Пьер Сувестр - Фантомас

Часы на башне пробили четыре.

Женщина схватилась за голову:

– Четыре часа! Нет, нет… Я больше не могу! Это слишком для меня!

И на глазах изумленного артиста она принялась метаться по комнате, словно загнанное животное. Наконец она остановилась напротив Вальграна, долго смотрела на него с непонятным состраданием и прошептала:

– Уходите, мсье. Во имя Господа, если вы в него верите, немедленно уходите отсюда!

Артист с трудом поднялся с колен и пошатнулся. Голова казалась тяжелой, словно мельничный жернов. Больше всего на свете ему хотелось лечь. Тем не менее тщеславие не позволило ему не довести роль до конца, и он ответил чуть заплетающимся языком:

– Я верю в одного бога, мадам… В бога любви. И он приказывает мне остаться.

Женщина некоторое время тщетно пыталась прогнать своего гостя, восклицая:

– Ну уходите же, несчастный! Уходите! Это будет слишком чудовищно…

С трудом удерживая отяжелевшие веки, артист упрямо выдавил:

– Я остаюсь…

Он сделал несколько грузных шагов, пошатнулся и рухнул на диван рядом с леди Белтхем. Скорее машинально, чем сознательно, он попытался обнять ее за талию.

– Послушайте! – взмолилась женщина. – Ради всего святого, вам нужно… О, если бы я могла все объяснить! Какой ужас!

– Я ос…таюсь… – пробормотал Вальгран, слыша все, как сквозь вату. Его необоримо тянуло в сон. Наконец, не в силах больше противиться, он упал на бок и закрыл глаза.

Леди Белтхем молча смотрела на него. Со стороны лестницы послышался тихий шорох. Женщина упала на колени.

– Вот! – воскликнула она.

Внезапно Вальгран, совсем было уснувший, пришел в себя и затряс головой. Ему показалось, что на плечи ему опустились две тяжелые руки. Через секунду он почувствовал, что это не сон. Кто-то безжалостно заломил ему руки за спину и скрутил запястья.

– Боже великий! – воскликнул артист и попытался обернуться.

Когда это ему наконец удалось, он увидел перед собой двух дюжих мужчин с лицами бывших военных. Одеты они были в форму с тускло блестящими металлическими пуговицами. Вальгран открыл было рот, чтобы закричать, но грубая ладонь сжала ему лицо.

– Тихо ты!

– Что это все значит? – пробубнил артист, пытаясь не поддаваться панике.

Один из мужчин легко поставил его на ноги и подтолкнул к выходу.

– Пошли, – сказал он. – Нам пора.

– По какому праву?! – возмутился Вальгран. – Немедленно развяжите меня!

– Не пыли, малыш, – толкнул его второй незнакомец. – Иди вперед.

– Бесполезно сопротивляться, Гарн, – добавил его напарник. – Как ни крутись, ничто на свете тебе уже не поможет.

Артист ошалело хлопал глазами.

– Что вы такое говорите? – лепетал он. – Я ничего не понимаю.

Наконец один из мужчин вышел из себя:

– Перестань строить из себя дурачка! Мы и так рисковали всем, позволив тебе провести здесь эту ночь. Начальство-то думает, что ты сейчас беседуешь со священником, замаливая свои грехи!

– Скажи спасибо своей даме, – продолжал второй. – Уж и не знаю, где она достала столько денег, чтобы вызволить тебя на часок. Но прошло уже целых два, а мы все-таки дорожим своими местами, приятель. Так что свидание окончено, топай вперед.

Стряхнув с себя остатки сна, Вальгран начинал что-то понимать. До него наконец дошло, что мужчины одеты в форму тюремных охранников. Все это было настолько неожиданным, что он снова стал вырываться.

– Да что ты дергаешься, – злились тюремщики. – Ты ведь поклялся вернуться сразу, как только мы тебе прикажем! А слово надо держать.

Охранники поволокли артиста к выходу. Только теперь осознав весь ужас своего положения, Вальгран шептал непослушными губами:

– Во имя неба! Эти болваны принимают меня за убийцу! Но я не Гарн!

Он оглянулся и разглядел в почти не освещенном углу леди Белтхем, которая во время всей этой дикой сцены оставалась на коленях, с судорожно сплетенными руками. Артист слабо крикнул:

– Мадам! Но объясните же им наконец!

Женщина продолжала хранить молчание. Сломив последнее сопротивление Вальграна, охранники увели его. Однако уже за дверью артист нечеловеческим усилием вырвался и вбежал обратно в комнату.

– Но я же не Гарн! – завопил он. – Я Вальгран! Актер Вальгран! Меня знает весь Париж! И вы, мадам! Помогите же мне!

Он повернулся к охранникам:

– Вот здесь, в левом кармане пиджака. Там мой бумажник, в нем визитные карточки! И письмо этой женщины, в котором она просит меня прийти сюда. Она заманила меня в ловушку!

