Дарья Калинина - ЗАГС на курьих ножках

Если бы сама Катя увидела этого мужчину, она была бы вынуждена признать, что сходство очень велико. Но что бы ее Вован стал делать в этих местах? Что его могло завести так далеко от дорогого сердцу Пупышева?

Мужчина не стал задерживаться на парковке. Он бросил быстрый взгляд в сторону машины, увозившей дядю Пашу с племянницей, и забежал в кафе. Но и там он пробыл недолго. Спустя пару минут он уже выскочил на улицу с котлетой, зажатой между ломтями белого хлеба, в одной руке и картой – в другой. Да, это была та самая карта, которая так таинственно исчезла со стола путешественников во время обеда.

Все тайны разъяснялись, стоило лишь взглянуть на выскочившую на крыльцо официантку. Да-да, на ту самую простушку, которая обслуживала Катьку и дядю и клялась, что в глаза не видела никакой карты.

Долгий тоскливый взгляд, которым она проводила «Ниссан», ясно говорил, что для нее сейчас важнее любых клятв. Но красавец уехал и даже, кажется, забыл кивнуть ей на прощание, а девушка осталась при щах и котлетах. Особенно грустно было ей возвращаться к своим щам из-за того, что в салоне она разглядела женский силуэт.

Конечно, она догадывалась, что сыграла роль в какой-то нехорошей истории, оттого так тяжело и вздыхала, разгребая грязные тарелки на кухне маленького кафе. Увы, ни Катька, ни ее дядя знать не знали о таинственном незнакомце, который зачем-то преследует их и теперь вот даже вооружился картой.

Вместо того чтобы обернуться и заметить, как их нагоняет темно-синий «Ниссан», Катька с тоской наблюдала, как темнеет небо и сгущаются сумерки. Нехорошие предчувствия охватывали ее так же плотно, как небо – подступающая чернота. Что и говорить, все основания для таких предчувствий были.

Когда Катя с дядей добрались до ближайшего к Олеховщине населенного пункта, была уже глубокая ночь. По дороге они заблудились, свернули не там и оказались на дороге, больше похожей на раскисшее болото. Огромная лужа засасывала их, как трясина. Катька принялась паниковать:

– Мы здесь погибнем! Никто и косточек наших не найдет!

Дяде пришлось выйти из машины и толкать ее сзади. Катька сидела за рулем, жала на газ и сигналила. Она видела, что там, откуда они приехали, были огни чьих-то фар. Но, несмотря на ее упорные призывы, на помощь к ним никто не спешил. Потом огни погасли, и вокруг стало совсем темно и страшно.

Здесь они с дядей и останутся. Эта мысль не давала ей покоя, пока дядя рубил складным ножом ельник, укладывал его под колеса просевшей машины и снова пытался толкнуть ее вперед. Каким-то чудом им удалось выбраться из ловушки. Пока дядя пытался успокоить дыхание, Катя рискнула сказать:

– Плохо без карты.

Несмотря на серьезное испытание, дядя держался бодро.

– Ерунда! – заверил он племянницу. – Я вспомнил: мы просто не там свернули. Сейчас вернемся к развилке, и все будет в порядке.

К удивлению Кати, стоило им двинуться в путь, как впереди снова загорелись фары какой-то машины. Судя по тому, как эти фары двигались, водитель поспешно разворачивал свой драндулет. Самое время, кажется, задуматься, что же происходит. Но Катя была слишком утомлена, чтобы разгадывать загадки. А дядя, наоборот, слишком возбужден, чтобы что-то замечать.

Они выехали на перекресток, выбрали другую дорогу и ехали по ней еще почти час. А все потому, что двигались с черепашьей скоростью, опасаясь еще какой-нибудь неприятности на своем пути. За это время налипшая на дядиной одежде болотная жижа подсохла и превратилась в настоящий панцирь. При малейшей попытке пошевелиться этот панцирь трескался, крошился и осыпал сиденья и весь салон крошками глинистой земли.

Когда впереди показались огни какого-то поселка, Катя чувствовала себя уставшей настолько, что уже ничего не хотела. Но дядя ее поражал. Казалось, трудности только подстегивают его.

– Мы приехали!

В Олеховщине светились два-три окошка. И свет их был таким тусклым, таким робким в этой мрачной черноте, что сердце у Катьки окончательно упало. Здесь они с дядей и лягут вместе со всеми их предками, это теперь яснее ясного. Но просить дядю образумиться было поздно. Пришлось Кате с кряхтением выбираться из машины, разминать затекшие от долгого пути ноги, зевать и оглядываться.

Хотя на что здесь глядеть? Ничего же не видно. Луна и звезды спрятались за тучами. А на всю деревню светил один-единственный фонарь. И жилым казался всего один дом. Дядя направился прямиком к нему, но был облаян большим рыжим псом. Тот хоть и лаял на чужака, но смотрел при этом виновато и вилял хвостом. Дескать, прости, человек, ничего личного, просто служба такая.

– Кого там среди ночи принесло?

Голос был мужским и не старым. Да и весь дом, насколько могла разглядеть Катя, был вполне себе добротным. Хороший такой дом. Он ей понравился даже в потемках. И человек, который вышел на крыльцо, тоже был симпатичный. Высокий, с рыжей густой бородой. Единственное, что в нем не совсем импонировало Катьке, так это ружье, которое он держал в руках. Но, разглядев, что перед ним всего лишь измученная женщина и перемазанный с ног до головы старик, хозяин ружье опустил.

– Доброй вам ночи, – произнес он почти вежливо, а потом поинтересовался: – Имеете ли святое крещение?

– Что?

– Спрашиваю – православные? Крещены?

Почувствовав, что от ответа зависит их дальнейшая судьба, Катька торопливо закивала.

– Перекрестись.

Осенила себя крестным знамением. Понимая, что дядя ни за что за ней этого не повторит, она торопливо представила своего спутника:

– Это мой дядя! Мы вместе в Олеховщину едем.

– Эге! – присвистнул мужик. – Это вам еще три километра пилить.

– А это разве не Олеховщина?

– Нет, это хутор, мои владения. А Олеховщина дальше.

Три километра в темноте и по бездорожью грозили превратиться в тридцать. Глядя на их помрачневшие лица, хозяин хутора предложил:

– А не хотите переночевать у меня? Нет, решать, конечно, вам. Дальше поедете?

Катя помалкивала. Оказалось, дядя у нее не до конца еще сошел с ума.

– Вот что, Катюша, – сказал он. – Никуда мы с тобой сейчас не поедем.

– Правильно. Дождетесь у меня утра, тогда и отправитесь в путь.

Хозяин посторонился, пропуская гостей внутрь.

В доме было светло, тепло и пахло то ли свежей древесиной, то ли какими-то травами. Сложенный из крепких массивных бревен, дом выглядел солидно. Мебель тоже оказалась добротной, под стать хозяину.

– А вы один живете?

– С Рыжим. Еще Чалый есть – это конь. Коровы, овцы – все есть. Но они живут в своих загонах.

– А из людей?

– Есть и люди.

Но пока что-то никого видно не было. А между тем размеры дома впечатляли. На первом этаже Катька насчитала три большие комнаты, и это помимо кухни и прихожей. На втором этаже, наверное, комнат было не меньше. Имелся даже городской санузел и кран, из которого текла горячая вода!

Она привела себя в порядок и вернулась в гостиную к хозяину.

– Молитву хоть одну знаешь?

Катька кивнула.

– Читай.

Катя прочла «Отче наш». Хозяин повеселел.

– Должен убедиться, что вы не нечисть какая. Все-таки вместе ночевать.

– А здесь и нечисть водится?

– Много всяких страхов из леса по ночам лезет.

Катюша смотрела на рыжебородого с недоверием. И тот пояснил:

– Я ведь когда в городе жил, тоже в разных там леших или водяных не верил. А теперь вот пришлось поверить.

– Почему?

– Потому что видел их.

Непонятно было, шутит он или говорит всерьез. Если всерьез, то с головой у него плохо. А жаль, такой симпатичный. Катя решила, что лучше пусть шутит.

– И кикимору видели?

Она спросила не всерьез, но мужик шутку не принял и ответил обстоятельно:

– Видеть не видел, а шутки ее пакостные на себе испытывать приходилось. Хорошо, домовой за меня вступился. Он у меня серьезный мужичок – навалял лесной хулиганке, больше она к нам свой длинный нос не сует.

Хозяин отвернулся, чтобы подкинуть полено в ярко полыхающий камин, а дядя выразительно покрутил пальцем у виска. Мол, хозяин нам попался чокнутый. А вот Катьке в этом доме понравилось. Мебель здесь была самодельная, но удобная. Ручки у стульев из причудливо изогнутых веток, большая люстра под потолком – из ветвистых рогов оленя. А то кресло, в котором сидел сейчас хозяин, сделано было не иначе из пары лосиных рогов.

Разравняв полешки в камине, хозяин не столько спросил, скорее сам себе ответил:

– Вы с дороги наверняка есть хотите.

И, не дожидаясь ответа, прошел на кухню, откуда вскоре появился с двумя дымящимися кружками и тарелкой с бутербродами. Чудесный, еще теплый ржаной хлеб и разваренное до мягкости мясо. То и другое такими толстыми кусками, что рот Катюше приходилось разевать во всю ширь. Но как же вкусно-о! Куда там гамбургеру.

Хозяин смотрел на них с довольным видом. «Уж угостил, так от всей души», – это читалось на его славном простом лице.