Анна Ольховская - Первый раз

Оставалось только ждать.

Легкий гул голосов, морским прибоем плескавшийся в зале, внезапно стих. Болтавший с какой-то дамой местный мэр (а кем еще может быть господин во фраке и с дурацкой цепью на шее?) быстренько свернул разговор в трубочку, всучил его даме и нацепил на физиономию торжественно-восхищенное выражение.

Почему-то мне захотелось разухабисто проорать:

Но, во-первых, это не мой милый, во-вторых, он вовсе не сидит, а в-третьих, мне по нынешнему статусу орать не положено. Хотя в целом схвачено было верно.

Заголосил орган. Гости повернулись к двери и зашептались. А я вначале взглянула на Сашу. С застывшим, неживым лицом смотрела она на приближавшуюся процессию.

Которую мне лично захотелось назвать похоронной. Хотя, практически все участники процессии украсили свои лица криво прилепленными к ним улыбками: фон Клотц выбрал торжествующую, Голубовский – довольную, щуплая дамочка, изображавшая подружку невесты, – крысиную, а господин Майоров – скучающую. Звезда, что ж вы хотели!

А Вика… В другой ситуации можно было бы всплакнуть от умиления, такой щемящее-трогательной выглядела она в свадебном платье. Вот только лицо счастливой невесты было плотно занавешено фатой, и передвигалась она как-то странно, рывками. Словно сломавшаяся механическая игрушка. «Гордый» отец буквально волок еле передвигавшую ноги дочь к месту казни.

Моему же супругу, похоже, досталась почетная роль шафера. Расфуфырившись до состояния свихнувшегося павлина, Лешка снисходительно взирал с высоты своего звездного статуса на суетившуюся вокруг него мелочь. Даже мне захотелось бросить в него солдатской портянкой, что уж говорить об остальных!

За моей спиной раздалось сдавленное шипение.

– Что там у вас? – качнула я шляпой в сторону источника звука.

– Этот… Этот… – Славка, пунцовый от злости, пытался сорвать с шеи галстук-бабочку.

Саша, приобняв сына за плечи, сквозь стиснутые зубы, изображавшие очаровательную (по версии исполнительницы) улыбку, прошептала мне:

– Подружку невесты видишь?

– Не слепая ведь. Только я не могу понять, кто это. В замке я ее не видела…

– А это и есть моя заместительница – Галчоночек!

– Вот же дрянь! – сердце мое зашлось от жалости к Вике. Девчонка осталась совсем одна, надежды на избавление у нее больше нет, а папенька еще и любовницу свою приволок, чтобы окончательно добить дочь.

– Мама, ну пойдем же туда!

– Слава, потерпи! Мы же не знаем, что задумал генерал Левандовский, можем помешать.

На нас уже начали оглядываться остальные гости. Пришлось нашей троице опять принять достойный вид и вернуться к происходящему. Но достойный вид вел себя безобразно: он ерзал, сопел и все время норовил ренегатски сбежать, уступив место своему разъяренному собрату.

А процессия тем временем доволоклась до мэра. Тот торжественно что-то забубнил, периодически взвывая от полноты чувств.

Чего ждет Левандовский? Почему ничего не происходит?

А вот и нет! Как оказалось, происходит. Сначала я почувствовала укол в руку, в следующее мгновение послышался странный сиплый звук, затем – грохот падения. Непроизвольно зажав место укола, я оглянулась. На полу валялась куча компоста, в миру носившая гордое имя Хельмут. Испуганно прижавшись друг к другу, на кучу таращились пудель-полукровка со своим спутником. Судя по перекошенной физиономии дамочки, та готовилась истерически завизжать. Правда, встретившись со мной взглядом, дамочка незаметно мне подмигнула. Значит, все в порядке, вколоть мне то, что он собирался, Хельмут не успел. Ну что же, мое инкогнито раскрыто, вызываем огонь на себя:

– Эй, кто-нибудь, здесь человеку плохо!

Привстав, я брезгливо рассматривала кучу у своих ног. Музыка стихла, все повернулись в мою сторону.

– Это просто безобразие, почему никто не поможет этому бедняге?!

У входа произошла какая-то заминка, затем в сторону инцидента направились двое. Так, ребятишки вовсе не напоминают выпускников Принстона. Сердце мое истерически дернулось, ударилось о грудную клетку и замерло. Будем импровизировать.

– Саша, что бы ни случилось – не вмешивайся, не раскрывай себя раньше срока, – одними губами произнесла я, глядя на подругу.

Затем, подхватив свою сумочку, ставшую после некоторых манипуляций довольно увесистой, я встала со своего места и поплыла в обход сидевших гостей к замершим брачующимся.

Именно поплыла, по-другому в этом платье передвигаться было бы сложно. Прикрывшись полями шляпы, я подошла к фон Клотцу вплотную и только тогда подняла голову.

