха и холодной воды, которой на нее брызнули из бутылки, девушка быстро пришла в себя.

– Где я? – завертела она головой. – Что со мной?.. – Увидев Инну и Бритого, она кинулась к ним на шею. – Милые мои! Дорогие! Любимые! Уж я и не надеялась снова вас увидеть! Противные старухи спеленали меня по рукам и ногам! Убить грозились, как и Милу! Такие гарпии, вы не поверите! А кстати, где они?

Инна с недоумением оглянулась и обнаружила, что старухи активно убегают, энергично раздвигая локтями людскую толпу.

– Стойте! – закричала Мариша. – Стойте, бабки!

Этот крик не возымел на старушек никакого эффекта, разве что они стали двигаться еще стремительнее.

И тогда Мариша закричала во все горло:

– Люди! Держите их! Это преступницы!

Но и это не произвело впечатления на людей. Сказывалось стереотипное мышление. Раз перед тобой пожилой человек, то, значит, он нуждается в заботе и охране, а никак не наоборот. И все же старух задержали. Прибывший наряд патрульной службы остановил их как участниц ДТП.

Бабки попытались оказать сопротивление, но тут уж сотрудники патруля возмутились:

– Сумели аварию организовать, сумейте и отвечать! Предъявите ваши документы, а также документы на машину!

И напрасно Елизавета Ивановна возмущалась и доказывала, что ее машину подрезали – сотрудники патруля лишь сурово произнесли в ответ:

– Следуйте за нами. Сейчас мы во всем разберемся!

Дальнейшее происходило словно в замедленной съемке. Марише и ее друзьям долго пришлось доказывать и объяснять, что две старухи – это вовсе не несчастные жертвы, а опасные и очень коварные преступницы, на счету которых минимум одна человеческая жизнь.

– И еще неизвестно, что они собирались сделать со мной! – горячилась Мариша. – Скорее всего, я тоже присоединилась бы к убитой ими Миле. Нельзя их отпускать! Они – преступницы!

Это разбирательство затянулось надолго. И несколько раз подруги опасались, что преступниц, в виду их преклонного возраста, и вовсе отпустят по домам. Очень уж натурально принялась закатывать глаза Петровна, а Лизавета Ивановна артистически симулировала сердечный приступ.

Возможно, хитрых старух и отпустили бы, но картину испортил тугодум Никита. Парень был изрядно придурковат. А жизнь в лесу, где его от всех прятала мать, и вовсе затормозила его умственное развитие. Едва войдя в отделение, он прогудел:

– Мамо, а че тут такое? Кого еще убить надо? Ты мне только скажи! Я всегда готов! Мама, а если я их усех поубиваю, ты мне кушать дашь?

После этой его фразы ситуация резко изменилась. Милиция очень заинтересовалась и пожелала узнать, кого же еще убил этот человек.

– Не слушайте его! – взвизгнула Лизавета Ивановна. – Он – дурак! У него и справка имеется! Его нельзя допрашивать! И судить его тоже нельзя! Вам это любой врач скажет!

Но следователь все же допросил Никиту. Правда, он пошел на хитрость и предварительно накормил дурака хот-догами. Получив горячую булку с сосиской, Никита рассказал обо всем, чем заставляла его заниматься мать. И о том, как он несколько лет прятался в лесной землянке, отваживая от каменоломни любопытных и запугивая местных жителей, чтобы те реже совались в лес. И о Миле. И обо всем остальном.

Оказалось, что именно благодаря усилиям Никиты в окрестности заброшенной деревни Прянишкино никто не рисковал лишний раз соваться. Разве что лесник Паша, который был в курсе того, что старуха прячет в лесной чаще своего сына. Но, так как с документами у этой парочки было все в порядке, лесник и не возражал.

Да к тому же Лизавета Ивановна покупала его молчание и закармливала лесника вкусными пирогами, до которых Паша был страшно охоч. И тот молчал.

А по округе тем временем ползли слухи один страшнее другого. Говорили, что призрак старого барина снова принялся лютовать. И люди боялись ходить к заброшенной каменоломне. Так что Лизавета Ивановна и Петровна могли быть уверены: никто не найдет сокровищ, стражами которых они стали самовольно.

Признался Никита также и в убийстве Милы. Вернее, он рассказал о том, как Мила остановилась у них на ночлег. И, когда она стала расспрашивать о дороге к каменоломне, Лизавета Ивановна указала ей путь. Но стоило девушке скрыться из виду, как мать велела Никите следовать за ней по пятам. И когда Мила достанет коробку или ящик из разлома, столкнуть ее туда.

Никита выполнил наказ матери в точности. Увидев поднимавшуюся из разлома Милу, которая чтото прятала под курткой, Никита выскочил ей навстречу. Ему даже не пришлось ничего делать. Девушка вскрикнула, потеряла равновесие и упала вниз сама. Никита спустился туда, а потом привел и свою мать, чтобы похвастаться выполненной им работой.

Но мать, против его ожиданий, совсем не похвалила урода, а наоборот, разозлилась на него и надолго оставила голодным. Оказалось, что с коробкой вышла промашка. Под курткой Мила прятала вовсе не шкатулку с драгоценностями барыньки, а обычный термос, который она захватила с собой, чтобы было чем погреться в дороге.

Мать страшно разозлилась на своего непутевого отпрыска. И даже побила его, сослав в лесную землянку и не давая ему еды в течение целых долгих трех дней. Никита питался тем, что ему удавалось раздобыть в лесу. А это было очень и очень немного. Он сильно ослабел от голода. И мать, поняв, что так она совсем заморит своего глупого, но преданного ей сына, смягчилась и снова стала кормить дурака.

– Не смягчилась она! – воскликнула Мариша. – А просто смекнула, что слабый – он не будет ей подмогой! Дрянь она! Злобная и алчная дрянь! Это не ее сына судить надо, а ее саму!

Но, вопреки желанию Мариши, судить по этому делу не стали никого. Никита попал в психиатрическую клинику, так как после осмотра врачами он был признан психически больным. Но там его хотя бы кормили и не обижали.