Людмила Милевская - Пусти козла в огород

— Ха! Дождешься от тебя подарка такого! Еще долго, паразит, кровь мою будешь пить! И не найдется на тебя никакой Юльки!

Все это сопровождалось разнообразными звуками, очень похожими на затрещины и шлепки. Зная Тамарку, невозможно было подумать, что звуки сии издает Даня.

Наконец Тамарка пресытилась. Теперь ей срочно понадобилась я, чтобы тут же поделиться впечатлениями.

— Как хорошо, Мама, что ты позвонила. Очень вовремя. Сразу тебе расскажу, какой негодяй этот Даня — среди ночи затеял, подлец, драку! Слышала, как я его лупила? Вот что значит настоящая подруга, вовремя позвонила, — похвалила меня Тамарка, намертво забыв, что если бы я не позвонила, то и никакой драки не состоялось бы, дрых бы Даня ее, как сурок.

Евгений, сообразив, что разговор этот может затянуться до утра, бросился принимать меры: теребил меня за халат, нервно стучал пальцем по циферблату и нетерпеливо закатывал глаза.

— Сейчас, дорогой, — успокоила его я, чем сильно возбудила Тамарку.

— Мама, ты невозможная! — закричала она. — Уже привела к себе кого-то и молчишь?

— Да не кого-то, Тома, не кого-то, — отмахнулась я.

— А кого? — срочно пожелала знать Тамарка.

— Евгения.

— А-а-а-а! — Тамарка задохнулась и перешла на шепот:

— Мама, Женька вернулся? Ну дела! А как же Юлька? Нет, ты убила меня! Сейчас упаду!

— Ты же в постели лежишь, — напомнила я.

— Все равно упаду, — заверила Тамарка. — Мама, как же тебе удалось его вернуть? Это же просто чудо!

Я обиделась:

— Никакое не чудо, он до сих пор меня любит…

Евгений вскочил и забегал по комнате.

— Мама, ты невозможная! — возмутилась Тамарка. — Он ее любит! Кстати, зачем ты звонила? Вам что там, заняться нечем? По ночам мне трезвонят…

Дальше я слушать Тамарку не могла, потому что зазвонил мой мобильный, это снова была Алиса. Когда я начала манипулировать сразу двумя телефонами, Евгений, схватившись за голову, выбежал в прихожую.

— Не так я собирался провести эту ночь! — крикнул он.

— Женя, погоди, уже закругляюсь, — крикнула я и тут же оповестила подруг:

— Девочки, извините, очень ограничена во времени.

Тамарка сразу вызверилась:

— Что значит «ограничена»? Мама, ты невозможная! Ты для этого разбудила меня, чтобы сообщить, что в чем-то ограничена?

Алиса от Тамарки не отставала, даже и похлеще вопила, что человеку больному совсем не к лицу.

— Соня! Соня! — кричала она. — Тебе не стыдно? Я умираю, а ты просишь прощения? Просишь прощения? И говоришь, что во времени ограничена? Ограничена! Ограничена!

Признаться, я тоже не так собиралась провести эту ночь, это же не ночь, а сумасшедший дом — если так можно выразиться. Думаю, после того, что со мной случилось, мне можно все.

Евгений вернулся и принялся нервно мерить шагами комнату.

— Женечка, я закругляюсь, — успокоила я его.

— Я тебе не мешаю, — огрызнулся он. Я принялась объяснять Тамарке, как плохо Алисе, как рассчитывает она на ту гадалку, которая всем нам сняла венец безбрачия, не глядя на то, что мы по много раз были замужем. Растолковала ей, что Марго может своим самодеятельным колдовством и вовсе загнать Алису в гроб. Тут Евгений не выдержал, некрасиво ругнулся и вылетел, хлопнув дверью. Я остолбенела. Он ушел? Совсем?

Долго предаваться горю мне не дали.

— Мама, ты невозможная! — завопила Тамарка. — Как гадалка может помочь Алисе? Гадалка в Москве, а Алиса в Питере. Там разве нет своих гадалок?

Должна сказать, что разговор стал неуправляем. И Алиса и Тамарка вопили одновременно все, что хотели, пользуясь тем, что я парализована Евгением.

Я подумала: «Теперь, когда он ушел, смогу наконец нормально поговорить».

И в этот самый момент в Алисиной трубке раздался подозрительный звук, затем крик и тишина. В Тамаркиной трубке тишины и не предвиделось.

— Тома, замолчи! — закричала я.

Тамарка перешла на шепот, но окончательно не замолчала.

— В чем дело. Мама? — прошипела она.

— С Алиской что-то случилось. Боюсь, она в обморок упала.

— Ее что там, не поднимут?

— В том-то и дело, что Алиса одна. Гeрман в командировке. Все, Тома, я уезжаю.

— Куда, Мама, куда?

— К Алиске.

— Мама, ты невозможная!

— Вполне возможно, — ответила я, хватая в руки чемодан.

