Ольга Степнова - Леди не по зубам

– Он доверял тебе, – тихо сказала Элка. – Стопроцентно доверял, ведь ты приехала помогать его детям!

– Да, он такой же тупой и честный лох, как и вы, – вздохнула Лаптева. – Он даже не сопротивлялся, когда я накинула удавку ему на шею. Захрипел, посинел и сдох! Потом я зашла в туалет, вымыла руки и пошла за кулисы. Дети и учителя заходили в зал с другой стороны, поэтому Оскара никто не увидел. Если бы наш… бравый майор-математик не вывалился из операторской покурить, директора бы очень нескоро нашли.

– Зачем ты наплела нам, что это интернат для глухих детей?

– Чтобы выставить вас идиотами. И потом, мне нужно было потянуть время, чтобы у всех осталось впечатление, что на момент убийства я была за кулисами.

– Тебе это удалось.

– Мне всегда всё удаётся. Всегда! Всё! – закричала Лаптева.

Я вдруг отчётливо увидел, что она ненормальная. И удивился, как я раньше не замечал этот лихорадочный блеск в глазах, этот истерический хохот, эти беспорядочные, невротические движения её лица, рук, головы.

Вспыхнул свет.

Все зажмурились. Только я во все глаза смотрел на Лаптеву, да резиновая женщина бессмысленно таращилась в потолок.

На столе царил полный разгром. Вперемешку с обглоданными костями валялись недоеденные куски хлеба, крошки, куски помидоров и пучки петрушки, которые в темноте, очевидно, не смогли донести до рта. Уткнувшись лицом во всё это безобразие, на столе спал дед. То ли рассказ Викторины его не увлёк, то ли местная водка обладала убойной силой, а может возраст – восемьдесят семь лет, – сделал своё дело и Сазон заснул в самый ответственный момент.

– Ну хорошо, – Беда вышла из-за стола и уселась на подоконник, – Оскар Васильевич погиб из-за того, что увидел то, чего ему видеть не следовало. Но Мария Ивановна! Её-то за что?!

– За то, что она читала твои детективы! Нет бы «Войну и мир» читать, – улыбнулась Лаптева. – Нашла, дура, чем восхищаться! Нашла, у кого автографы просить! Меня аж передёргивало, когда ты на стенах расписывалась! Тоже мне… звезда деревни. А если серьёзно…. Если серьёзно, то мне показалось забавным, если бы везде, где появляется наш автобус, находили задушенных директоров интернатов! Вот это загадка, вот это гуманитарный рейс! По моим расчётам, мы все должны были попасть под подозрение. Нас должны были таскать на допросы, мурыжить в местной милиции, а Марик тем временем спокойно сделал бы с нашим автобусом всё, что ему было нужно. Мне плевать, что ему было нужно – обыскать автобус, найти какие-то капсулы, подменить их или украсть, – плевать! Лишь бы всё поскорее закончилось, и мы уехали на Мальдивы… Я хотела помочь ему. Кто же знал, что из психушки сбежал опасный преступник и всё спишут на него! Кто же знал… – Викторина взяла со стола кость и стала её обгладывать. Зрелище показалось мне отвратительным, и я отвёл взгляд. – А вы, придурки, – с набитым ртом сказала Лаптева. – Вы были так увлечены своей творческой встречей в Бобровниково, что не заметили, как я улизнула на пять минут в интернат. Вот уж точно, хочешь остаться незамеченной – сядь на самое видное место! Когда все начали задавать вопросы, я встала и, пригнувшись, ушла. Директриса была в своём кабинете. Она очень торопилась и искала какую-то специальную ручку, чтобы подарить её любимой писательнице. Увидев меня, эта дура решила, что все её потеряли и заголосила: «Ой-ой, я ещё только в столовую забегу, мне тортик там обещали для фуршетного стола!» Мне не пришлось раздумывать, чем её задушить. Я ещё раньше приметила, что на директрисе янтарные бусы, намотанные в три ряда. Такие бусы обычно бывают на леске, поэтому Мария Ивановна показалась мне лёгкой добычей. Я зашла сзади и затянула петлю из янтаря. Но эта старая мымра вздумала сопротивляться! Да так, что я думала – всё, не справлюсь. Жира в ней было сто пудов. Шею-то сразу и не перетянуть! Я её когда душить начала, она и не подумала задыхаться. Кружили мы с ней по кабинету, кружили, кресло уронили, ерунду всякую на пол сшибли, пока она за сердце не схватилась. Вот тогда-то я её и придушила! Потом порядок в кабинете навела, из сумки кошелёк вытащила, деньги взяла. А чего добру пропадать? Там и было-то всего полторы тысячи рублей…

Вернулась я спокойно к беседке и, как ни в чём ни бывало, до конца встречи досидела, вернее, до того момента, как дождь начался. – Викторина взяла кусок хлеба, положила на него половинку помидора, сверху ветку петрушки, и съела.

