Дарья Донцова - Концерт для колобка с оркестром

У меня просто пропал дар речи.

– Ну, пожалуй, Вилке не придется с тоской перебирать зря прожитые годы, – захихикал Олег, – сядет в кресло с вязаньем и начнет вспоминать ушедшие дни: тут в историю вляпалась, там глупостей натворила.

– Я сильно сомневаюсь, что доживу до восьмидесяти, имея такую подругу и такого мужа, – еле-еле выдавила я из себя и ушла в спальню.

– Нет, ты погляди! – возмутилась Анька. – Это мы, оказывается, плохие!

Ответа Олега я не услышала, потому что успела к тому времени добежать до кровати и, рухнув в нее, мгновенно заснуть.

Олег разбудил меня в восемь.

– Вставай.

– Зачем? – пробормотала я, поглубже зарываясь в подушку.

– Нас ждут.

– Кто?

– Геннадий Иванович.

Я села и потрясла головой.

– Это кто же такой?

– А парень, с которым мы вчера чуть было не подрались. Я пообещал, что привезу тебя к девяти к нему в отделение.

– С какой стати? – разозлилась я.

– Ну, – усмехнулся Олег, – с одной стороны, из чисто цеховой солидарности, все-таки мы оба менты.

– И при чем же тут я, при вашей солидарности?

– С другой стороны, – мирно продолжал Куприн, – памятуя о твоих вечных стонах по поводу отсутствия достойных сюжетов для написания гениальных криминальных романов, я решил, что Арине Виоловой небось захочется узнать, кто убил Людмилу Мирскую и…

Я схватила мятые джинсы.

– Уже готова.

Куприн хихикнул.

– Хоть зубы почисти, Агата Кристи!

Оказавшись в кабинете и увидев за одним из столов парня, приковавшего меня к батарее, я процедила:

– Доброе утро.

– Хватит дуться, – улыбнулся тот и протянул мне руку:

– Будем знакомы, Гена!

Я осторожно пожала его твердую ладонь:

– Очень приятно, Виола Ленинидовна Тараканова.

– Уж прости меня, – прищурился Гена, – я не знал, что имею дело с такой известной, любимой народом писательницей. Ты ведь очень молодая…

Я улыбнулась. А он очень даже ничего, вполне симпатичный. В конце концов, я сама виновата, назвалась Яной, за что и получила наручники и пару затрещин.

– Такая юная и гениальная, – говорил Гена, – редко встречающееся сочетание.

Я насторожилась. Может, Геннадий Иванович издевается?

– Моя жена прямо фанатеет от Виоловой, – продолжил он, – вот, подпиши ей книжечку. Как узнала, что я встречаюсь с тобой, так прямо покою не давала.

Я взяла в руки яркий томик. Нет, Гена всерьез считает меня юной и гениальной. Что ж, очень приятно встретить на жизненном пути человека, который вас оценивает по заслугам. Гена очень приятный мужчина, сейчас с удовольствием расскажу ему все, что знаю.

Одно из моих несомненных достоинств – умение ясно и четко излагать свои мысли, поэтому я быстро ввела Гену в курс дела.

– Значит, Яну ты не нашла, – протянул он.

Я кивнула. Геннадий повернулся к Олегу:

– И что же, она всякий раз перед тем, как сесть за письменный стол, подобное вытворяет?

Олег полез за сигаретами.

– В общем, да.

– С ума сойти, – покачал головой Гена, – устрой моя такое, мигом бы пальцы поотшибал, чтобы ручку не держала.

Куприн спокойно закурил.

– Ну, Вилке, пожалуй, что-то отшибить трудно, ты же ее видел, так сказать, в действии. С другой стороны, если мою жену без рук оставить, она ногами писать научится, а если нижние конечности открутить, в зубы карандаш возьмет. Упертая очень, любую стену лбом прошибет, все заборы сметет. Впрочем, в этом во всем есть и положительный момент.

– Какой же? – заинтересовался Гена.

– Она книжонку недели две строчит, – усмехнулся Олег, – не ест, не пьет, не спит, не умывается, дома сидит. Четырнадцать дней тишины и покоя. Вот ты сейчас ей кое-что расскажешь, и все, нету Вилки, схватит бумагу, и я спокоен. Так что уж не подведи.

Она, кстати, очень активная, много чего узнала…

– Книжку напишет, а потом чем займется? – спросил Гена.

– Ну, сдаст в издательство и в новое дело вломится.

– Несчастный ты человек, – с искренним сочувствием воскликнул Геннадий.

– Наоборот, – абсолютно серьезно ответил Олег, – жизнь верхом на мине держит меня в тонусе, не дает состариться.

– Может, вы без меня поговорите? – вкрадчиво поинтересовалась я. – Кстати, кто-то обещал мне рассказать, где Яна. Ее арестовали?

– Нет, – вздохнул Гена, – а вот кое-кто другой уже здесь, в изоляторе временного содержания.

– За что? – взвилась я. – И кто?

– За все, – ответил Геннадий, – в первую очередь за убийство нескольких людей.

