Иоанна Хмелевская - Закон постоянного невезения [Невезуха]

— Ну, — жадно подхватила тётка Иза. — Что?

— Ничего, — сердито буркнула я.

— Очень многое, — сказал Лукаш, который снова присутствовал, так как его заказали для поездки, которая почему-то никак не могла осуществиться. — Вероятнее всего, он и есть убийца, у которого имеются гигантские смягчающие обстоятельства. Убийство в состоянии аффекта. Мы так считаем, но мы можем ошибаться, поэтому предпочитаем не подсовывать властям своих идей. Отсюда и сдержанность, тем более что рядом имеются в наличии лица, в значительно большей мере заслуживающие осуждения.

С Изой же все это ни имеет ничего общего.

— С Изой! — фыркнула тётка Иза. — Подумать только, какие темпы!..

— Я, моя милая, несколько постарше тебя, — заметила ей бабушка ужасающе ледяным тоном. — И тем не менее вижу, как меняются нравы. Пан Дарко и моя внучка примерно одного возраста, наверняка они могли бы даже вместе в школу ходить. В Кракове…

— В Кракове они подружились, — с готовностью подхватил дядя Филипп.

— Это и вправду теперь так называется — подружились? — язвительно удивилась тётка Иза.

— Ну все в порядке, — сказала я Лукашу. — Сам видишь…

— Ничто не в порядке и не будет в порядке, пока сохранится хотя бы тень подозрения как на тебе, так и на этом молодом человеке, — невозмутимо продолжала бабушка. — Я должна знать с полной уверенностью, кто был убийцей и какие у вас с ним связи. Возможно, нам придётся принять участие в рассмотрении дела в суде…

Что было дальше, я уже не слышала, так как мне стало нехорошо. Боже милостивый! Даже если они немедленно закроют следствие, суд состоится по меньшей мере через полгода, и то это были бы рекордные темпы. Да и не известно ещё, как долго он продолжится! И все это время все они будут сидеть у меня на шее?! А куда, разрази их гром, я засуну собственных детей!?.

Я совершенно окаменела от ужаса и начала даже задумываться, не сбежать ли мне попросту куда попало вместе с детьми, поставив крест на этом поганом наследстве. Вроде бы и можно, но куда? Я же не сменю им школу, не брошу свою работу, иначе на что мы будем жить, и не продам квартиры с семейством внутри! Господи, спаси и помилуй!!!

К счастью, глухота моя прошла, и я успела услышать слова дяди Филиппа. Лошади. Что-то о лошадях. А, они не могут оставить своих лошадей на столь долгое время. Разумеется, кто-то должен будет за всем этим следить, разве что они получат официальное заявление властей. Дай им Бог здоровья, этим лошадкам!

— А на судебное разбирательство всегда можно приехать, — с готовностью подсунул идею дядя Игнатий.

Мне все ещё было нехорошо, но слух мой перестал барахлить. Они рассматривали вопрос о следующем приезде. Лукаш и Рысек, который как раз пришёл за супным термосом, совместными усилиями очень старательно разъясняли им, что наши органы правопорядка страшно не любят скоропалительных действий, следствие столкнётся с ужасающими трудностями, так как к делу имеют отношение самые разные важные персоны, из фотографий следует, что менты уже знают все, что им требуется, но доказательств у них — кот наплакал…

— Я не уеду отсюда, пока не приму окончательного решения, — упёрлась бабушка.

— Ну конечно, и так уже понятно, что свояк свояка видит издалека, — с ядовитым видом прошипела тётка Иза, переводя полный злости взгляд с меня на Лукаша. — Какие уж тут могут быть сомнения!

— А ты считаешь, что их не арестовали только для отвода глаз? — с издёвкой ответила тётка Ольга.

— Ну что же… В общем-то… — заикался дядя Филипп. — Недосказанность… Я бы все сказал!

От отчаяния в меня вселилось вдохновенье, и я сама приняла окончательное решение. Ведь у Лукаша имелся номер сотового телефона майора…

Сколько усилий стоило мне украдкой раздобыть у него этот номер, никакими словами не опишешь.

Кого-то из нас постоянно дёргали, если не его, то меня, ведь мы оба просто притягивали всеобщее внимание, будучи преступным сообществом. За нами нужно было следить, я даже задумывалась, позволят ли они вообще Лукашу уйти домой, наверняка нет, велят ему спать со мной и будут подслушивать под дверью. Мы с ним не могли и словом обменяться!

