Татьяна Луганцева - Перышко из крыла ангела

— Нет, конечно! Но я Вовке доверяю. Если он за своих танцовщиц ручается, значит, так оно и есть.

— Сам-то он придет? — спросил Кристиан, допивая кофе.

— Нет, он будет сильно волноваться. Но потом, если ты одобришь, я вас познакомлю, и мы это дело отпразднуем.

— А когда мне предстоит оценить это сногсшибательное действо? — спросил Кристиан.

— Сегодня, — осторожно ответил Егор.

— Только не это, — поморщился Родионов.

— Друг, крепись! Хоровод готов! — не унимался Егор.

— Егор, какой хоровод?! У меня и так голова кружится! Меня вырвет на этот хоровод! Тем более сегодня!

— Кристиан, сегодня или никогда!

— Уважьте друга, — буркнула Зинаида, появившаяся в столовой как из-под земли.

— Зина, свари еще кофе, — вздохнул Кристиан, закуривая вторую сигарету.

— Я могу и тебя заинтересовать кое-чем, подбросить, так сказать, конфетку, — обрадовался Егор, что Кристиан согласился выполнить его просьбу.

— Это чем же? — спросил Кристиан.

— Тем, что ты любишь, — бабами.

— О господи! Чем ты меня можешь заинтересовать в этом вопросе? — удивился Родионов.

— Думаешь, что все видел и знаешь? — смеялся Егор.

— Не думаю, а знаю! Уж чем-чем, а бабами ты меня не удивишь, — хмыкнул Кристиан, косясь на домработницу.

— Какое бесстыдство, — отметила Зинаида.

— Вот только если ты, Зина… Пойдешь за меня! А то ведь зарасту в грязи, — предложил Кристиан и рассмеялся.

— Вы еще и похабник! — покачала она головой, хотя было видно, что пожилая женщина не сердится. — Вот если бы мне скинуть годков тридцать, я бы тебе показала! Хотя с твоими аппетитами все сорок скидывать надо! Мы же девочек из детского сада скоро водить будем.

— Зинаида, ты в любом возрасте хороша! А девочек я не цепляю, они сами ко мне в постель прыгают! — ответил Кристиан.

— Просто лягушки, не женщины! — фыркнул Егор. — Но красивые лягушки.

— Не жабы, это точно! Зина, кофе кофием, но налей-ка мне еще сухого мартини, чтобы в себя прийти. Раз мне предстоит какая-то неземная встреча!

— Так ты трезвым должен быть, а не пьяным, — уточнил Егор.

— У него с женщинами по пьяни всегда лучше получается! Это чтобы красивыми лягушками казались, а не жабами! — гордо сказала Зинаида и удалилась с кухни, со стуком поставив перед Кристианом начатую бутылку мартини. Без бокала и безо льда…

— Крутая у тебя домработница! — оценил Егор, когда она ушла.

— Зина — человек! Я к ней привык. Справедливая женщина! Рассказывай, чем хотел меня удивить.

— А… заинтересовался! — засмеялся Егор.

— Конечно! Нагнал интриги!

— Володька Крапивин бабник не меньше твоего.

— Я не бабник! — возмутился Кристиан.

— Не спорь с лучшим другом и Зинаидой. Если мы говорим, что бабник, значит, бабник. Мы тебя лучше видим со стороны.

— Я — ищущий, — ответил Кристиан, наливая себе немного мартини.

— Ты зажравшийся и заискавшийся, — поправил Кристиана друг. — Такой же, как Вовка. Баб у него было немерено. Женат официально сейчас третий раз, но как выпьет, сразу же начинает рассказывать о какой-то Милочке. Просто все уши прожужжал. Мол, сколько женщин было, а лучше нее не встретил! Ну, ты понимаешь, что мужики имеют в виду, когда так говорят, что в сексе ей равных нет. Что, мол, творит, что творит!

— Скорее, вытворяет! — засмеялся Кристиан.

— А ты не смейся! Этому есть объяснение. Во-первых, танцовщица с потрясающим владением своего тела! Во-вторых, бешеный темперамент, в-третьих, женщина очень любит секс, и это главное! Она не отлеживается, а ловит кайф и из мужика душу достает!

— Звучит страшно, — откинул темную прядь со лба Кристиан.

— У этой Милы было огромное количество мужиков, просто огромное! Она состояла в любовных отношениях с очень известными мужчинами, — продолжил Егор.

— Профессионалка высокого класса, и что с того? Сразу скажу, такие женщины на любителя. — Кристиан напустил на себя безразличный вид.

— На любителя с деньгами!

— Деньги у меня есть, но таких женщин я…

— Боишься? — прищурил глаза Егор.

— Я никого не боюсь. А такими женщинами брезгую. Это правда, — сказал Кристиан.

