Кондратий Жмуриков - Повесть о настоящем пацане

Женя выполнила просьбу Виолетты Викторовны с таким усердием, что, кажется, выплюнула кроме жвачки еще много лишнего.

– Отлично, – проговорила гувернантка. – И зачем только ты пихаешь в рот такую гадость?

– Мама велела, – простодушно проговорила девица. – Чтобы табаком не воняло.

Виолетта Викторовна пропустила это сообщение мимо ушей и продолжала муштровать Женечку.

– Барышня должна держать спину прямо, а подбородок чуть-чуть приподнятым, – Виолетта Викторовна выпрямила Женю и подняла ей подбородок с таким усердием, что у той что-то хрустнуло в шее.

– Женечка, как ты себя чувствуешь? – с тревогой спросила дочь Снежана Игоревна, заметив, что так как-то странно притихла.

– Все нормально, ма, – заявила Женя сдавленным голосом – Только, кажется у меня ревматизм.

И, схватившись за спину, Женя со стоном грохнулась на пол и затихла.

Женщины переглянулись.

– Она всегда у вас такая нежная? – спросила чуть смущенная Виолетта Викторовна.

– Какая? – удивилась Снежана Игоревна. – Она у нас больше несносная.

Мама подошла к дочери и заглянула ей в лицо.

– Ну, вот, опять фиглярничает. Эй, подруга! По MTV хит-парад показывают, – прокричала дочери в ухо Снежана Игоревна.

– Это ничего, – пробормотала Виолетта Викторовна, поднимая Женю одной рукой. – Для барышни светской падать в обморок тоже очень важно.

Она пошла по коридору, позабыв спросить нужное направление. Поплутав по коридорам минут пятнадцать, она вывернула снова к гостиной. На пороге стояла Снежана Игоревна и, прислонившись к косяку, пилила ногти с ужасным скрежетом.

– Ее комната на первом этаже, – сказал она. – Только не ударьте ее головой – за поворотом комод, – прокричала она вслед удалившейся гувернантке.

Услышав глухой стук, Снежана Игоревна поняла, что предупреждение поступило несколько поздновато.

– Были бы мозги – было бы сотрясение, – пробормотала она, направляясь к лестнице.

– Отнесете ее в комнату, приходите в столовую. Выпьем что-нибудь, поболтаем, – прокричала она вниз.

Валик брел домой, раздумывая, где бы взять денег – момент расплаты наступал с неотвратимой быстротой. По дороге он выкинул альбом с марками в мусорку и пнул проходящего мимо кота. На входе в метро натолкнулся на своего однокашника Юрика, который наблюдал за движением эскалатора.

– Че киснешь? – сквозь шум радостно крикнул он Валику.

– На бабки влетел, – пожаловался Валик.

– И много бабок?

– Чемодан, – немного преувеличивая ответил Валентин, пристраиваясь рядом на бордюр.

– Что делать собираешься?

– Не знаю. Че посоветуешь?

– Займи.

– Не у кого.

– Папа?

– Не-а.

– Мама?

– У нее нету.

– Женька?

– Дурак, что ли?

– Подруга-то у тебя есть?

– Кто?

– Ну, герла какая-нибудь?

– Ну, я с Висловой как-то… А что?

– Ну, ты че, кино не смотришь? Она девка состоятельная?

– Ну?

– Ну и звони ей, че грузишься? Скажи, что убьют тебя вот-вот, что деньги у мафии занял – ну и т. д. Она сбегает быстренько и достанет, сколько надо. Ну, бывай!

И Юрик скрылся в толпе, как его и не было. Валик, окрыленный новой идеей, достал свой модный мобильник и, сняв с него варежку, зазвонил Леле Висловой.

– Лель?

– Ая?

– Слышь, у меня трабл.

– Да ну?

– Я тут на деньги попал. С мафией связался. Да. И если я бабули не отдам, то все…

– А я причем? – отозвалась девушка.

– Ну, может, поможешь? Меня ведь убить могут, да…

– Иди ты знаешь куда?… – риторически спросила трубка и зло запикала.

– Сама лохушка, – крикнул Валик и понял, что последняя надежда испарилась.

Потом он подумал о том, что можно же просто все объяснить и воодушевленно зашагал к Бумбастику.

– Все. Узнал, – запыханный Саныч вывалил на стол груду фотографий.

– Ты че, меня с семейным альбомом решил познакомить? – недоуменно спросил Вован Натанович, глядя исподлобья на юриста.