Один из стражников сильно ударил актера в бок и прошипел:

– Немедленно заткнись! Ты что, хочешь, чтобы нас здесь застукали?!

Актер замолчал, тяжело дыша. Охранник повернулся к напарнику:

– Взгляни, Нибье, что у него там.

Недоверчиво пожав плечами, надзиратель быстро ощупал карманы Вальграна.

– Нету там ничего, – буркнул он. – Никаких бумажников. Очередная комедия!

Артист застонал.

– Да что мы здесь рассусоливаем, – продолжал Нибье. – Мы же сами его сюда привели. Понятно, что ему неохота обратно. Но это уже его проблемы.

Он грубо взял актера за руку:

– Шагай вперед, и без глупостей.

После вспышки активности на обессилевшего Вальграна снова навалилась эта непонятная, вялая сонливость. На удивление покорно он позволил себя увести. Спотыкаясь на темной лестнице, он только монотонно повторял, как в бреду:

– Но я не Гарн… Не Гарн…

Несколько минут леди Белтхем напряженно прислушивалась. Потом вышла с лампой на лестницу и огляделась. Убедившись, что никто не стал свидетелем жестокой проделки, произошедшей в убогом домишке, она вернулась в комнату и рухнула в кресло. Она поправляла волосы, воротничок, но все это машинально, по многолетней привычке ухаживать за собой. Женщина сама не замечала, что делают ее руки. Она была на грани обморока.

Дверца, ведущая в темный кабинет, тихо приоткрылась. Медленно и совершенно бесшумно оттуда появился Гарн. Он подошел к леди Белтхем, опустился на колени и принялся покрывать поцелуями ее застывшее лицо и бессильно опущенные руки:

– Дорогая моя!

Женщина не отвечала. Гарн заметался по комнате, разыскивая какое-нибудь средство, чтобы вернуть к жизни свою возлюбленную. Но тем временем леди Белтхем понемногу пришла в себя. Она негромко застонала, и любовник тотчас подбежал.

– Это ты, Гарн? – с трудом проговорила женщина. – Подойди поближе… Обними покрепче… Ты видишь, я сделала все, что в моих силах! Я едва не проговорилась… О Боже, какие страшные минуты!

Лицо ее изменилось:

– Какой кошмар… Мне кажется, я до сих пор слышу его голос!

Гарн ласково погладил ее по волосам:

– Ну что ты, любимая моя! Его давно уже нет. Здесь только мы, дорогая!

Но леди Белтхем не успокаивалась. Глядя застывшими глазами на стенку, она шептала:

– Как он все время повторял: «Я не Гарн! Я не Гарн!» Господи, а если кто-нибудь догадается?

Преступник нахмурил лоб. Он также разделял сомнения своей любовницы. Рискованная операция, которую он затеял, вполне могла провалиться. Успокаивая и женщину, и себя, Гарн произнес:

– Охранникам хорошо заплатили. Они будут все отрицать. За такое их и самих могут посадить за решетку!

Он понизил голос:

– Ты успела подсыпать ему много порошка?

Леди Белтхем кивнула:

– Целую горсть. Он уже подействовал, когда пришли охранники. Так быстро! Наверное, поэтому Вальгран и позволил себя увести. Когда они уходили, он едва передвигал ноги.

Гарн сжал руку любовницы:

– Если порошок будет действовать, как я рассчитываю, то мы спасены, любимая!

На лице молодой женщины по-прежнему сохранялось выражение тоски и отчаяния.

– Любовь моя! Душа моя! – повторил Гарн. – Верь мне!

Он помолчал, потом заговорил другим тоном:

– Слушай меня внимательно. Когда забрезжит рассвет и на улице появятся первые прохожие, мы уйдем отсюда. Понятно?

Женщина слабо кивнула.

– Теперь мне бы надо переодеться, чтобы не привлекать внимания.

Взгляд Гарна упал на пальто и шляпу, забытые несчастным Вальграном.

– Отлично! – воскликнул он. – Меня никто не узнает в его… – он кинул быстрый взгляд на леди Белтхем, – в этом пальто.

Сделав над собой усилие, любовница убийцы поднялась на ноги.

– Что ж, в путь…

– Подожди, – остановил ее Гарн. – Мне нужно избавиться от бороды и усов.

Убийца лорда Белтхема достал ножницы и направился к зеркалу. Внезапно внизу послышался отчетливый звук шагов. Кто-то поднимался по лестнице, скрипя деревянными ступеньками.

Гарн замер, смертельно побледнев. Леди Белтхем же непостижимым образом вновь обрела перед лицом опасности самообладание и дерзость. Она подбежала к двери, пытаясь ее придержать, но снаружи уже надавили, и женщина была вынуждена отпустить ручку.