— Так, значит, я зря тебе рассказал про нее? — опечалился Егор. — Я заинтересовать хотел. Такой экземпляр. Правда, Вова сказал, что от былой красоты и следа не осталось…

— Чего так? — вскинул брови Кристиан. — Хотя при таком образе жизни… Это, мой друг, называется — потасканность.

— Алкоголь, наркотики… — развел руками Егор.

— Понятно. Еще и допинг для «бешеного темперамента».

— Но Вова говорит, что он до сих пор хочет ее, что она сексуальна и что он готов на все ради Милы. Короче, он сделал ее солисткой «Рябинушки».

— Так это его проблема! Он что, надеется, что я протащу ее в Европу? Подниму со дна? Ну не смотри на меня так! Если я обещал, значит, посмотрю.

— Вот спасибо! Они покажут себя! Девушки профессиональные! — У Егора камень с души свалился.

— И на твою секс-звезду я тоже посмотрю! Заинтриговал! — подминул ему Кристиан.

Лукреция смотрела на свою подругу Анну и твердила только одно:

— Как я могла в это ввязаться? Как это могло со мной произойти? За что мне это? Какая же я дура! И ведь не молодая уже…

Анна даже стала опасаться за нее.

— Да ладно. Что ты? Ничего особо страшного не произошло. Подумаешь.

— Подумаешь?! — взвилась обычно спокойная Лукреция. — Как ты меня не остановила?! Я же не смогу! Господи! — закрыла она лицо руками.

Вспомнилась встреча в кафе. Несмотря на потасканный внешний вид, энергетика у Люды была будь здоров. Да еще водка раззадорила ее. А вот на Лукрецию алкоголь произвел обратное действие, полностью блокировав волю и сознание. Она сделалась просто марионеткой в чужих руках.

Лукреция вновь и вновь прокручивала в голове встречу с Людмилой.

— Дорогие мои девочки! Сам Бог меня к вам послал! — вещала поддатая Мила. — Всегда случаются ответственные моменты в жизни, которые могут решить судьбу! Вот через два дня решается моя судьба! Вова, которому я очень задолжала, ведь он фактически спас мне жизнь, так вот, Вова возлагает на меня огромные надежды! Я еле-еле завоевала доверие девушек как солистка, как человек с большим опытом, который протоптал ножками многие сцены мира. И вот сейчас решается судьба нашего коллектива и, самое главное, судьба моего спасителя Вовки. На себя-то мне плевать, а вот его подводить не могу! Вы должны понимать!

— Соберись! У тебя все получится! Ты что, боишься, что не справишься? — спросила Анна.

— Я-то справлюсь, но дело в том, что именно в этот день я не могу выступать.

— Что значит не можешь? — удивилась Лукреция.

— Не могу! И причина у меня очень уважительная! Можете поверить! — истерично выкрикнула Людмила.

— Да успокойся! Может, они и без тебя справятся! — предположила Лукреция.

— Да ты глупая, что ли? Я — солистка! Без меня — труба!

— Тогда ты должна взять себя в руки и идти, — пожала плечами Лукреция.

— Да не могу я!

— Значит, пусть просмотр перенесут на другой день, — сказала Анна.

— Это вообще исключено! Коллектив пятьдесят человек! Из-за меня одной никто ничего не перенесет! Тем более Вовке стоило огромных сил выйти на человека, который пообещал, что приведет к нам на просмотр какого-то медиамагната, который сможет двинуть наш ансамбль дальше. Заставить этого человека просмотреть коллектив такого уровня, как наш, это настоящее чудо. Мы бы на порог к нему даже не попали! Мультимиллионер! Это — удача, и он придет только в этот день и в этот час! Час моей катастрофы! — бесновалась Мила.

Анна с Лукрецией задумались, и Лукреция снова робко пискнула:

— Тогда ничего не может быть важнее, чем это выступление, и ты обязана пойти.

Вместо очередного приступа ярости Люда вдруг как-то обмякла и опустила голову.

— Не могу… Беременная я… Не сразу поняла. А тут все-таки пошла к врачу и… Мне поставили срок и записали на аборт именно на этот день.

— Аборт? — переспросила Лукреция. — Так запишись на другой день. Хоть бы и на следующий.

— Если бы все так было просто, — скривилась Мила. — Срок такой, что последний день, когда мне могут сделать аборт, — это день выступления. Ни сегодня, ни завтра нельзя, не готовы какие-то анализы… Так что остается только этот день выступления, будь он неладен! А после — зародыш уже признается живым человеком, и в аборте мне откажут. А искать подпольную клинику я не хочу. У меня не то состояние здоровья, да и страх во мне сидит. Подруга у меня была за границей, француженка одна. Она так же затянула, а потом пошла на подпольный аборт. Что-то пошло не так, и подружка моя умерла от кровотечения. Я там была и все помню… Этюд в багровых тонах! — грустно усмехнулась Мила. — Я не для этого вылезла со дна, чтобы так закончить…