Сазон громко всхрапнул. Мальцев заботливо поправил ему слуховой аппарат в ухе и начал кормить мартышку свежими огурцами.

В тишине было слышно, как потрескивает лампочка.

– М-мда! – задумчиво произнёс Герман Львович. – Подумать только! А ведь с виду такая милая женщина! Скромница, умница, кукольные спектакли детям показывала.

– А я с ней целовался!! – ударил себя по губам Гаспарян. – И обнимался!! И чуть не…

– «Чуть» не считается, – успокоил его Мальцев.

– Да я на тебя, сопляка, по пьяни польстилась! – выкрикнула Лаптева. – Мужика у меня давно не было, а тут ты со своей мускулатурой. Дура была, признаю.

– Автобус тогда от кафе Марик угнал! – усмехнулась Беда. – А ты и не поняла сначала, с перепугу Сазонову бросилась звонить! Марик-то в маске был! Марик и Ганса заметил, только некогда ему разбираться было. А ты когда сообразила, что за рулём твой хахаль, уже поздно было. Скажи, бита его была?!

– А чья же ещё!

– И Глеба ты ей по башке не случайно ударила?!

– Плохо ударила. Сильно крепкая башка у Глеба Сегеевича! Вон сколько он ей бьётся, а толку никакого.

– Значит, это Марик тебя тогда в гостинице разукрасил? Фингал он поставил? За упражнения с мальчиками в автобусе?

– Да. За дело получила, поэтому даже не вскрикнула, когда он меня в номере бил.

– Плохо бил, – пробормотал Троцкий. – Ой, плохо…

– Молчали бы вы, Владимир Ильич, – усмехнулась Викторина. – У самого рыло в таком пуху…

– Молчать! – грохнул кулаком по столу Троцкий. – Уволена к ядреней фене!!

Я вдруг заметил, что шеф пьян в стельку, – успел в темноте нажраться.

– Уволена, – заливисто захохотала Лаптева. – Ой, не могу, уволена!! И что, мне теперь не будут платить мои семь тысяч двести рублей?! И отпускных, ой, не будет?! И премиальных?!

– Как Марик отреагировал на убийства директоров? – сухо прервала её веселье Беда.

Лаптева перестала смеяться, стала скучной и отрешённой.

– За Оскара похвалил. За Марию Ивановну отругал. Сказал, что нечего к автобусу лишнее внимание правоохранительных органов привлекать, – безучастно сказала Викторина. – Хорошо, что тот псих из больницы сбежал… на него всё списали…

– Зачем ты телефоны украла? – продолжила свой допрос Элка. – Только не ври, что это не ты. Я один мобильник под твоим матрасом нашла.

– Я и не говорю, что это не я. Просто Марику не понравилось, что в автобусе появился этот… – Она пальцем указала на Дэна. – Марик сразу почувствовал, что этот тип неспроста за автобусом тащится и попутчика изображает. Не похож он был на праздного путешественника. Мне было дано задание как-нибудь так этого парня скомпрометировать, чтобы вы близко его к «скул басу» не подпускали. Вот я телефоны-то потихоньку в Тайменке в канаву и выбросила, пока вас в столовой кормили. Не удержалась только, один себе оставила…

– Значит, и деньги ты украла? – вяло поинтересовался я.

– Так вы же, Глеб Сергеевич, ничего не понимаете! У вас телефоны крадут, а вы морду этому Дэну бьёте и всё равно его в автобус сажаете!! Материте его на чём свет стоит, но всё равно с собой берёте! А что мне ещё делать-то было?! Впрочем, как только выяснилось, что Никитин – наёмный убийца, Марик успокоился и приказал мне больше ничего не предпринимать. Только я уже и без того очень устала. Вы мне так надоели со своим героизмом, тупостью и бесконечным желанием спасать каких-то заложников, что я не выдержала и без разрешения Марика решила удрать.

– Предварительно пробив бензобак, – усмехнулась Элка.

– Ну да, гвоздичком долбанула, пока Герман с Дэном колесо меняли. Никто и не заметил. Они с одной стороны автобуса, я с другой. Я хотела Марику помочь, он сказал, что вас в кольцо должны на перевале взять и до Борисова тёпленькими довести. Вот я и подумала: если у вас солярка вытечет, вы свой героизм куда подальше засунете и гонки по горным дорогам организовать не сможете. Но вы же полные идиоты! Вы и на пустом баке чёрт знает куда уехали, ещё и наших ребят покалечили!

– Я, пожалуй, теперь если и женюсь, то вот на такой, – показал Адабас на резиновую бабу.

– Что-то мне тоже эта женщина больше других нравится, – задумчиво сказал Ганс.

– Как делить будем? – уточнил шаман.

– Пополам! – захохотал Мальцев.

– Ты чудовище, Викторина! – Элка спрыгнула с подоконника, подошла ко мне и положила руки на мои плечи. – Ты чудовище и ответишь за это!

Лаптева налила себе водки, выпила и спокойно сказала: