Картер Браун - Ностальгия по убийству

Берт Бэнкрофт — маленький, толстенький, как бочонок, с густой шапкой черных волос на голове и тонким шнурочком усов над верхней губой. Он был суетлив и привередлив, то улыбался, то хмурился — похоже, что его настроение менялось ежеминутно.

Иган Ганн — высокий блондин, стриженный очень коротко. Он был неспешен и даже слегка заторможен. Его голубые глаза смотрели из-под толстых стекол очков внимательно и бесстрастно.

— Друзья мои, вы тут всех знаете, кроме... — Алекс посмотрел на меня своими масляными пьяными глазками, почти незаметными из-за толстых щек. — Это Мэвис Зейдлиц. Сбог...смог...сногсшибательная блондинка. Рекомендую! Она хочет дебютировать в нашем мюзикле и покорить весь мир. Как считаете, девочка правильно выбрала время и место?

Голубые глаза Игана Ганна оглядели меня.

— Мэвис поет? — спросил он.

— Нет, — ответила я.

— Мэвис танцует?

— Нет.

Иган Ганн недоумевающе посмотрел на хозяина, который уже нашел свой стул и пристроил в нем свои чресла.

— Кажется, время и место не совсем подходящие для нее, Алекс.

— Ты не прав! — рявкнул тот так, что зазвенели бокалы. — Ты не видел, как Мэвис двигает попкой... То есть я хотел сказать, ты не видел ее пластику и ритмику... Это будет настоящей эротической сказкой! Мы это так поставим, что зрители застонут!

— Погоди, Алекс, — заволновался Ганн. — Но как же замысел?.. Идея?..

— Плевать мне на всякие идеи! Твое дело — музыка. А за остальное не волнуйся!

Берт Бэнкрофт тоже оглядел меня и принялся теребить свои усы.

— В чем-то Алекс прав, — нервно хохотнул он. — Это может быть вставным номером. Ты помнишь, Иган, мы говорили, что в конце первого акта нам нужно нечто зажигательное? Эротическая сказка... Хм...

— Берт, ты резко поглупел, попав в этот дом, — холодно процедил Иган.

— Черт побери! Ты сочиняешь музыку? Ну и сочиняй! — вскричал Бэнкрофт. — Автор сценария — я!

— Автор либретто, не более, — вздернул нос Ганн. — Назвать сценарием то, что ты написал, нельзя. Ни одного свежего образа. Сплошные штампы. И это называется «произведением на современную тему»!

Алекс Блант понял, что сейчас они разругаются, и решил вмешаться:

— Давайте отложим спор на потом. У нас еще будет время поговорить, как и где вывести Мэвис на сцену. Друзья! Как насчет выпить? Мартини со льдом, а?

Он встал и повел Бэнкрофта и Ганна к бару.

Селестина наклонилась ко мне:

— Мэвис, не принимай слова Игана Ганна всерьез: он против тебя потому, что ты ему понравилась. Этот сухарь страшно конфузится в обществе хорошеньких девушек, уж я знаю. И начинает корчить из себя Моцарта. Ты его приручишь в два счета.

— Да ну!.. — отмахнулась я. — Толстячок показался мне более симпатичным.

— Оставляю его тебе, — засмеялась Селестина. — Дальше все пойдет, как по расписанию: эта компашка надерется и начнет вспоминать, кто и где играл, пел или музицировал и кто делал это лучше. Лично я от их бредней уже сдыхаю. Не выношу ностальгические ахи и охи. Пойду спать. Увидимся утром, Мэвис.

— Слушай, Селестина, я буду у тебя за стеной, и если вдруг кто-то начнет ломиться в дверь, стучи — приду на помощь.

— Договорились.

Она, улыбаясь, поднялась и пошла наверх. Я с чашечкой кофе пристроилась на диванчике и почти сразу же почувствовала, что кто-то плюхнулся рядом. Повернулась: так и есть — толстячок.

— Не хотите выпить? — спросил он и протянул мне бокал, в котором позвякивали льдинки.

— Я не пью ни виски, ни мартини.

— И правильно делаете, — расплылся в улыбке мистер Бэнкрофт. — Но я принес вам не виски, а лимонад. Очень освежает.

Я отпила немного: действительно освежает. Честно говоря, я могу выпить и более крепкий напиток, особенно, если это нужно для дела — любовного или какого иного. Но просто так не пью.

— Плюньте на Игана, он всегда пыжится, когда видит красивую девушку, — зашептал на ухо толстячок, придвинувшись ближе, чем надо. — Все знают, что парень просто комплексует.

— Ваш Иган меня нисколько не волнует, мистер Бэнкрофт, — заверила я его.

— Зовите меня Бертом.

— Хорошо. А вы можете звать меня Мэвис.

Толстячок сразу глубоко задышал и придвинулся еще ближе. Глаза его сделались, как два голубиных яйца.

— Благодарю, Мэвис, — сказал он так, как будто я пообещала ему спеть на ночь колыбельную.

— Как дела? — поинтересовалась я. — Мечтаю получить в вашем мюзикле малюсенькую, но роль.

А сама подумала: «Если бы Джонни видел меня сейчас подлизывающейся к драматургу!.. У него бы селезенка лопнула от смеха».

— Все замечательно, — вздохнул Берт, — кроме парочки пустяков.

— Хочу услышать о будущем спектакле из первых уст, — сказала я так, что самой стало противно.

Толстяк начал теребить свои усики.

— Ну... Нам надо создать нечто ностальгически-трепетное из жизни полузабытой кинозвезды... Я говорю про Нину Фарр. Мы придумали с Иганом кое-что. Но тут Нина выкинула номер: притащила эту крашеную рухлядь, у которой нет ни шеи, ни талии. Когда-то она играла роли авантюристок, но это не значит, что и сегодня ее можно затянуть в корсет и заставить танцевать канкан.

— Понимаю, кого вы имеете в виду, — Трейси Денбор.

— Да, Трейси... — Он посмотрел на меня и вздохнул. — Мы придумали такой ход: спектакль в спектакле. Изнанка мюзикла. Репетиции и все такое... О чем это я еще хотел сказать? Ах, да! — Берт хлопнул себя потной ладонью по лбу. — У главного персонажа, кинозвезды, которая решила тряхнуть стариной, есть красавица-дочь. Мать хочет сделать из нее знаменитость, но дочь не интересуют ни кино, ни театр. Она мечтает лечить туземцев где-нибудь в дебрях Африки или Австралии. Подвижническая натура... Однако дочь хочет помочь своей мамочке: ходит на репетиции, подбадривает, утешает... Ну, как мы придумали?

— Класс! — я сделала восхищенное лицо. — И чем все заканчивается?

— Сейчас расскажу. Но я вижу: ваш бокал пуст. Разрешите снова его наполнить?

— Пожалуйста.

Пока толстячок вертелся у бара, я провела «наружный осмотр» гостиной. Иган Ганн, очевидно, отправился спать, раздосадованный тем фактом, что моим вниманием овладел его соавтор. Лежит, наверное, в койке и кусает локти от досады. Алекс Блант и Нина Фарр заняли вдвоем одно кресло. Хм... Я не пуританка, однако подобные трюки проделываю только в интимной обстановке, а не на виду у всех. Черт побери! Трейси и Уолтер делают то же в другом кресле! Если Нина сидела на коленях у Алекса, то Уолтер — на коленях у Трейси. Воздержусь от комментариев.

Вернулся Берт, неся два бокала с лимонадом. Берт сел и прижался к моему бедру, надеясь на ответный жест. Я не стала его делать, впрочем, и отодвигаться тоже.

Драматург произнес какой-то сложный тост — на хинди, как он пояснил. Когда я попросила перевести его, Берт покраснел.

— Это пожелание... Чтобы ваша грудь не осталась без внимания... Мэвис, вы можете не беспокоиться. У вас такая потрясающая фигурка... На чем я остановился?

— На пересказе сюжета, — я поставила пустой бокал на столик. Берт сделал то же самое.

— Да... На премьеру стареющей кинозвезды пришли друзья Нины — актеры, режиссеры, критики... Ну, в общем, половина Голливуда и часть бродвейской публики. Они должны стать свидетелями триумфа актрисы. И вот...

Он умолк, затягивая мелодраматичную паузу. Я терпеливо ждала.

— И вот за пять минут до начала спектакля актрисе сделалось дурно. Нервы не выдержали, сказалось напряжение... За кулисами — паника. Что делать?

— Я знаю. Раз дочь посещала все репетиции, она невольно выучила роль назубок. Пусть дочь отыграет премьеру вместо матери.

Кажется, я сразила этого гения наповал. Берт только хлопал глазами. Наконец он закрыл рот и сухо поинтересовался:

— Кто вам рассказал? Иган?

— Нет. Я догадалась сама.

Тут мистер Бэнкрофт окончательно расстроился и умолк. Его губы надулись, а усики задрожали.

— Не огорчайтесь, Берт, — попробовала я вернуть ему хорошее настроение. — Я догадалась о таком повороте, потому что очень внимательно слушала вас и смотрела... Я умею читать мысли других людей... Иногда.

Он долго решал: поверить мне или нет. Мой ласковый взгляд сделал свое дело, и толстячок оттаял.

— Мэвис, все должно быть так, как вы сказали: вместо матери на сцену выйдет дочь. Но публика ведь, надеется увидеть своего старого кумира — рыжеволосую Нину. Поэтому дочери придется надеть рыжий парик.

— Это будет триумф Нины, — подхватила я. — Все ведь уверены, что видят именно ее — такую легкую, веселую, музыкальную...

— Вы опять прочитали мои мысли?

Тут он обиделся всерьез. Надулся, напыжился и даже отодвинулся от меня.

— Я угадала чисто случайно! Извините, Берт. Но как вы все прекрасно придумали! Замечательная идея! Ужасно интересно!

Он покосился, но ничего не сказал.

— Берт, милый, я и не думала дразнить вас. Все вышло ненароком... Что по сюжету было после премьеры? Расскажите! Я сгораю от любопытства.