В результате я воспользовалась Рысеком, который, правда, тоже оказался на подозрении, но в меньшей степени. Он имел право уходить. Сделав вид, что я пошла закрывать за ним дверь, я объяснила ему, что нужно сделать, Рысек вернулся, закрывать за ним дверь пошёл Лукаш, Рысек снова вернулся, я пошла закрывать за ним дверь, весь мир был переполнен исключительно закрыванием дверей. В последний раз Рысеку уже не нужно было возвращаться, зато я осталась с мобильником на лестнице, хотя, по правде говоря, имело смысл скорее закрыться с ним в ванной. Но я уже была не в состоянии заботиться о смысле.

— Пан майор! — со стоном произнесла я. — Помилосердствуйте!!.

Они пришли с неофициальным визитом вдвоём — майор Бежан и поручик Гурский. По такому случаю сестра Рысека зажарила пять уток, так как больше у неё в духовке не поместилось. Точнее говоря, она пожарила восемь, но трех, в соответствии с договором, оставила для собственной семьи. Испекла также шарлотку, а закуски в виде салата из креветок, заливной свинины и печени по-еврейски Лукаш принёс из знакомого кабака.

— Обещаете ли вы вернуться в Австралию, не обсуждая ни с кем в Польше тему этого убийства? — очень вежливо спросил майор в самом начале разговора.

Эти слова прозвучали в моих ушах, словно ангельское пение.

— Можете быть абсолютно уверены, пан майор, что мы умеем хранить секреты, — с большим достоинством ответила за всех бабушка. — Нас не интересуют какие-то преступные личности, нас заботит исключительно нравственность моей внучки.

— Двоюродной, — не ведомо зачем с нажимом уточнил дядя Игнатий.

Майору же было начихать на то, двоюродная я или нет.

— Тогда заранее оговорюсь, что некоторых фамилий я не смогу назвать, однако детали, скажем так, технического характера — это пожалуйста. Итак, у нас есть очевидец, который видел тех, кто находился на месте преступления, и опознал этих людей по фотографиям и живьём.

— И он не боялся? — удивился дядя Филипп.

— Невероятно боялся. По этой причине все было осуществлено цивилизованным путём, через одностороннее стекло. Из этих двух лиц одно было там раньше, второе — позже, первое лицо, судя по времени, успело только совершить убийство, вытереть орудие убийства и убрать со стола, заметая следы своего там пребывания. Второй же человек находился на месте преступления почти полчаса и за это время обыскал документы покойника. Он также провёл телефонный разговор, из которого следовало, что он застал дом открытым…

— А этот второй человек не мог его тоже убить? — жадно заинтересовалась тётка Ольга, начитавшись детективных романов.

— Пожалуй, нет. Дело в том, что оружие было взято из кабинета убитого. А этого второго человека он ни в коем случае не впустил бы в кабинет и не дал бы ему в руки оружия.

— А первому?

— Учитывая, что этого человека покойник принимал с напитками, это должен был быть кто-то из друзей и доверенных лиц…

— Ну хорошо, и как же вы установили, кем были эти двое? — нетерпеливо спросила тётка Иза. — По порядку, пожалуйста.

— И с деталями, — подчеркнула бабушка.

Майор как раз добрался до печени по-еврейски, которая оказалась ему явно по вкусу. Он взглянул на поручика.

— Общими данными об убитом мы располагали с самого начала, — продолжил рассказ подчинённый, сменив начальника. — Людей, которые охотно отправили бы его на тот свет, было великое множество, к тому же его верная домохозяйка бросила подозрение на пани Изу Брант…

— Зачем? — холодно перебила его бабушка.

— Поскольку она её ненавидела. И боялась, что связь между ней и убитым возобновится.

— Откуда это известно?

— От неё самой, а также от её подруги, которая была допрошена несколько позже. К тому же пани Брант была в том районе как раз в то самое время, когда было совершено преступление. Она там проезжала по пути на море.

— Это нам уже известно. Прошу продолжать.

— Пан Дарко также находился в этой местности, и даже ближе, вместе со своим пассажиром, личность которого он вначале пытался скрыть…

— Могли бы и не напоминать, а? — с упрёком проворчал Лукаш.

Майор оторвался от печёнки.

— А если бы он вам не подложил бомбу, вы бы сказали правду?

— Не думаю… Хотя нет, без шуток, у всего есть свои пределы. Не люблю мокрых дел — если бы выяснилось, что кого-то пристукнули, то, наверное, я бы не стал их укрывать. Никакого соучастия, мне это не нужно. Разве что несколько позже, в крайнем случае.

— Вот видите…

— Вы же хотели рассказать все по порядку, — деликатно напомнил дядя Филипп.

Поручик сдержался и не положил себе ещё одну порцию креветок.

— Самым ценным источником информации была для нас уже упомянутая мною домохозяйка. Среда, в которой… Впрочем, нужно ли вдаваться в детали системы, действовавшей при минувшем общественном строе? На эту тему можно было бы говорить до утра, а то и ещё дольше!