Людмила Ситникова - Не откладывай убийство на завтра

– Какой план?

– Съемки! Съемки, будь они прокляты, из-за смерти Карповой придется менять сценарий. Большов в ярости.

– Кто?

– Продюсер, мать его так!

– На ваших глазах отравили человека, а вы говорите о съемках!

– Понимаю, все прекрасно понимаю, но и ты пойми: мы не можем тратить время на сантименты. Мне жаль, мне чертовски жаль Карпову, Танька была хорошей актрисой, но жизнь продолжается, – повторил Ручкин слова, сказанные пять минут тому назад Идеей Карповной. – Мы обязаны двигаться дальше, нельзя тормозить съемку, ох как нельзя!

– Константин Вольдемарович, – в дверях появилась Марина, – с вами хочет поговорить капитан.

– Опять?! Я ему все сказал, за каким дьяволом… – мужчина возвел руки к потолку.

Уже в дверях он обернулся и, обращаясь к Копейкиной, произнес:

– Сегодня можешь отправляться домой, а завтра к девяти изволь приехать на площадку, надо отснять пару эпизодов с твоим участием.

– Но ведь…

– Отказываешься?

Катарина посмотрела на Идею Карповну: женщина сидела в углу, качая головой.

– Нет! – твердо ответила Копейкина. – Я приеду! Приеду, чтобы сняться в вашем хреновом эпизоде.

– Отлично, – режиссер вышел.

– Его заботит исключительно работа, неужели здесь все настолько бесчеловечны? – всхлипнула Ката.

– Я тебя предупреждала, – в который раз повторила гримерша.

– Идея Карповна, я могу остаться одна?

– Конечно-конечно, деточка, уже ухожу. Прими мои самые искренние соболезнования.

– Спасибо…

Как только Идея вышла, Катарина нервно заходила по комнате.

– Средь бела дня, в присутствии огромного количества народа, цианидом отравили человека. Уму непостижимо! Абсурд! Танька… Танечка… Танюшка. – Ката вспомнила предсмертный взгляд подруги. Этот взгляд она не забудет до конца жизни – отчаянный и безнадежный…

Внезапно Копейкину осенило:

– Ее отравил кто-то из присутствующих, тот, кто наблюдал за съемками и ждал, когда Танька сделает глоток смертоносной жидкости! Господи… Танюху убил ее же коллега! Невероятно! Мамочки мои… отравленный кофе… выходит, я собственными руками поставила перед ней чашку, в которую убийца насыпал порошок?!

Хотя существовала и другая версия. С того момента, как отсняли дубль, в котором Катка принесла кофе, и до того момента, как Таня его выпила, прошло больше часа. Лилиана постоянно забывала текст, кофе стоял на столике… и цианистый калий вполне могли подсыпать во время очередного перерыва.

Из оцепенения ее вывел шум открывающейся двери. В комнату влетела белокурая девица, та самая, которая утром обсуждала с подругой прическу Серебряковой.

– Во, блин, попала так попала! – говорила она, роясь в сумочке. – И ты, видать, тоже в ауте?

– Естественно, Таня была моей подругой.

– Да я не об этом, прикинь, мне сказали ехать домой, а у меня первый съемочный день! Я его так ждала, так ждала, Карпова совсем не вовремя окочурилась!

Копейкина с брезгливой жалостью взглянула на девушку. Похоже, ее не волновала смерть коллеги, ей было куда важнее появиться перед камерой в свете софитов и начать кривляться, чтобы потом говорить знакомым: «Смотрите, я тоже снялась в этом сериале!»

Переодевшись, Катка покинула душную комнатушку.

Лилиана красила губы, услышав стук, актриса буркнула:

– Кто?

Копейкина несмело просунула голову.

– Лилиана Всеволодовна, это я, можно пройти?

– Проходи… прими мои соболезнования.

– Спасибо.

– Это ужасно, – начала Серебрякова, – когда Татьяна упала, я подумала, что она валяет дурака, но потом…

– Лилиана Всеволодовна, ваше предложение остается в силе?

– Какое предложение?

– Вы не передумали взять меня на работу?

– Ты согласна? – выщипанные брови актрисы поползли вверх.

– Да, и постараюсь оправдать ваше доверие. Говорите, что мне нужно делать?

– Значит, так, – Лилиана пустилась в объяснения, – сценарий нам дают накануне вечером. Я учу его после съемок, ты должна быть при мне в течение дня, ну и, естественно, вечером тебе придется заезжать ко мне часа на два.

– И все?

– В принципе, да. Съемочный день заканчивается в восемь, естественно, бывают дни, когда приходится задерживаться.

– Это неважно, – апатично ответила Катка. – Вот номер моего сотового и домашний, звоните.

– Ты уезжаешь?

– Ручкин отпустил. Во сколько мне приехать к вам?