Тот терпеливо раскладывал фотографии перед боссом:

– Смотрите сами. Вот вам образцы имеющихся в наличии фамильных гербов и печатей. Это – подлинники, причем сделанные заведомо не для владельца. Мне объяснили, что их изготавливали на заказ в нескольких вариантах, как бы на выбор. А потом что-то выбирали, а от чего-то отказывались. И вот эти пробники остались целы и теперь, как культурная ценность, хранятся в краеведческом музее. Вот, можете выбрать.

Вован Натанович разложил перед собой веером фотографии переливающихся всеми драгоценными цветами радуги предметов и задумался.

– Вот этот, – указал он пальцем на печать, которая изображала клевер, торчащий изо рта кабана. – Вот с этим цветочком у Жанки колечко есть – прокатит за семейную реликвию.

– Отлично. Теперь дело за малым – взять это в музее.

– Далеко?

– Минут пятнадцать на машине.

– Едем.

Подъехав к музею, они едва нашли, куда поставить длиннющий лимузин, на котором Вован Натанович любил отдавать официальные визиты. Потом они прошли сперва по залам, убедившись собственными глазами, что интересующие предметы наличествуют, а после прошагали в кабинет директора.

Возле кабинета их встретила престарелая секретарша и строго сказала:

– А Висаулия Викторовича нет. Он в командировке и вернется нескоро.

– А с кем мы можем поговорить по поводу приобретения некоторых культурных ценностей, содержащихся в вашем музее? – галантно изогнувшись спросил Саныч.

– Ни с кем, – столь же ледяным дружелюбным тоном ответила секретарша. – Все экспонаты принадлежат государству и в частные коллекции не продаются.

Саныч откланялся и вытолкал упершегося было Вована на улицу.

– Она что, такая умная, что ли? – пыхтел Вован Натанович, вращая глазами и кулаками.

– Я вам сейчас горячку пороть не советую. Связываться с государственным учреждением – себе дороже. Вы столько не зарабатываете.

– И что я теперь – обламываться должен?

– Ну, есть же другие методы. Мне ли вас учить? Если не действуют уговоры и деньги, нужно брать самим.

– Понял, – кивнул лобастой головой Вован и залез в лимузин.

Приоткрыв один глаз, Жени убедилась, что она осталась одна и прытко вскочила на ноги. Потом, матерясь, стащила с себя юбку и закинула ее подальше в угол. После этого строптивая дочь заперла дверь на кодовый замок и погрозила ей кулаком.

Заметив, что на ней нет ровным счетом ничего из одежды, Женя полезла в шкаф, чтобы подобрать себе костюмчик, приличествующий молодой леди ее эпохи. Открыв створки, она едва сдержалась, чтобы не заорать: на нее вывалилось безжизненное длинноногое тело.

Когда первый испуг прошел, Женя увидела, что у ее голых ног валяется Лелик – дебильный друг ее братца.

– Опа, а как это он? – пробормотала себе под нос девушка, осторожно подходя поближе.

К ее разочарованию, Женя не увидела ни зияющих огнестрельных ран, ни вываливающихся внутренностей, ни раскроенного черепа.

– Ты просто окочурился, что ли? – спросила она у тела. – Эй! Але!

Женя тронула Лелика пальцем за плечо и немедленно его отдернула. Плечо оказалось теплым.

– Не остыл еще, – констатировала она. – Ну, ты тогда лежи где лежишь. А я пока сбегаю кого-нибудь позову.

Женя запихала тело обратно в шкаф, предварительно вытащив из-под него свои штаны из кожи нерожденных пони (гринпис отдыхает!). Экипировавшись должным образом, Женя прокралась из квартиры своим собственным никому не известным способом – через мусоропровод, предварительно надев на себя большущий чистый пакет для мусора. Выбравшись из мусоропровода, Женя потопала пешком, за неимением ключей от гаража, к своей верной подруге.

Марина по случаю выходного дня, была поглощена собой: она молотила ногами по груше с дикими воплями.

– Привет, Марин, – прокричала подруге Женя, уворачиваясь о свистящих в воздухе кулаков. – Уделишь мне пару минут?

Марина, как всегда, поняла подругу по своему и начала с ней спаринговаться, и пока Женя не положила подругу на лопатки, разговаривать с ней было совершенно невозможно.

– Марин, у тебя черепа где?

– На байдарках уплыли, а что?

– Я потусуюсь у тебя с месячишко? В долгу не останусь – с меня ежедневный спаринг и массаж по вечерам, ОК?

– Ладно, – охотно согласилась Марина, обрадованная предоставляющейся возможностью иметь живую модель для отрабатывания ударов.

– Только знаешь – у меня проблемка небольшая. У меня в комнате – труп в шкафу, – сокрушенно произнесла Женя, повисая вверх ногами на турнике, так что ее короткие волосы стали дыбом.