Дарья Донцова - Вынос дела

– Варвара пусть…

Мембрана вновь зашлась в писке. По мере получения информации лицо приятеля вытягивалось. Наконец он буркнул:

– Хорошо, жди маму, – отсоединился и сказал: – Татьяна только что заезжала в школу и забрала дочь. Действуй, Андрюшка.

Майор моментально вылетел в коридор.

– Да что происходит? – вскипела я.

– Кажется, мы опоздали, – вздохнул приятель и застучал пальцами по столу.

– Куда?

Но Александр Михайлович не ответил. Он взял кейс, вытащил колечко с ключами и, сунув его мне в руку, велел:

– Давай бери такси и дуй за Марьей. Недосуг сейчас твоей тачкой заниматься.

– И не надо, сама за ней съезжу.

– Нет, – покачал головой толстяк, – лучше пусть пока там постоит, в интересах следствия.

Три дня мы провели у Дегтярева дома. Квартирка у него крохотная. Из пятнадцатиметрового помещения можно пройти в нечто, больше всего напоминающее нишу с окном. Но апартаменты гордо называются двухкомнатными. При них состоит крохотная кухонька и совмещенный санузел. А высота потолка такая, что Кеша, проходя под люстрой, каждый раз пригибал голову. К тому же жилплощадь расположена на первом этаже, и наши собаки, не привыкшие к постоянному постороннему шуму, подбегали к окну и начинали яростно лаять в любое время суток. Да еще три авто – огромный, как троллейбус, джип Аркадия, Зайкин «БМВ» и мой «Вольво» – запрудили весь двор, и пара владельцев побитых «Жигулей» явилась к нам разбираться. Кеша довольно долго объяснялся с ними на лестнице. Правда, увидав Банди и Снапа, скандалисты присмирели.

Так что, когда утром в пятницу мы погрузились в свои тачки и наконец съехали в заново отремонтированный дом в Ложкино, с облегчением вздохнули все: и мы, и соседи Дегтярева. Неудобств не заметил только сам полковник. Он заскочил домой всего на часок переодеть рубашку. Правда, проглотил тарелку малосъедобных пельменей, купленных мной исключительно из-за названия.

– Надо же, – фыркнул приятель, повертев упаковку, – пельмешки «Дарья». Впрочем, такие же мерзкие, как твой характер.

Я даже не стала обижаться, просто не было сил. Последние две ночи провела на жутком, продавленном диване когда-то приятного песочного цвета. Из-за отсутствия спальных мест со мной рядом положили Маню. Привыкшая вольготно раскидываться на широкой кровати, девочка постоянно пинала меня коленями и перетягивала на себя одеяло. А мопс Хуч, большой любитель спать вместе с хозяйкой, раздраженно сопя, пытался поудобней разложить между нашими телами свои жирные бока, ему тоже казалось, что ложе могло бы быть и попросторней. В результате борьбы за место я оказалась в четыре утра на полу и отправилась читать в ванную.

Впрочем, Ольге с Аркашей пришлось не лучше. Зайка улеглась в большой комнате на полу, а Кеша на кухне. Причем голова сына оказалась под столом, а ноги в коридоре. И все, кто вставал ночью пописать, с громким стуком падали, споткнувшись о его страусиные конечности. Лучше всего пристроились животные. Снап и Банди в креслах, Хуч с Машкой, Жюли и Черри почти на голове у Ольги, а кошки использовали вместо подстилки Аркадия. Только крыса Фима, жаба Эльвира и попугай Коко не испытали неудобств. Они преспокойненько сидели в своих привычных обиталищах – кто в клетке, кто в аквариуме.

В пятницу вечером в Ложкино приехал усталый, совсем серый Дегтярев и, оглядев гостиную, заметил:

– Раньше мне здесь нравилось больше.

Зайка разозлилась:

– Все осталось, как было.

– Нет, – замотал головой приятель, – занавески другие и стены кремовые, а не белые. Диваны тоже новые. Кстати, куда старые подевали? Отдали бы мне на бедность, мой совсем калека.

– Как ты можешь жить в таком свинстве, – накинулась Ольга на полковника, – потолок в трещинах, паркет в пятнах, стены ободраны, а уж мебель!.. Кстати, ты в курсе, что у тебя холодильник не работает?

Александр Михайлович вздохнул:

– А я им не пользуюсь.

– Как это? – изумилась любящая поесть Маня.

– Не готовлю, – пояснил приятель, – а когда проголодаюсь, покупаю что-нибудь из замороженного или яйца, лапша еще есть, китайская в стакане.

– Отвратительно, – скривилась Зайка.

– Это мы отвратительные, – сообщил предпочитающий помалкивать Аркадий, – Дегтярев целый день на работе, естественно, ему не до семейного уюта. А мы – хороши друзья! Даже не поинтересовались, как он живет! Мебель – жуть! Вот что, дядя Саша, переезжай к нам! Нечего тебе одному куковать. Места полно, выбирай комнату по вкусу и устраивайся.

– Клево, – заявила Маня, – во здорово, как раньше не додумались.

– Нет, нет, – замахал руками полковник, – ну что я коллегам объясню? Живу в доме с незамужней женщиной… Что люди подумают?

Мы уставились на него во все глаза. Вот уж не предполагала, что у толстяка викторианские взгляды.

– Про вас с мамой ничего не подумают, – сообщила Маня, – в вашем возрасте опасаться нечего.

– И потом, должен же ты где-то жить во время ремонта, – быстро постарался заткнуть сестрицу Аркадий.

– Какого еще ремонта? – начал заикаться Дегтярев, сравниваясь по цвету со спелым баклажаном. – Ненавижу ремонты, комиссии и перемены, после них только хуже…

– Да ты не волнуйся, – «успокоил» его Кеша, – мы все сами сделаем, правда, Зай?

Обожающая любые перестановки Ольга пришла в полный восторг:

– Конечно, за две недели управимся и мебель новую купим, занавески, ковер…

Александр Михайлович ухватился за голову и застонал.

– Кухню и еще микроволновку, стиральную машину, – частила невестка, – Кеша прав – нельзя жить в свинстве.

– Но мне так нравится, – робко проблеял полковник.

– А мне нет, – отрезала Зайка, – и все, точка, разговор окончен, никто у тебя разрешения спрашивать не станет!

Дегтярев затравленно глянул на меня. Я пожала плечами. Если Ольга впала в раж, спорить с ней бесполезно и даже опасно. Это как под артиллерийским обстрелом – падай на землю, вжимайся всем телом в грязь и молись, чтобы пронесло мимо.

Вечер прошел бурно. Были принесены всевозможные каталоги, и понеслись громкие обсуждения. Дети выбирали краску, обои, плитку… Под горячую руку решили разбить стену между комнатенками и выбросить на помойку плиту и холодильник.

– Ну уж нет, – неожиданно встрял полковник, – «Север» не отдам. Мне его давным-давно сам министр вручил, как премию. Трудное дело тогда размотали. А вы – на помойку! Можно сказать, раритет.

– Сдай его в музей МВД, – посоветовала Ольга, – будешь ходить на экскурсию и любоваться, а тебе купим нормальный, работающий «Электролюкс» или «Аристон».

– Пошли, – потянула я приятеля за руку, – не мешай, все равно они никого не послушают. Расслабься и получай удовольствие.

Мы поднялись в кабинет. Я залезла на диван с ногами и велела:

– Ну, говори!

– Что?

– Все.

– Правду, и только правду? – ухмыльнулся приятель, протягивая руку к бутылке с арманьяком.

– Хватит ерничать, рассказывай.

Дегтярев медленно отхлебнул глоток благородного арманьяка и, закатив глаза, пробормотал:

– Восторг. Ну почему у вас всегда отличные напитки, а мне подсовывают такую пакость!

– Вначале нужно посмотреть на дно бутылки, – принялась я за объяснения и тут же осеклась.

– Ну-ну, – одобрил полковник, изображая полнейшее внимание.

Но я уже смеялась. Лучший способ отвязаться от профессионального преподавателя – задать ему какой-нибудь вопрос. Начнет объяснять и про все забудет.

– Ладно, про напитки потом, сейчас твоя очередь.

Александр Михайлович вертел в руках пузатый бокал.

– Пожалуйста, – заныла я жалобным тоном, – знаешь, как любопытно. Представляешь ужас – читала, читала детектив, а последние страницы оказались написаны по-китайски… Спать не могу, есть тоже, просто умру в тоске! Никому не расскажу, миленький, хорошенький, кстати, ты похудел, и лысина уменьшилась! Наверное, от напряженной умственной работы волосяные луковицы заработали…

– Ну почему я всегда иду у тебя на поводу? – вздохнул Дегтярев. – Ладно, слушай, только имей в виду, ничего радостного в этой истории нет, одни грязные подштанники.

На протяжении рассказа я не раз вспоминала слова покойной Зои Лазаревой о тщательно запрятанных людских тайнах.

– Вот ведь как бывает, – ухмылялась Зойка, – сделает человечек в молодости глупость, подлость или гадость, потом запрячет измазанное нижнее бельишко, захоронит его поглубже, землей присыплет… Надеется дурачок, что никто не узнает. А лет эдак через двадцать появляется такой милый парнишечка и трясет письмами, негативами или документами. Нет такой тайны, которая не стала бы явной, и нет семьи без скелета в шкафу. Только размер черепов разный, но спрятанные кости есть у каждого, надо только их найти. Порой последствия необдуманных поступков, совершенных в юности, до старости расхлебывают!