– Сегодня можешь отдыхать, приходи в себя после тяжелого дня. Сотрудничество начнем завтра. Сыграешь в эпизоде и полностью переключишься на меня.

Катка кивнула.

Она отъезжала от студии, когда в ее сумочке затрезвонил сотовый. Звонила подруга Рита Щавелева. Услыхав голос Копейкиной, Маргоша зачастила:

– Катка, слава богу, ты на связи! Честное слово, в Кремль легче дозвониться. Я трезвонила раз десять, почему не брала трубку?

– Что случилось, Ритуль?

– Ты где?

– Еду домой.

– Отлично, а где была?

– На съемках.

– На каких?

– Потом расскажу. Ты позвонила, чтобы узнать о моем местонахождении?

– Нет, Катка, нам нужна твоя помощь.

– Излагай.

– Помнишь, я говорила, у нас в квартире намечается грандиозный ремонт?

– И не один раз, если мне не изменяет память, вы хотели его затеять год назад.

– Так вот, он начался! – воскликнула Рита.

– Поздравляю.

– И теперь нам негде жить.

– Как это?

– Ну, понимаешь, ремонт начали с кухни, сейчас шкурят стены, и вообще, квартира напоминает графские развалины. Пыль, грязь, вонь, короче, находиться там невозможно. Не будешь возражать, если мы всем семейством какое-то время поживем у тебя?

Катарина поежилась. В принципе, она была не против, у них с Андреем просторная четырехкомнатная квартира, места полно, тем более супруг в настоящий момент опять отбыл в командировку. Предоставить временный кров можно, но существует одно «но». Семейство Маргариты – это тихий ужас. Чего только стоит ее мамаша Ангелина Дормидонтовна!

– Катка, ты что впала в транс, почему молчишь?

– Твоя мама тоже переедет?

– Естественно, не оставлять же ее на улице. Мы, конечно, могли бы перебраться на дачу, но оттуда тяжело добираться на работу… опять же, Артему надо ездить в школу, Луизке – в институт.

И то верно, дача Щавелевых находилась в Волоколамске, не ближний свет, тогда как в Москве их жилище располагалось в пяти минутах ходьбы от дома Копейкиных.

– И когда должно состояться великое переселение?

– Оно уже состоялось.

– Не поняла?

– Мы сейчас с мамой и детьми стоим у твоего подъезда, причем уже два часа! Если честно, я жутко хочу в туалет, поэтому, пожалуйста, поторопись.

Похоже, с тихой размеренной жизнью покончено. Если семейство Щавелевых переступит порог ее дома, начнется полный хаос. Ангелина Дормидонтовна со своими взглядами отъявленной коммунистки способна довести до ручки даже плюшевую игрушку. Дочь Риты, восемнадцатилетняя Луиза, тоже далеко не подарок. Девушка – самая настоящая красавица, а вот с мозгами у нее явные проблемы, если быть откровенным до конца – последние полностью отсутствовали, что, впрочем, не сильно беспокоило красотку. Оставшиеся Щавелевы, а именно супруг Маргоши Павел и восьмилетний сын Артемка – вполне сносные персонажи.

Подъезжая к дому, Катарина постаралась нацепить на лицо приветливую улыбку, которая сползла с него сразу же, как только Катка увидела несметное количество вещей, горой высившихся у подъезда.

– Катка, как ты долго! – закричала Марго, обнимая подругу.

– Маргош, а почему столько вещей, вы переезжаете с мебелью?

– Какая мебель, о чем ты? – Рита с удивлением осмотрела шесть чемоданов и три огромных баула. – Взяли самое необходимое на первое время.

– Луизка взяла три чемодана с одеждой! – крикнул Артем.

Ката кивком поприветствовала мать подруги. Семидесятисемилетняя Ангелина Дормидонтовна выглядела, как Дюймовочка на пенсии, хотя характер у «Дюймовочки» был довольно-таки крут. На первый взгляд полутораметровая старушка казалась самой любезностью, а на второй вы понимали: за хитрыми, искрящимися молодостью глазками скрывается на редкость ехидная особа.

Поправив неизменный седой пучок, Ангелина Дормидонтовна затараторила:

– Катариночка, солнышко, рада тебя видеть! Уж извини, мы как снег тебе на голову упали. Просто они, – неодобрительный взгляд в сторону дочери, – ничего не могут сделать по-человечески. Затеяли этот едроремонт…

– Евроремонт, мама.

– Не придирайся к словам! Послушай ты меня двадцать лет назад и выйди замуж за Игоря Крутова, сейчас бы жили припеваючи, а не шастали по знакомым, как беженцы.

– Мама, ради бога, не начинай!

– Вот так всегда, старухе не дадут и слова сказать! Луизка, – пенсионерка переключилась на внучку, – прекрати дымить сигаретами мне в рожу… тьфу, гадость какая!

– Да ты че, ба, это ж «Собрание», знаешь, сколько они стоят?