Галина Куликова - Вуду для «чайников»

Кудесников некоторое время подержал на лице подходящее к случаю выражение, потом распахнул глаза и сказал:

— Все. Я закончил.

Вскочил на ноги, метнулся к секретеру, добыл из его недр листок бумаги, карандаш и быстро написал несколько строк. Подошел к Алле Семигуб и вручил листок ей.

— Что это? — недоверчиво спросила та, разглядывая имя и адрес. — Кто это?

— Это она, — торжественно провозгласил Кудесников. — Любовница. Я умею получать информацию прямо из космоса.

— Вот так просто? — удивилась жена Семигуба.

— Ничего себе — просто! Я напряг все свои внутренние силы, использовал все внутренние резервы, даже воспользовался дополнительной ментальной энергией…

— Моей? — мрачно спросила та. — Я слышала, что это очень вредно.

Терять срою ментальную энергию, да еще из-за любовницы мужа, ей было жалко.

— Конечно, нет! Я… — Кудесников изо всех сил прислушивался, не стукнет ли дверь подъезда. — В сложных случаях я использую ментальную энергию… — Он с опаской поглядел на мордоворотов и быстро закончил: — Своего кота.

— Так это не простой кот! — обрадовалась Алла. — Я ведь сразу поняла, что он недаром такой огромный!

Она с уважением посмотрела на Мерседеса.

— Конечно, — горячо подтвердил Арсений, пританцовывая от нетерпения. — Чем больше кот, тем лучше результат.

Тем временем мысли о бегстве теснились в его голове, отталкивая одна другую. Машина, мобильный телефон, сберкнижка, пластиковая карта, блокнот с адресами друзей — все это становится опасным грузом, когда за тобой охотится государство. Пачка наличных, чемодан с одеждой и кот под мышкой — вот все, что он может взять с собой. И поскорее, поскорее!

Обалдевшая Алла Семигуб вывалилась из его квартиры, прижимая заветную бумажку к животу с такой силой, словно затыкала ей рану от пули. И она еще не верила в ясновидящих! Если информация подтвердится, она вернется к этому человеку и попросит отыскать бриллиантовый кулон, который исчез в прошлом году из ее переносного сейфа. И узнает наконец, куда подевался Леща Кущин, ее сердечный друг. Приложил ли Семигуб руку к его исчезновению или нет? А угнанная машина двоюродной сестры? Кудесников наверняка сможет ее найти…

Эрик Шелеп работал. На круглом столе размером с детскую карусель громоздился ворох тканей. Эрик раскручивал рулоны, подбрасывал вверх крепдешин, парчу и лен, мял их пальцами, прикладывал друг к другу, собирал в складки и перекидывал через плечо, чтобы посмотреть, как струится материя. Пол был усеян обрезками бумаги и кусками клетчатого твида, пуговицами, тесьмой и кружевом. Среди всего этого добра ползала миниатюрная девушка с длинной челкой, которую она постоянно сдувала с глаз. Большие портновские ножницы в ее руках плотоядно пощелкивали. Возле окна стрекотала швейная машинка, ею управляла дородная женщина с красивыми руками и вдохновенным лицом. Она была рыжей и такой лохматой, словно на полном ходу высунулась из окна поезда и некоторое время радовалась встречному ветру.

Сам Эрик выглядел, как мальчишка с приделанной бородой, который задумал поиграть в капитана дальнего плавания. К бороде совсем не подходили круглые погремушки щек и веселые глаза под белыми шелковыми бровками. Он был маленький, упитанный и шустрый, словно игрушечная машинка с перекрученным заводом.

Звонок в дверь не произвел на троицу никакого впечатления. Однако он продолжал заливаться и минуту, и две, подобно впавшей в любовный раж птички, и в конце концов Эрику надоел.

— Надо открыть, — с сожалением сказал он и отправился в коридор.

Для порядка спросил «Кто там?», но ответа дожидаться не стал. Отворил дверь и радостно воскликнул:

— Кого я вижу! Какой человек! И с какой девушкой!

Он одарил Тагирова рукопожатием, а Дину сладко поцеловал в щечку, привычно привстав на цыпочки — знакомых моделей ростом с торшер у него было множество.

— Заходите, бесценные мои! — проворковал он и первым побежал в комнату, размахивая руками.

— Добрый вечер! — хором поздоровались с гостями девушка с ножницами и женщина за швейной машинкой.

Судя по всему, они смутно представляли себе, что за занавесками уже другое время суток, и продолжали доделывать вчерашнюю работу. Эрик не стал представлять гостей, а просто расчистил путь к дивану и предложил:

— Проходите.

— Это Дина, — сообщил Тагиров, подталкивая вперед свою пленницу.

Она сердито посмотрела на него, сделала несколько шагов и остановилась.

— Дина так Дина, — пробормотал Шелеп, отступая спиной в глубь комнаты,

— Дина, можно я примерю на вас платье? — не оборачиваясь, спросила лохматая женщина. — А то Муся для этого слишком низенькая.

