Картер Браун - Любящие и мертвые

— Да, Карл! А ты что подумала, Принцесса? — карлик издевался.

— Замолчи! — Я едва не топнула на него ногой. — Довольно! Ты и так меня напугал!

— Будьте снисходительны к мистеру Лимбо, — насмешливо сказал Карл. — Это всего лишь глупая кукла, которую дергают за веревочки. Марионетка.

Я была поражена.

— Это ваша кукла? Как же она разговаривает? А... — я все поняла и отпрянула от Карла. — Вы — чревовещатель!

Уродец закудахтал снова:

— Нет, это Карл — моя кукла. А чревовещатель — я!

— Почему вы не предупредили меня насчет братца и его способностей? — шепотом выговаривала я Дону, когда мы шли на ужин. — Он напугал меня своим уродцем. Я и не предполагала, что Карл — чревовещатель.

— Мне было неловко признаваться в такой вещи, — ответил Дон. — Как вы с ним познакомились?

Я рассказала «мужу», как мы сидели в гостиной с Фабианом, как я уснула и что увидела после пробуждения.

— Да, Карл хорош, ничего не скажешь, — Дон сокрушенно покачал головой. — Несносный шалопай!

— Несносный — да. Но, наверное, гениальный: чревовещание — ведь это так сложно...

В столовой стоял большой длинный стол. Сияли серебром приборы. В канделябрах мерцали свечи. Шутник Рэндолф Убхарт был, очевидно, порядочным скрягой и сэкономил на электропроводке.

Эдвина стояла во главе стола и смотрела на нас своими поблескивающими глазами. Потом, повернувшись к Дону, громко произнесла:

— Ваше место — рядом с Вандой. А вашу жену я посадила рядом с Карлом.

— Я не один, — сказал насмешник. — Со мной — мистер Лимбо. Ему поставлен прибор? Лимбо успел влюбиться в Мэвис и хочет провести этот ужин в ее обществе.

Кто-то позади меня недовольно хмыкнул.

Я заметила, что наш круг пополнился новыми лицами.

Прежде других я как следует рассмотрела женщину. Это была рыжеволосая дылда с глубоким, чуть ли не до пупка, декольте. Она производила странное впечатление. Я бы затруднилась сказать, кто передо мной — уродливая красавица или красивая уродка. Скорее, все же, второе.

— Привет, Дон, — сказала она низким голосом с неприятными модуляциями. — У каждого из нас есть новость для другого. Я не знакома с твоей женой, а ты — с моим мужем. Кого мы представим первым?

Дон бросил взгляд на меня и посмотрел на рыжеволосую.

— Мэвис, это моя сестра Ванда. Рядом с ней стоит, видимо, ее муж.

— Грегори Пейтен, — мужчина слегка склонил голову и улыбнулся.

Этого человека я назвала бы Мистер Зубы. Зубы были отличительной чертой Пейтена. Казалось, что они живут своей, обособленной от хозяина жизнью и вот-вот вцепятся в меня.

— Добрый вечер! — я постаралась быть милой и скромной.

Единственный из всей компании Грегори Пейтен засуетился и кивнул мне. Его череп светился сквозь редкие волосы, а водянистые глаза смотрели немигающе — это был взгляд, напомнивший мне мистера Лимбо. Я обратила внимание на губы Пейтена — мясистые, причмокивающие, чувственные... Интересно, что нашла Ванда в этом невзрачном субъекте? Я вспомнила, что Пейтен — психоаналитик и Ванда часто пользовалась его услугами.

Я села между Фабианом и Карлом. На стуле рядом с Карлом расположился мистер Лимбо. Неужели, когда подадут суп, кукла начнет есть? Если это произойдет, я не выдержу и скажу все, что думаю по поводу чревовещателей и их игрушек.

Ванда сидела напротив меня, глядя сквозь меня.

Эдвина тоже села и, жеманно выгнув кисть руки, позвонила в колокольчик.

Тотчас из кухни появилась женщина и перед каждым поставила его тарелку.

Было очевидно: семейство Убхартов проголодалось. Обед проходил в тишине, нарушаемой лишь позвякиванием приборов. Мерцающие свечи придавали ужину нечто похожее на священный ритуал.

Подали кофе. Эдвина передала мне коробку с сигаретами. Я равнодушно взглянула на коробку — я никогда не курила и, наверное, уже не закурю: от никотина сужаются кровеносные сосуды и исчезает румянец.

— Настоящая леди, — закудахтал карлик, оценив мое пренебрежение к табаку. — У нее нет никаких пороков.

— Карл, перестань дурачить нас, — обратился к брату Дон. — Ты опять впадаешь в детство.

Карл пожал плечами:

— Как я могу запретить мистеру Лимбо выражать свое мнение? Я отвечаю за себя, он — за себя. У нас ведь демократия.

— Пусть твой урод лепечет, что хочет, только оставит мою жену в покое! — неожиданно вскричал Дон.