– Говори нормально, называй имена! – завопила я.

– Я выслушал тебя очень внимательно, теперь ты сиди спокойно, – строго сказал Гена, – по порядку ситуацию изложу. Может мне придется повториться и сообщить еще раз то, что ты уже знаешь. Ну извини, хочу построить рассказ последовательно и логично.

Бедная Соня была женщиной в общем незлой, только очень слабой, ведомой. Всю жизнь она подчинялась властной матери, Людмиле Михайловне. А та, страстно мечтая вырваться из нищеты, очень хотела удачно выдать дочку замуж. Только Соня проявила в этом вопросе несвойственную ей строптивость и наперекор воле матери выскочила замуж за Леонида Фомина. Что случилось потом – мы великолепно знаем. Всю оставшуюся жизнь Соня расплачивалась за ошибки молодости. Людмила Михайловна окончательно подмяла под себя дочь, а Сергей, муж, и вовсе сделал из нее марионетку. Семьи у бедной Сони фактически не было. Сергей не разводился с изменившей ему супругой исключительно из карьерных соображений. Софье следовало взбунтоваться и уйти. Но куда?

И потом, она бы лишилась дочери – Людмилы, а терять единственного оставшегося при ней ребенка Сонечка не могла.

Каждую ночь, ложась в свою одинокую постель, Сонечка молилась о своих девочках. Она знала, что у нее есть еще одна доченька, Яна. Мать была абсолютно уверена, что другие дети – Катя и Роман погибли в пожаре, а о существовании Алексея она и не подозревала. Как могла, Соня пыталась помочь младшей дочери. Экономила на хозяйстве, собирала деньги, отправляла их Олимпиаде. Свобода пришла к Соне лишь после смерти матери и мужа.

Софья призналась Людмиле в том, что у нее есть сестра, и дала ей адрес в Мирске. Сонечка очень хотела остаток жизни провести около Яны, искупить грех перед младшей девочкой.

Надо сказать, что Людмила была просто копией матери, как внешне, так и внутренне. Мягкая, безвольная, интеллигентная, очень ранимая девушка. Сонечка сама занималась воспитанием дочери, девочка наизусть знала поэзию Серебряного века, могла бесконечно цитировать Бальмонта, Брюсова, Блока. Лет до шестнадцати Людмила упоенно читала сказки, а еще она обожала «Алые паруса» Грина, в общем, вы понимаете, как девочка была подготовлена к реальной жизни.

Рассказу матери о преступной любви, брошенной дочери и моральных терзаниях Людочка поверила сразу, она тут же полетела в Мирск, горя желанием увидеть сестру. Все происходящее напоминало ей одну из любимых сказок: принцесса, не знающая о своем происхождении, воспитывается бедной женщиной в нищете, но потом появляется прекрасный принц.

Правда, в этой истории роль юноши на белом коне досталась Людмиле.

– Постой-ка, – перебила я Гену, – неужели Соня не знала о смерти Липы? Почему же она дала Людмиле адрес в Мирске, а не назвала место, где живет Тоня?

– Верно. Антонина не сказала Соне о смерти Олимпиады. Хитрая медсестра боялась, что та перестанет давать на дочь деньги. Узнает, что Липы больше нет, и воскликнет: «Все, хватит. Девчонка выросла, пусть сама и пробивается». По этой же причине Антонина не сообщила Яне, каким образом можно связаться с Соней, а когда девушка стала наседать на «тетку» и требовать адрес родительницы, соврала про встречи на вокзале. Тоня боялась, что Яна сама начнет брать у матери материальную помощь и ей, Антонине, ничего не обломится. А так, получив в очередной раз хорошую сумму, медсестра могла часть ее потратить на себя.

Но, видно, не зря следит за своими детьми богиня судьбы. В тот день, когда Людмила, сгорая от желания прижать к груди сестру, мчалась в Мирск, Тоня отправила туда же Яну за старыми детскими вещами, которые она вознамерилась продать одной из своих знакомых. Яна и Людмила сталкиваются в нетопленой избе и вместе отбывают в столицу.

На Яну моментально проливается дождь любви и осыпается лавина подарков. От Сергея осталось много ценных вещей, и Соня смело распродает семейное достояние, чтобы достойно одеть и украсить вновь обретенную дочь. Наивная Сонечка и не менее восторженно настроенная Людочка счастливы, но они ведь совершенно не знают Яну. А та, скорей всего, пошла в своего отца, шофера Петра. Яночка хитрая, злая, расчетливая, абсолютно беспринципная, желающая, с одной стороны, денег, а с другой – мечтающая по полной программе отомстить новым родственникам.

Она испытала шок, оказавшись впервые в квартире, где всю жизнь прожили Соня и Людмила. Хрусталь, ковры, роскошная мебель, картины, тонкое постельное белье, столовое серебро. Все это мало походило на интерьер избы в Мирске. Комната Людмилы, отделанная светлым деревом, казалась Яне дворцом, а еще у старшей сестры имелись украшения с бриллиантами.