— Ну, пожалуйста… — растерянно ответила Дина, подумав, что у швеи, вероятно, есть еще один глаз — на затылке. Иначе откуда ей знать, что она подходящего роста. — Если вас устроит моя фигура.

Тагиров тем временем схватил Эрика за плечо и с нажимом сказал:

— Не нальешь ли мне чашечку кофе? Просто кофе, без ничего.

В доме Шелепа водились только яблоки, листья салата и кофе. И было непонятно, отчего он такой круглый. Возможно, кофе влиял на вес — хозяин потреблял его в огромных количествах. Тем не менее на кухне царил художественный беспорядок, местами переходящий в хаос, как будто здесь с утра до ночи готовили сложные блюда.

— Ну-с, — сказал Эрик, усадив Тагирова как раз в центре этого хаоса и ополоснув для него чашку. — Что там у тебя?

— Проблема, — ответил тот. — Ты же знаешь, что сюда я прихожу только в крайнем случае.

— Знаю, — кивнул хозяин, дома, наклоняя кофейник.

Из носика потекла густая зернистая жижа устрашающе черного цвета. Тагиров не в первый раз подумал, что Шелеп не обжаривает, а собственноручно обугливает кофейные зерна. Впрочем, кофе все-таки получался вкусным, хотя сердце после него еще долго танцевало сиртаки.

— Я не могу тебе ничего рассказать, — Тагиров сделал маленький пробный глоток и зажмурился.

— А я ни о чем и не спрашиваю, — двинул бровками Эрик. — И не стану никогда. Я же не спрашивал, как тебе удалось вытащить меня из того дерьма… Новое имя, новый город, новая жизнь… Я тебе обязан. Твои проблемы — мои проблемы.

— У меня появился враг, — неожиданно признался Тагиров. — Личный враг. Я не знаю, кто он и чего добивается. Вообще ничего о нем не знаю. Боюсь, это не имеет никакого отношения к конторе. Меня нашли на второй квартире. Не то чтобы я особенно скрывал ее: например, приезжал туда на личной машине. Но все-таки и не афишировал. И вот мое убежище рассекретили — и дали мне об этом знать. Пока непонятно, зачем. Дина всего лишь орудие, пешка, и я пока хочу оставить ее у тебя. Ты можешь выдать ее за одну из своих моделей — она симпатичная.

— Симпатичная? — переспросил Эрик и опустошил свою крохотную чашку в два глотка. — Ты мастер осторожных формулировок. Да она красавица! Увидев Дину, Кэтрин Зета-Джонс попытается выцарапать ей глаза.

— Надеюсь, они никогда не встретятся, — пробормотал Тагиров. — Кстати, деньги за содержание девицы я тебе заплачу.

— Да ты мне уже за все заплатил, так что не беспокойся. Лучше скажи, какая еще помощь тебе понадобится. Ты ведь не станешь обращаться к своим?

— Не стану, потому что не знаю, кто на меня наезжает.

— Но ты не можешь действовать один! — Шелеп всерьез разволновался.

— Я и не собираюсь, — успокоил его Тагиров. — У меня есть люди. Особые люди! Они — порождение системы, но работают вне ее. Никаких открытых контактов и никаких следов. Общение только по телефону: на одном конце провода — они, на другом — я.

«Секретный» сотовый с одним-единственным номером, занесенным в память, находился при нем постоянно. Второй аппарат, на который поступали звонки, лежал в сумочке у руководителя некой группы "У", которая состояла из тех самых «особых людей». Вернее, у руководительницы — Лаймы Скалбе. «Интересно, — подумал Тагиров, — чем может заниматься вне службы умная, коварная и изворотливая женщина?»

Умная, коварная и изворотливая Лайма Скалбе сидела в подъезде на подоконнике между этажами и горько плакала. На полу возле нее стояли две сумки с вещами. Кто бы мог подумать, что ее роман с Шаталовым закончится так безобразно, так унизительно! «Сначала я ненавидел только твою работу, — выкрикнул напоследок Геннадий. — А теперь ненавижу тебя!» Лайма прекрасно знала, что мужчины болезненно относятся к проблеме женской занятости. У ее трижды разведенной подруги-банкирши над рабочим столом висел лаконичный плакат: «Хочешь разрушить брак — сделай карьеру». Втайне она считала, что банкирша преувеличивает, просто ей попадались тираны и деспоты.

Однако Шаталов не был ни тираном, ни деспотом, а очень даже современным мужчиной, главой строительной фирмы, который высказывал прогрессивные взгляды и весьма ценил женщин-коллег. Но когда дело дошло до личной жизни, прогрессивность слетела с него, как фантик с шоколадки. Геннадий желал, чтобы Лайма встречала его дома после работы веселая и довольная, чтобы на кухне всегда вкусно пахло борщом и котлетами. И вечера они проводили бы вместе, обнявшись на диванчике перед телевизором. А по выходным ходили в кино, или ездили на дачу, или ужинали в ресторане, смеясь, попивая вино и целуясь по дороге домой. Конечно, в этом не было ничего плохого, но…