Дарья Донцова - Кекс в большом городе

– Епифания могла обратиться в милицию! – воскликнула я. – Пожаловаться на шантажиста. Разве можно идти на уступки такому человеку? Аппетит будет расти, выполнив требование мерзавца, попадешь от него в зависимость!

– Милая, – ласково сказал Олег, – ты рассуждаешь, как Виола Тараканова, нормальная, современная женщина без особых грехов за душой. Ну какие у тебя от меня тайны? Потратила больше, чем можно, денег на ерунду? Вляпалась в очередную историю, желая написать криминальный роман? Конечно, эта информация меня не обрадует, могу тебя отругать, но и только. Это, извини, конечно, не настоящие тайны. А вот представь, что ты изменила мужу…

– Глупости!

– Все равно. Сбегала налево, великолепно зная, что я не стану продолжать жить с женщиной, так сказать, общественного пользования, и, как на грех, появляется шантажист. Как поступишь? Пойдешь в милицию? Признаешься мужу в адюльтере, понимая, что после этого разговора семейной жизни конец? Или попытаешься откупиться?

Я замялась.

– Ну… думаю, начну искать деньги, не захочу терять супруга.

– Вот! А Епифания оказалась совсем в тяжелом положении. Кабы речь шла лишь о ней одной, ну припугни ее Юрий разглашением информации о той далекой сделке с семьей Ереминых, настоятельница бы не дрогнула. Но опасность угрожала обители, мерзавец мог разрушить вековую легенду о чудотворной иконе и воскрешении, забросать грязью доброе имя Макарии. И Епифания согласилась устроить спектакль.

– Постой, – покачала я головой, – но ведь настоятельница могла нанести ответный удар, заявить: «Ты из семьи прокаженных, может, инфицирован. Навряд ли электорат кинется голосовать за такого больного!»

Куприн кивнул.

– В принципе ты мыслишь правильно, не знаешь лишь одного обстоятельства, но о нем чуть позднее.

– Ладно, – пробормотала я.

– Сразу умереть Юрий не мог, – как ни в чем не бывало продолжал Олег, – лекарство не действовало мгновенно, оно требовало многократных уколов по схеме. Еремин усиленно начал изображать верующего человека, ездил в обитель, жертвовал деньги, стоял молебны. Поскольку ему объективно становилось плохо, пошли разговоры, что рвущийся в политику бизнесмен уверовал в Господа перед смертью. Многие простые люди начали жалеть Еремина, в особенности когда видели его в толпе молящихся, опухшего, болезненно полного, с бледным лицом. Порой Юрий выходил из храма, пил воду и шел назад. Народ у нас жалостливый, и Еремина перестали ненавидеть за богатство, пропала и зависть.

– Вот оно как, – вздыхали бабы, – жрет его болячка, не жилец он, авось Господь поможет, жаль мужика!

«Смерть» Еремина, по всем расчетам, должна была произойти в начале июля, воскрешение бы не замедлило себя ждать, выборы назначены в конце сентября. Ясное дело, за светлого человека, избранного самим Господом, проголосует весь электорат, даже неверующие дрогнут.

Может, замысел бы и удался, никто, кроме Епифании, Устиньи и Юрия, в дело вовлечен не был.

– Еремин не поставил в известность жену? – удивилась я.

– Конечно, нет, она могла проговориться или, зная о будущем воскрешении, неправильно отреагировать на «смерть» мужа, а Юрию нужна была безупречная ситуация с вдовой, бьющейся в истерике.

Но только у мужчины, на его горе, имелась дочь Лера.

– Лера! Опара! Не может быть!

– Она не Опара, – спокойно пояснил Олег, – Лера носит фамилию отца. Ей за двадцать, и она настоящее испытание для родителей. Девушка росла в достатке, и мама, и папа баловали единственное чадо, только на пользу это ему не пошло. Вот уже пять лет, как девица сидит на наркоте. Начала с травки, потом перешла на кокаин. Юрий пытался лечить неразумное дитя, укладывал безобразницу в клинику, только зря он старался. Лера совершенно не собиралась меняться, она не училась, не работала, болталась без дела. Жизнь ее выглядела так: выйдя из клиники, девушка притихала, сидела дома, не высовывалась на улицу, читала книги, смотрела телик, ела конфеты. Родители приходили в умиление.

– Слава богу, Лерочка взялась за ум! – восклицала мать. – Вот придет в себя, и осенью в институт отправим.

Но спустя месяц Лера сначала принималась курить, потом исчезала из дома безвозвратно. Ее искали с милицией по притонам и подвалам. Иногда находили в невменяемом состоянии на грязном матрасе, порой она возвращалась сама, еле живая, избитая, больная и умоляла:

– Дайте денег на дурь, ломает!

Рыдающая мать пристраивала дщерь в клинику, и события шли по спирали. Еремин о своих проблемах с девочкой старался не распространяться, но ведь шила в мешке не утаишь.

Когда Юрий решил идти в большую политику, он сразу сообразил: Лера его ахиллесова пята, отличный аргумент в руках противников. Можно ли допустить к управлению государством того, кто не сумел воспитать своего ребенка?

Понимая, что теперь его жизнь журналисты станут изучать под лупой, Юрий решает избавиться от дочери. Он тайком помещает ее в очень дорогое заведение, этакую суперкомфортную тюрьму. У девушки имеется там все: шикарная спальня, ванная, телевизор и куча иной аппаратуры, включая компьютер, личная горничная, превосходная еда, лекарства. Но! Выйти в коридор Лера не может, комната снаружи запирается на ключ.

Всем вокруг Юрий спокойно сообщает:

– Дочь учится в Америке, отправил ее в институт на честно заработанные деньги.

Жене Еремин запретил даже приближаться к клинике и успокоился, а зря. Леру, как всех истинных наркоманов, отличает умение филигранно врать. Девушка явно обладает артистическим талантом и немалой фантазией, она способна придумать невероятную историю, при этом рассказать ее с таким видом, что вы поверите в любую чушь, выданную красавицей.

Промаявшись некоторое время в больнице, Лера останавливает свой взгляд на молоденьком враче и плетет ему сказку. Якобы ее, несчастную, сюда засадил отвратительный отчим. Лера наследница своего рано умершего отца, она имеет много денег, а злобный новый муж матери решил лишить ее дееспособности, чтобы учредить опеку над падчерицей и всеми капиталами. История болезни выдумана, анализы фальшивые, Лера страдает невинно, все врачи куплены злобным мужиком. Молоденькому доктору девушка доверилась лишь по одной причине: она его полюбила! Впервые в жизни испытала сильное чувство.

– И он поверил?

Олег кивнул.

– Да, вывел ее ночью, в свое дежурство, из больницы, посадил в такси и велел ехать к нему домой. Как думаешь, что стряслось дальше?

– Лера удрала.

– Точно! Сначала она добралась до квартиры доброго врача, открыла дверь данными ей ключами, потом навела в апартаментах шмон, забрала найденные деньги, ценности и исчезла.

– Вот мерзавка!

– Да уж, хорошим словом Леру назвать трудно, – вздохнул Олег, – но это еще цветочки, урожай чертовых ягодок созрел чуть позднее.

Прогуляв деньги врача, Лера встала перед задачей: откуда взять средства? И где жить? Обычно, издержавшись, в лохмотьях, девица шла к матери, но сейчас она никак не могла отправиться к родительнице. Лера знала, что отец стремится в депутаты, и понимала: он теперь увезет дочурку невесть куда, запрет на семь замков.

Деньги были нужны позарез, но главное, не было жилья, и Лера внезапно сообразила, как действовать. У Юрия имелась дача, вернее, домов было два. Один каменный, двухэтажный в элитном поселке, там семья проводила летние денечки. Но была еще старая избушка, домик в деревне, где Еремины обитали до того, как глава семейства построил кирпичные хоромы. Избенку никто не охранял, красть там было нечего, деревня вымерла, жителей практически не осталось. Родители никогда не навещали брошенную фазенду, и Лера решила, что может перекантоваться там и поразмышлять, как жить дальше.

К избе она пришла вечером, преодолев пешком семь километров от станции.

Подойдя к домику, Лера вздрогнула: ее охватила досада. Во дворе стояли две машины, дешевые, старые «Жигули» четвертой модели, ничем не примечательные авто, на таких ездит полстраны, а в одном из окошек избенки слабо мерцал свет.

Девушка сразу поняла, что произошло. Не слишком богатые москвичи, желавшие хоть изредка выбираться на свежий воздух, приметили никем не посещаемый домик и сделали его своей дачей. Это не бомжи, маргиналы на машинах не раскатывают, просто не очень совестливые люди, обрадовавшиеся своей удаче. В доме имелось все для нормальной жизни, стояла немудренная мебель, была посуда, плита, холодильник, разве плохо?

Лера решила тихонько подойти к избушке и заглянуть внутрь, от того, что она увидит там, зависели ее дальнейшие действия. Если она приметит трех здоровенных парней с ящиком пива, надо уходить, с такими не договориться; если окажется парочка любовников или женщины с детьми, вот тут можно входить в дом, представляться хозяйкой, качать права, требовать денег за нарушение частной собственности.