Ли Голдберг - Мистер Монк и две помощницы

— Потому что я остаюсь рациональным, а ты нет?

Мне бы хотелось сказать, что я ответила блестящей репликой, поставившей его на место и заставившей задуматься над своей бесчувственностью. Но я просто вышла из дома, громко хлопнув дверью, только полностью укрепив его точку зрения.

Уверена, у меня более близкие отношения с капитаном Стоттлмайером, чем у Шароны. Но не могу сказать, что это сильное утешение.

Первоначально с капитаном нас объединял лишь уход за Монком. Но его развод все изменил. Нет, мы не стали ходить на свидания — просто он начал делиться со мной переживаниями.

Думаю, ему больше не на кого их излить. Он не может жаловаться лейтенанту Дишеру, поскольку это подорвет непререкаемый авторитет Стоттлмайера в профессиональных отношениях. А кроме Монка у него не так уж и много друзей. По крайней мере, я о них не знаю.

Мне лестно его доверие и то, что он посвящает меня в сокровенные чувства, но, до появления Шароны, сама я не решалась рассказывать ему о своих проблемах.

В тот день я из дома Монка направилась прямо в офис капитана и вывалила на него все, что произошло. Меня даже не смутило присутствие Дишера.

— Честно признаться, я не ожидал, что она вернется, — поднял бровь Стоттлмайер, откинувшись на спинку рабочего кресла.

— Между мной и Шароной постоянно был некая эротическая напряженность, — поделился Рэнди. — Вроде «сойдутся / не сойдутся».

— Больше похожий на «никогда не будут вместе», — хмыкнул капитан.

— Но это было осязаемо, — возразил Дишер.

— Не сомневаюсь, — кивнул Стоттлмайер.

— Значит, у тебя с ней отношения, как со мной, — усмехнулась я.

— Правда? — заинтересовался он.

— «Никогда не будем вместе».

— Ну да, — не расстроился лейтенант. — Но это так обжигает! Даже окружающие могут почувствовать жар.

— Я сочувствую тебе, Натали, — сменил тему капитан, — но даже не знаю, что посоветовать. Монк сам должен выбрать, а сделать это нелегко.

— Вы можете помочь мне.

— Я не собираюсь принимать ни одну из сторон, — отрезал он. — Я очень уважаю Шарону. Она с Монком прошла через ад.

— Знаю и не требую, чтобы Вы принимали чью-то сторону, — успокоила я.

— Тогда что ты от меня хочешь?

— Хотелось бы узнать подробности убийства, в совершении которого Тревор обвиняется в Лос-Анджелесе.

— Тут я могу помочь, — Стоттлмайер взглянул на Дишера. — Позаботься, Рэнди.

— Вы же только что сами собирались заняться этим!

— Так и есть, — подтвердил капитан, — с твоей помощью. Одна из привилегий капитанства.

— Тогда Вам стоило сказать: «Я спрошу у Рэнди, сможет ли он помочь», — обиженно пробубнил Дишер. — А я сверился бы со своим графиком.

Стоттлмайер уставился на него.

— Что и произойдет прямо сейчас, — Дишер направился к своему столу.

Капитан повернулся ко мне. — Могу я угостить тебя чашечкой кофе?

— С удовольствием!

Мы отправились в кофейню через дорогу, поболтали о детях и его романе с успешной женщиной-риелтором, с которой он познакомился, когда я безуспешно пыталась переквалифицировать Монка в частного детектива, но это длинная история.

У детей все шло хорошо, с подругой отношения складывались прекрасно. Капитан впервые за долгое время казался счастливым и расслабленным.

— Жизнь прекрасна, — мечтательно вздохнул он.

Я радовалась за него. Последние пару лет ему досталось, и он заслужил немного покоя; насколько человек, ежедневно видящий трупы, может пребывать в покое.

Когда мы вернулись в офис Стоттлмайера, факсы из Лос-Анджелеса уже лежали на его столе. Капитан пролистал страницы, пока мы с Дишером молчали в ожидании. Через минуту он вздохнул и откинулся на спинку кресла.

— У них веские аргументы, Натали.

— Как это понимать? — осведомилась я.

— Обнаружены отпечатки пальцев Тревора по всему дому, — объяснил Стоттлмайер.

— Ну конечно, — подтвердила я, — он же там работал.

— Он работал на улице, — заметил капитан. — Каким образом отпечатки косильщика лужаек оказались в доме?

Ух. Верно. Моих детективных навыков маловато для ответа на этот вопрос.

— А может, он из тех озеленителей с полным спектром услуг, — предположил Рэнди, — что поливают и комнатные растения?

— Это возможно, — закивала я.

— Нет, — покачал головой Стоттлмайер. — Полицейские нашли ювелирные изделия потерпевшей, спрятанные в его грузовике.

