Кондратий Жмуриков - Повесть о настоящем пацане

соответственно.

На это Вован Натанович торжественно ответил:

– Всех и делов-то – навестить одного очень приятного старикашку и взять у него то, что вам не удалось добыть у его коллеги в Подмосковье.

Он с чувством облегчения извлек из своего необъятного кармана бумагу с адресом, отдал ее Давыдовичу и, пообещав если что оторвать ему выступающие части, удалился обедать.

Антиквар прислонился к стене и на долгое время погрузился в апатию и депрессию, которые на него навеяли воспоминания о последних подвигах подобного рода. Потом, смирившись с неотвратимостью происходящего, Давыдович начал себя успокаивать тем, что это – не такая уж и дикая страна, что в ней ничего страшного и абсурдного произойти не может… В конце концов, деваться было уже некуда – он-то знал людей того сорта, к которому можно было на глазок причислить Дроздова.

По этому поводу Давыдович наведался к своему директору, сообщил ему, что должен отлучиться по делам на неопределенный срок, но скоро будет. После оставалось только сесть на электричку и отправиться в тот самый монастырь, который под своими готическими сводами приютил последнюю надежду рода Дроздовых.

Молодые люди все-таки не решились присоединяться к Марине, оправдав свое поведение элементарным здравым смыслом:

с какой это стати в этом заброшенном здании должна быть Женя, будь она даже самой сумасбродной особой? После томительно длящихся минут неизвестности, в глубине завода вдруг раздался вопль, который вызвал у друзей желание разбежаться в разные стороны. Они ограничились тем, что спрятались за какими-то вольно лежащими бетонными блоками. Однако, вскоре в разломанном проеме появилась Марина, таща на плече чье-то обвисшее тело.

Парни, движимые любопытством, выбрались из укрытия и осторожно приблизились.

– Ну, хоть какой-то результат, – тоном вернувшегося с охоты аборигена произнесла Марина и свалила свою ношу на снег.

При ближайшем рассмотрении ношей оказалась сухопарая и довольно молодая женщина, которая внушала мысль о том, что ее уже где-то видели.

– Представляете, – захлебываясь от восторга поведала о своих приключениях девушка. – Иду себе, никого не трогаю.

Вдруг слышу – мычит кто-то. Смотрю – в темноте кто-то связанный лежит. Ну, я подумала, что Женька и давай с горяча и не разобравшись веревки резать. А она вдруг как вскочит, как прыгнет!.. Ну, пришлось к ней применить хук слева. Вот, выключилась, – повела рукой в сторону несчастной жертвы Марина.

– А кто это? – изумленно поинтересовался Лелик, удивляясь тому факту, что на заброшенных заводах раскиданы такие вещи.

– А я знаю? – пожала плечами Марина.

Тут жертва пошевелилась и открыла глаза. Постонав немного, она поднялась на локтях и стала с недоумением рассматривать присутствующих, как заправская красавица, которая спала лет сто. Создавалась впечатление, что сейчас она скажет: «Ах, как долго…» Вместо это она нахмурилась и спросила:

– Какого черта я здесь делаю?

Друзья переглянулись, не зная, что ей и ответить.

– Ну, если вы не знаете, то нам-то откуда? – довольно ехидно отозвалась Марина, замечая, что эта дама явно краше ее.

– Я? – дама довольно неэстетично почесалась. – Ну.

насколько Я это понимаю, вы меня похитили.

– Мы??? – хором удивились присутствующие.

Дама поняла, что сморозила глупость и стала подниматься с пола. Марина Подала ей руку, чтобы помочь. Дама руку приняла, но, взглянув на мускулистые Маринины пальцы, вдруг отдернула руку и залилась слезами.

От этой неизвестной особы можно было ждать чего угодно, поэтому все немного попятились. Порыдав немного, дама вытерла слезы и улыбнулась:

– Не обращайте внимания – это у меня кризис миновал. Вы на колесах?

Друзья переглянулись, не решаясь как-либо истолковать смысл этих провокационных слов. Дама это поняла и поправилась:

– В смысле, вы на машине? Предлагаю вам, как моим избавителям, поехать ко мне домой, чтобы все обсудить. Надеюсь, вы захотите узнать, что на самом деле произошло.

Нельзя было устоять перед этой перспективой, и все дружно отправились по приглашению незнакомки к ней домой.

Дома у нее было чудно и роскошно. Было так приятно посидеть у камина с чашкой горячего крюшона и послушать совершенно невероятную и удивительную историю.

Большая ее часть не представляет никакой исторической ценности для этого повествования – она охватывает длительный период жизни этой удивительной женщины по имени Ингред.

Последователи Фрейда могли бы найти в этой биографии все предпосылки для случившегося, но этого удовольствия их придется лишить.

Начать нужно с того момента, когда Ингред по своей глупости и наивности вышла замуж за человека престижной профессии – психоаналитика. Это был профессионал своего дела и человек увлеченный. Увлечен он был настолько, что даже родные и близкие ему люди были для него не более, чем полигон для исследований. И сложилось так, что самые свои передовые технологии в области влияния на психику он успешно испытывал на своей жене – Ингред, красавице-литовке. В результате из-под заботливых рук мужа вышло такое. С виду женщина как женщина, а житья от нее не было никакого. У нее был целый букет всяческих психозов и неврозов, как вызываемых при определенных условиях искусственно, так и спонтанных.

Посмотрел муж на дела рук своих и ужаснулся. Надо было лечить несчастную и срочно. Вторую половину своей карьеры несчастный псих потратил на самый тяжелый клинический случай в своей жизни. И все было ничего, но от одной мании он свою жену не смог избавить. После этого он тяжко заболел и поехал лечить нервы в Швейцарию, завещав жену своему преемнику и строго-настрого заказав ему завершить дело жизни – вылечить бедняжку совсем.

Преемником этим оказался никто иной, как Сигизмунд Бред (в мальчишестве – Дима Портянкин), который использовал – во многих смыслах – Снежану Игоревну Дроздову в качестве домашнего психоаналитика. Этот Сиги при всей своей нахальности не был врачом в классическом смысле этого слова, но муж Ингред этого знать не мог. Бред-Портянкин сперва очень обрадовался, что ему за просто так достается такая богатая и эффектная жена. Но после, навидавшись от ее больного ума всякого, он пресытился подобной жизнью и стал стараться избавиться от Ингред мыслимыми и немыслимыми способами.

В особенности это желание в нем обострилось в тот момент, когда маниакально-психованная Ингред, придя в себя, не захотела мириться с любовными похождениями нового мужа и взялась, как женщина коварная, погубить его и любовницу.

Ингред обладала сообразительность и находчивостью, и ей не составило труда напасть на след, ведущий в спальню соперницы. Она хитростью внедрилась в семью разлучницы и принялась за сбор прямых улик, которые могли быть приняты в суде за прямое доказательство измены, что было прямым путем избавиться от мужа, попутно разорив его.

В тот самый момент, когда Ингред полезла в бюро Снежаны Игоревны, надеясь отыскать там документы, она наткнулась на одну вещь и это стало для нее роковым.

Дело было в том, что последней психоманией Ингред, с которой никак не мог совладать ее муж, была повышенная внушаемость или зомбоморфность. Гипнотизируя Ингред на определенный предмет, можно было до такой степени полно подменить ее настоящую личность на ложную, что никто из окружающих не заметил бы ничего странного.

Итак, в один из роковых моментов, Сигизмунд, которого Ингред вновь застукала за неблаговидным занятием с его пациенткой, схватил первое, что попалось в руки – а это был злополучный перстень – и навнушал бедняжке все, что ему в голову взбрело.

После он принял некоторые меры для того, чтобы материальное поддерживало психическое. Рейд в один из фирменных магазинов фирмы «В-репу-дал» снабдил женщину всем необходимым для того, чтобы на в полной мере ощутила себя Никитой.

Все эти электронно-механические штучки позволили ей увлечься игрой до такой степени, что она просто не знает, к чему все это привело в конечном итоге.

– Единственным условием для прекращения сумеречного состояния – снова увидеть нужный предмет. Я его увидела – и вот мы здесь, – радостно закончила свой рассказ Ингред.

Все посмотрели на мизинец правой руки Марины, на котором гордо красовался злосчастное кольцо семейства Дроздовых.

Марина смущенно повернула его камнем внутрь.

– Одно плохо – я никогда не узнаю, что со мной происходило в тот период, пока на меня влиял гипноз, – грустно добавила она и налила себе еще немного виски.

– Слыхал? – спросила у потрясенного Валика. – Мамка-то твоя…