— А мне высказывания мистера Лимбо кажутся любопытными, — подал голос Пейтен. — Я бы хотел послушать его еще.

— Пожалуйста, — карлик не заставил себя ждать. — Почему у вас вылезли волосы, мистер? Ваша голова усохла?

Грегори Пейтен стал похож на перезрелую сливу и припал к чашке с кофе.

Фабиан Дарк ухмыльнулся:

— Что, получили? Вам следует быть осторожным. Ванда должна была предупредить вас, что с мистером Лимбо шутки плохи. Карл у нас чудак и проказник... Неисправимый, причем.

— Значит, его невозможно ничем подкупить. Он неподкупный — очко в пользу Карла, — сказала я.

Мне хотелось показать, что Дон женился на девушке с соображением, а не на какой-нибудь пустышке. Наверное, Убхарты поняли это — за столом воцарилась тишина.

Колокольчик в руке Эдвины заставил кое-кого вздрогнуть.

Вновь появилась прислуга, собрала приборы и тарелки. Когда женщина вышла, Ванда презрительно хмыкнула:

— Таковы мы, Убхарты! Дружная семья... Дружная, когда речь идет о каких-то десяти миллионах долларов.

— Слетелись, — проскрипела Эдвина. — Я даже слышу, как хлопают ваши крылья. Один гриф-стервятник, второй...

— Ну, уж так обязательно и стервятники. Скажем иначе: летучие мыши, — начал подтрунивать Фабиан Дарк.

Грегори Пейтен смотрел на происходящее, широко распахнув свои выцветшие глаза.

— Я и не ожидал, что будет так интересно, — улыбнулся он, и его зубы вновь произвели на меня сильное впечатление. — В следующий раз я возьму записную книжку. Надеюсь, что у Убхартов всегда такой острый обмен мнениями и мне будет что записать...

Мистер Лимбо вмешался и заговорил капризным голосом:

— Карл, я уже не хочу Мэвис, я хочу Ванду!

— Не строй иллюзий, — ответил Карл, — ведь ты всего лишь кукла, набитая черт знает чем.

— Это не аргумент! Ведь вышла же Ванда замуж за этого, усохшего! В его голове тоже одна вата и опилки. Значит, выйдет и за меня!

Ванда вскочила, словно ошпаренная крутым кипятком.

— Если так будет продолжаться все три дня, наследство покажется мне ничтожной компенсацией за этот мерзейший спектакль!

— Пойдем, дорогая, — поднялся Пейтен, чья рожа была разукрашена выступившими багровыми пятнами.

— Хорошо. Выпьем коктейль в гостиной, — едва разжимая губы, ответила Ванда.

Супружеская чета удалилась, и Дон с укором посмотрел на Карла.

— Что ты вытворяешь? Угомонись!

— Кто это? — не открывая рта, спросил карлик. — Твой брат?

— Наполовину, — ответил Карл. — Не обращай на него внимания. У него есть вторая, чуждая мне половина, начиненная испанской дуростью. Это перешло к нему от матери испанки...

— Скажи, а он не собирается умирать? — закудахтал мистер Лимбо. — Вот было бы здорово! Мне досталась бы его женушка. Обожаю грудастых блондинок — они теплые, мягкие...

— Любуйся ею, пока она не исчезла, — недобро усмехнулся Карл. — У жен моего сводного брата есть такая манера — погибать в автокатастрофах или падать со скал.

— Кретин!

Дональд Убхарт отшвырнул кресло, в котором сидел, и с крепко сжатыми кулаками подскочил к Карлу.

Карл тоже поднялся, сжав кулаки.

— Сейчас я засуну твою куклу тебе прямо в глотку! — заорал Дон.

Он замахнулся, намереваясь ударить брата, но Карл был готов к нападению и первым нанес Дональду сильнейший удар под ложечку. Дон согнулся. Лицо его перекосила гримаса боли, голова упала. Карл схватил брата за волосы, поднял голову и нацелился разбить коленом лицо.

Ну уж нет!

У Мэвис должен быть нормальный «муж», пусть даже сроком на три дня, а не распухшее бревно. Неожиданно для Карла я ударила его ребром ладони по шее и с силой хлопнула обеими руками по ушам — это были мои излюбленные приемы, почерпнутые у морского сержанта.

Карла буквально потрясло это неожиданное нападение. Он попытался взглянуть на меня, глаза его расширились, язык вывалился. Я врезала ему еще один прямой, целясь в переносицу. Через мгновение он уже стоял на коленях рядом с братом и смотрел на окружающих мутными глазами безумца.

Карл и Дон шарили по полу руками, пытались встать, но безуспешно.

Тут я услышала голос Эдвины, которая наблюдала за происходящим с нескрываемым злорадством.

— Дурная кровь! — сказала она. — Дурная кровь, жестокое сердце и извращенный ум, причем, у обоих. Дональд получил это «наследство» от испанской ведьмы, а Карл — от сумасшедшей южанки.

Фабиан Дарк с независимым видом курил дорогие сигары. Наконец он соизволил разлепить губы: