Ольга Степнова - Пляж острых ощущений

Утром Беда обнаружила в почтовом ящике конверт. Обратного адреса на нем не было, а наш был отпечатал на принтере. Элка пожала плечами, вскрыла послание и обнаружила там открытку с видом Куала-Лумпур.

С обратной стороны открытки не было написано ни слова.

— Бэлка! — подпрыгнула Элка. — С ней все в порядке!! С ней все в порядке, а значит, рано или поздно на свет появится девочка по имени Элка!!

— Ага, — хмыкнул я, — у бедной девочки будет чокнутая мамаша и сомнительных взглядов папаша.

— Да какая разница?!! Главное, они любят друг друга!

— Любят, — проворчал я. — Это не любовь, это — истерика.

— Ну, значит я — за истерику!

Дома Элка вставила открытку в рамку и повесила над кроватью.

Больше к теме ее полоумной подружки мы не возвращались.

В этот же день мы поехали всем семейством посмотреть и оценить ущерб, нанесенный военными действиями нашему дому напротив банка.

Картина оказалась печальной. Дом напоминал Брестскую крепость после осады. Не осталось ни одного целого стекла, стены были исчирканы пулями, мебель разодрана и прострелена. Везде была грязь и разруха. Только «светелка» под куполом осталась не тронута. Наверное, грабители не догадались, что выше третьего этажа есть еще одно помещение.

— Страховать надо было и дом, и имущество, — вздохнула Беда, присаживаясь на краешек расстрелянного дивана и закуривая.

— Надо было меня слушаться, деточка! — весело захохотала маман. Она беспрестанно хохотала с тех пор, как узнала об ограблении.

— Главное, что Юлианочкину комнату не тронули, — грустно сказал Мальцев. — Там все осталось так, как было при ней. За это я им всем благодарен…

— Спасибо, бля, — закончила его мысль Элка и добавила от себя: — Да лучше бы ее разгромили!!

Мы спустились на первый этаж и пили за барной стойкой холодный чай из алюминиевых баночек, когда с улицы раздались требовательные автомобильные гудки.

— Пойду, посмотрю, кого там черт принес, — сказала Элка и вышла.

Через минуту она вернулась с выпученными глазами.

— Там… — ткнула она пальцем в сторону улицы, — там… там…

Никогда я не видел Беду такой немногословной.

— Там! — повторила она.

— Господи, деточка, к нам в гости снова грабители банков? — пробормотала маман.

Мы всей толпой выбежали на улицу. Последней бежала Кармен, придерживая руками свой колыхающийся живот.

У ворот дома стояла огромная фура. Двери фуры были открыты, и ее внутренности отлично просматривались. Там стояла огромная клетка, а в клетке…

Я снял с Элки очки и надел на себя. Действительность исказилась, земля под ногами вздыбилась, но даже с диоптриями минус шесть на носу, я увидел, что в клетке зевают, потягиваются, переминаются с лапы на лапу два огромных, африканских — или каких там?! — льва.

— Бля! — сказала вдруг рядом Кармен без всякого намека на испанский акцент.

— Вот те и бля, — обрела дар речи Беда.

— О! — только и смогла сказать маман, указав наманикюренным пальцем на клетку.

— Цари зверей, — вроде как одобрил Мальцев животных и добавил: — Оба-два.

— А че вы все всполошились-то?! — удивился Сазон. — Говорили же, львов заказать для исправления плохого фэншуя. Я и заказал! Первоклассные зверюги! Из Африки самолетом подогнали!

— Каменных!!! — заорали мы все, кажется, даже Кармен. — Каменных львов!!

— А, ну, значит, я не расслышал, — сник дед. — А эти-то чем не подходят? Посажу на цепь, ни один грабитель банка в наш дом больше не сунется!

— Дед, блин, срочно подари их зоопарку, — приказал я Сазону.

— Ну ладно, — пожал плечами Сазон. — А этих, каменных, из какого камня заказывать-то?!

— Из бриллиантов, — фыркнула Элка.

— Доча, у меня денег не хватит, — на полном серьезе сказал Сазон.

— Ну хоть на что-то да у тебя не хватит! — с невыразимым сарказмом воскликнула Элка и сняла очки с моего носа.

В доме начался ремонт. Царей зверей подарила зоопарку, пообещав выделять на их содержание ежемесячное пособие. В благодарность зоопарк объявил нас почетными своими гостями, но мы так ни разу и не навестили своих питомцев.

— Ну их к лешему, — сказала Элка и я с ней согласился. Я почему-то в последнее время стал часто с ней соглашаться.

Беда наконец-то вытащила меня в яхт-клуб и мы даже опробовали свою яхту в действии. Ветер бил нам в лицо, волны ласкались у борта, солнце жарило — все было круто, правильно, дорого.

— Скука, — сказал я Беде. — Смертная скука. То ли дело на пляже! Пьяные девки то и дело норовят заплыть за буйки и камнем пойти ко дну. Если никто не утонет, мне в следующем месяце опять премию дадут…

… Как-то раз в городе мы видели Барсука. Он шел почему-то спиной вперед, странно гарцуя, то и дело сталкиваясь с прохожими. Приглядевшись, мы поняли, что Барсук так идет перед Анной, которая вышагивала с розой в одной руке и мороженным в другой. Мороженое быстро таяло на жаре, и Анна языком старалась поймать белые капли.

— Ну надо же! — удивилась Элка.

— Да, это тебе не на яхте через границу, но все-таки…! — согласился я с ней.

Тем же вечером Элка позвонила Анне и та сообщила ей, что ушла от Гавичера работать в турфирму.

— Там светлый, просторный офис, молодой коллектив, кулер с холодной-горячей водой и кабинет психологической разгрузки! — с благоговением сообщила Анна Беде. Про Барсука она ничего не сказала.

…Мальцев впервые за долгое время пошел к морю, сел за мольберт и… написал картину под названием «Депрессивное море». Это был большой черный квадрат. Очень многозначительно, но… чистой воды плагиат. Я не стал расстраивать Мальцева и говорить, что такой шедевр уже существует.

Дед посмотрел на картину и, похлопав по плечу Елизара, сказал:

— Да не расстраивайся ты так! Кто она?! Мымра крашеная! А ты? Молодой, красивый, талантливый! У тебя все еще впереди!

— А кто говорил, что стихи мои дрянь, проза говно, а картины мазня? — мрачно спросил Елизар.

— А кто это говорил?! — удивился Сазон.

… Как-то по центральному телевидению в какой-то шоу программе мельком показали Верку Серикову. Она все время перебивала ведущего, пытаясь что-то сказать. Чтобы от нее отвязаться тот, наконец, вручил ей микрофон и Верка поведала новость о том, что самые известные в мире издательства рвут у нее права на ее новую книгу, которую она написала совсем недавно. Книга называлась «Теория привлекательности. Капкан для олигарха».

— Я так понимаю, — усмехнулась Беда, — олигарх — это наш бедный Мальцев, которого она оставила без копья.

Вот, впрочем, и все.

Нет, конечно же, это не все!!

Свадьба была в разгаре.

— Горько! — нестройно крикнули пьяные гости и мне действительно стало горько.

Невесты рядом не оказалось.

Все было так, как я мечтал: пивной погребок, расстроенное фортепиано в углу, чьи клавиши терзали умелые, чуткие пальцы и только самые близкие мне люди за столом: друзья детства — Колян, Вован, Гошка, Петька, Серега, Андрюха, а также Сазон, Елизар, маман, Кармен-Долорес и…

Да, еще тут был Михальянц. Я пригласил его по просьбе Беды, но с условием, что он оставит свою фотокамеру дома и не будет пялиться на Элку, словно она сладкий пряник.

— И с кем прикажете целоваться? — спросил я большей частью у себя, потому что гостям не было до меня никакого дела. Они пили, ели, смеялись, болтали, курили.

— Элка! — крикнул я и огляделся.

Куда она делась? Только что дышала мне в ухо и воровала из моей тарелки маслины.

Идея устроить повторную свадьбу принадлежала ей. Ради этого она даже купила себе белое платье. Наряд оказался неприлично короток и чересчур в обтяжку, но Беда мне сказала, что «ща так носят».

Я вырядился в черные джинсы и майку.

— Элка!! — опять позвал я и выпил кружку холодного пива с подозрительно стойкой шапкой пены. — Элка! — Я треснул кулаком по столу.

— Чего ты орешь? — Беда вылезла из-под стола.

— Что ты там делаешь?

— Где?

— Там!

— Кто?

— Я!

— Ты? — уставилась она на меня.

Я забыл, что хотел сказать.

— Горько! — приказал я невесте, пока она не исчезла.

— Кому? — спросила невеста.

— Нам!

— Вам?

— Мне!

— И что?

Я опять забыл, что хотел ей сказать. Похоже, я выпил чересчур много пива, и в этом пиве присутствовал димедрол. Нужно было выбрать заведение подороже, а не эту дешевую забегаловку.

— Ты хотел вон ту утиную грудку под брусничным соусом, — напомнила Беда мне то, что я хотел сказать.

— Я точно ее хотел?

— Точно, точно! Эй, Кармен, передай-ка сюда во-он ту тарелочку!

Кармен-Долорес и не пошевелилась. Она длинно-длинно, грустно-грустно что-то сказала по-испански.

Утку мне передал Михальянц. Он подскочил, как резиновый мячик и передал блюдо так, чтобы коснуться Элкиных пальцев.