Вика ахнула и непроизвольно рванулась мне навстречу. Но позеленевший от злости папик на пару со своей любимой выдрой вцепились с двух сторон в ее руки, надежно фиксируя Вику на месте. Удивление на лице моего мужа сменилось восхищением, а потом… Вот же оболтус, и это – в такой ситуации!

Пару мгновений я рассматривала невозмутимую физиономию дражайшего Фридриха фон Клотца, а затем влепила ему звонкую пощечину.

Видимо, немец ожидал всего, чего угодно, но только не этого. Его каменное спокойствие пошло трещинами и начало скоренько осыпаться.

А я, брезгливо тряся ушибленной ладонью, повернулась к Вике:

– Девочка моя, ты что же, всерьез решила, что можешь обойти меня, МЕНЯ?!! Посмотри-ка повнимательнее, и ты поймешь, что шансов заполучить Фрицци у тебя нет, он – мой! Мы уже три года вместе, он обещал жениться на мне, а тут нашел себе какого-то цыпленка!

– Я не знать этот сумасшедший! – очнулся фон Клотц. – Охрана, выводить этот женщина!

– И этого человека я любила! – Я презрительно рассматривала разъяренного «Фрицци». – И этому человеку я родила сына! Подлец! Негодяй!

– Алекс! – фон Клотц повернулся к замершему в ступоре Майорову. – Почему вы молчать?! Это же ваш свихнувшийся жена! Забирать ее, уводить!

– Нет, вы слышали! – трагически взвыла я, замахиваясь сумочкой. – Только что он не узнал меня вообще, а теперь сватает меня этому напыщенному индюку! Скотина!

Хрясь! Изящная сумочка, в которой уютно устроился один симпатичный булыжник, врезалась в плечо фон Клотца. Охнув от неожиданности, он отшатнулся.

– Эй, эй, дамочка! – попытался было разрулить ситуацию Голубовский, но высказаться до конца он не успел.

С ловкостью обезьяны, всю жизнь бросавшей кокосы, я залепила сумочкой милому Андрюше прямо в лоб. Давно об этом мечтала!

Закатив глаза, папаня начал заваливаться на бок. Галчоночек, бросив невесту, подхватила своего возлюбленного. О, это так мило! Тристан и Изольда! Н-на тебе за Сашку! Заверещав, Изольда свалилась на Тристана, держась за… В общем, сидеть в ближайшее время ей будет трудновато.

Все вскочили со своих мест, шум поднялся невообразимый. Давно пора было бы появиться охране, но она что-то не спешила. Надеюсь, это заслуга генерала!

Освободившись от лап своих родственничков, невеста повела себя как-то неправильно. Вместо того чтобы броситься на помощь жениху, она почему-то бросилась к пошедшей вразнос фурии в красном, спряталась у нее за спиной и там затихла.

– Ну, зайцерыб, ты даешь! – выдохнул мне в ухо Лешка, смеясь одними глазами. – Что в сумочке-то?

– Оружие пролетариата!

– В смысле?

– Булыжник.

– Впечатляет!

– Дядя Леша, так вы… – пролепетала Вика, сорванной с головы фатой вытирая свой распухший от непрерывного плача нос, – вы… вы вовсе…

– Не такой кретин, как тебе показалось? – рассмеялся-таки Лешка.

– В общем, да, – попыталась улыбнуться девушка, но в этот момент над ней навис «любимый»:

– Викхен, ты не забыть про судьба свой брат?! – зашипел он. – Мы оставлять его тюрьма!

– Кончай клоунаду, Анька, – прижимая ко лбу платок, к будущему зятю присоединился Голубовский. – Не срывай нам праздник! И кстати, Фридрих, где твои люди? Почему они допустили все это? Где Хельмут, он же должен был нейтрализовать эту гадюку!

– Андрейка, не забывайся, – оскалился Майоров, мгновенно сбросив маску придурочной звезды.

– А ты, рогоносец, вообще молчи, – отмахнулся от него нежный папа.

– Что?!! – Лешка от неожиданности даже растерялся и недоумевающе посмотрел на меня.

Я сама ничего не поняла, поэтому решила разобраться с этим как-нибудь попозже. Тем более что шум в зале перешел уже в стадию гвалта. Мэр, пребывавший все это время в эмоциональном ступоре, выпал наконец из этого места пребывания и возмущенно что-то заорал.

Фон Клотц, повернувшись к залу, завел успокоительную речь, озабоченно поглядывая в сторону входа. Затем он повернулся к недовольно скривившемуся мэру и что-то у него спросил. Тот лишь пожал плечами.

– Любезный! – пророкотал знакомый голос. Я облегченно вздохнула – а вот и генерал Левандовский! – Вы не своих ли подручных ищете? Так они все вдруг неожиданно заболели, пришлось их заменить. Господа! – обратился Сергей Львович к замершим, словно бандерлоги, гостям. – На сегодня все отменяется, расходитесь по домам! Вы слышите?