Всю дорогу от Москвы до Питера ругала себя, что не послушалась Марго и не осталась. Но кто мог подумать, что Алиса так заболеет? И что там за черти у них завелись?

Я мучительно вспоминала все, о чем сверхъестественном лепетала Алиса, но беседа с ней велась в таких немыслимых условиях, что половину пропустила мимо ушей — больше слушала Тамарку и Женьку.

Чем ближе я подъезжала к дому Алисы, тем сильнее нервничала. Когда мой «Мерседес» вкатился в ее двор, меня уже просто колотило.

«Это от холода», — успокоила я себя, вылетая из автомобиля.

Уже собиралась войти в подъезд, и вдруг откуда ни возьмись черный котенок. Я плюнула и через правое плечо, и через левое — котенок остановился, с любопытством наблюдая за взрослой теткой, плюющейся как верблюд.

— Брысь! — сказала я ему и даже рукой показала, в каком направлении это лучше сделать.

Котенок бестолково уставился на меня своими огромными голубыми глазами. Он недоумевал. Он совсем меня не боялся, скорей даже симпатизировал мне.

Я топнула ногой — он не тронулся с места. Наоборот, уселся поудобней, с интересом за мной наблюдая, склонив набок ушастую голову. Я махнула рукой, схватила котенка на руки и побежала к Алисе.

Выйдя из лифта, нос к носу столкнулась с Симочкой, милой и доброй девушкой из соседней квартиры. Она выходила из двери Алисы.

— Что с ней? — тревожно спросила я. Симочка пожала плечами:

— Понять не могу. Сейчас она спит, но утром к ней зашла Марго. Она обнаружила Алису на полу с телефонной трубкой в руке.

Котенок, напоминая о себе, громко мяукнул.

— Ой, какая прелесть! — восхитилась Симочка.

— Алисе несу, — пояснила я. — Чтобы она без Германа не тосковала.

Мимо нас прогремела ведром Марго. Она остановилась, скептически глянула на котенка и вынесла бедняге жестокий приговор:

— Сдохнет.

— Что за чушь? — возмутилась я. Симочка грустно вздохнула:

— В нашем подъезде действительно не живут коты. В подростковом возрасте сдыхают.

Я толкнула дверь квартиры Алисы и жизнеутверждающе сказала:

— Мой Шустрик не умрет.

— Посмотрим, — усмехнулась Марго, устремляясь за мной в квартиру.

В прихожей я опустила на пол чемодан, поставила на столик котенка и принюхалась:

— Красками не пахнет.

— Какой там пахнет, — горюя, отозвалась Марго. — Алиска совсем разболелась, уже и с постели не встает. Сглазили ее эти стервы, сглазили.

Недоумевая, о ком идет речь, я не стала рассусоливать, сразу отправилась в спальню к подруге. Она уже не спала, проснулась от громкого голоса Марго, поняла, что я приехала, и с нетерпением ждала.

— Ой, котенок! — обрадовалась она и тут же потянулась к нему.

— Это Шустрик, — пояснила я. — Шел к тебе в гости, да встретил меня в подъезде.

Алиса поверила и принялась нацеловывать котенка, ласково приговаривая:

— Ах ты ко мне в гости шел? В гости шел?

Я внимательно за ней наблюдала. Бедняжка действительно была совсем плоха: темные круги под глазами, синеватая бледность, вялость. Легкого котенка она брала так, словно он был пантерой.

— Так, — сказала я, — звоню Фаине.

Фаина — подруга Алисы. Надо сказать, что Алиса тащит по жизни длиннющий шлейф детских привязанностей: Фаина, Лора, Нюра, Карина — все змеи. Похвастать таким же количеством подруг, как и я, Алиса не может, но ей и своих довольно. На вернисаже были все те, к кому я с детства ее ревновала.

Ах, еще в детстве, приезжая в Ленинград на каникулы к бабуле, я неизбежно попадала в компанию подруг Алисы. Все они очень милы, но, уверена, терпеть не могут меня. И все по той же причине: ревнуют к Алисе. Выросли, повзрослели и даже постарели, но по-прежнему ревнуют. На вернисаже все, как одна, изобразили бурную радость, увидев меня. Слишком бурную, чтобы в нее можно было поверить.

Но вернемся к Фаине. Она психиатр, а потому исполняет в их местном кружке те же функции, что и моя Роза в нашем, — лечит всех подряд от всех болезней.

— Звоню Фаине, — сказала я и, не обращая внимания на возражения Алисы, позвонила.

Фаина с детства была очень крупной. Она правда не доросла до моей Маруси, но зато обладает таким басом, которому позавидовал бы Шаляпин.

— В чем дело? — пробубнила она. — Алиска? Опять умирает? Так бывает всегда, когда ее Герман уезжает в командировку.

Я рассердилась:

— Возможно, раньше она не паниковала и умирала себе потихоньку, но сейчас она позвала на помощь меня! Думаешь, я могу смотреть, как гибнет любимая подруга? В отличие от тебя не могу!

— А я и не смотрю, — пробасила непробиваемая Фаина. — Мне некогда.