— Значит, Вы считаете, леди застала его во время кражи драгоценностей, он ее убил и вместо того, чтобы свалить оттуда к чертовой бабушке, продолжал слоняться в поисках оставшихся побрякушек? — выразила я сомнение. — Не кажется ли Вам странным такое поведение?

— Совсем не кажется, — парировал он. — Начнем с того, что с этой целью он и залез в дом.

— А потом он оставляет награбленное в грузовике, вместо того, чтобы при первой же возможности избавиться от него, — не отставала я. — Он что, совсем тупица?

— Ювелирные изделия слишком ценны, чтобы просто так их выбросить. Он не смог заставить себя избавиться от драгоценностей после случившегося. И попытался сразу продать их на иБэй.

— Есть ли у Тревора алиби? — поинтересовалась я.

— Он утверждает, что в момент убийства припарковался у обочины дороги, чтобы перекусить гамбургерами со своей командой.

— Ну вот, — обрадовалась я, — имеются свидетели, которые могут доказать его невиновность.

— Он обычно нанимает поденщиков на бульваре Сепульведа и платит им наличными. Он их даже не запомнил. Для него они все Хекторы да Хесусы, если понимаешь, о чем я.

— Нелегальные иммигранты, — пригорюнилась я.

Стоттлмайер кивнул. — Если свидетели и существуют, в чем я искренне сомневаюсь, то сейчас они находятся в другом государстве или пересекают границу. Последнее, что их интересует, — участие в расследовании убийства.

— И это все?

— До судебного заседания и признания его виновным… да, пока все, — резюмировал Стоттлмайер. — Твой-то какой интерес в этом деле?

— Я плохо знаю Шарону, но если она такая, как Вы рассказали, мне трудно поверить, что у нее настолько отвратительный вкус на мужчин. Вряд ли бы она вышла замуж, завела ребенка, развелась, затем повторно сочеталась браком, будь ее избранник способен на убийство.

— Вынужден согласить с Натали, капитан, — поддержал Рэнди.

— Как ты можешь соглашаться с тем, что не имеет никакого смысла? — обратился к нему Стоттлмайер.

— Я верю в инстинкты Шароны, — промямлил лейтенант, — даже если она сама в них не верит.

Стоттлмайер уставился на него, будто впервые увидел. — Будь я проклят!

— Не могли бы Вы устроить мне встречу с Тревором? — попросила я.

Капитан перевел взгляд на меня. — Зачем?

— Хочу услышать его версию произошедшего.

Он смерил меня долгим изучающим взглядом. — Хорошо. Полагаю, я легко могу устроить вам свидание.

— Вы имеете в виду, я могу устроить? — напрягся Дишер.

— Нет, я сам могу.

— Так как мне понимать? Действительно ли Вы имеете в виду, что сами сделаете это, или опять все придется исполнять мне? — недоумевал Рэнди.

— Верь в свои инстинкты, — засмеялся капитан и повернулся ко мне. — Я никогда не встречался с Тревором, но, судя по списку нарушений, он натворил массу глупостей. Иногда глупость смешивается с невезением, и заканчивается убийством. Ты, правда, думаешь, что он невиновен и Монк сможет помочь ему, или просто боишься потерять работу?

— Я воспользуюсь правом сохранять молчание, — насупилась я, — чтобы избежать самооговора.

— Ты не арестована, — напомнил Дишер, — и не задержана по подозрению в преступлении.

— Все так, — хмыкнул капитан, потянувшись за телефоном, — но она виновна.

Он прав.

Полет до Лос-Анджелеса занимает пару часов, а вылетая из аэропорта в Окленде можно прилично сэкономить на билете. Я попросила мамочку подруги Джули забрать мою дочь из школы и присмотреть за ней до вечера.

Джули расстроилась из-за невыполненного обещания пройтись по рекламодателям, но я потом все исправлю.

Проехав по мосту между Сан-Франциско и Оклендом, я оставила машину на краткосрочной парковке и вылетела рейсом Юго-Западных Авиалиний в аэропорт Бербанк, который ближе к центру, чем Международный Аэропорт Лос-Анджелеса.

В самолете я размышляла над вопросами Тревору, но в голову дельных мыслей не приходило. Пролетая над Сан-Хосе, я осознала бессмысленность своего вояжа, но поворачивать назад было поздно.

Посему я начала думать о наших отношениях с Монком. И по какой-то причине на ум постоянно приходил «Цементный корабль».

В семидесятые годы мои родители купили картину с таким названием в галерее в Кэпитоле, причудливом приморском городке около Монтерея, где я выросла. Они повесили картину в гостиной над камином, и я проводила много часов, разглядывая ее.