Наталья Александрова - Полцарства и теща на сдачу

Вторую бригаду ему прислал редактор популярного женского журнала «Душенька» Никифор Столоверчеев.

– Они не из Средней Азии? – осторожно поинтересовался Веня.

– Что? – переспросил Столоверчеев, разглядывая фотографию пушистого рыжего кота. – А, нет, не из Азии, не волнуйся… нормальные, это, хлопцы… и берут не очень дорого… не очень…

Он перевернул фотографию кота вверх ногами и задумчиво проговорил:

– Может быть, вот так… новое, это, слово… как, Вениамин, тебе этот котяра? Хочу его на обложку… хорош, разбойник!

На этот раз в прихожей возникли четверо гарных хлопцев в овчинных полушубках. Вместе с ними в Вениной квартире появился свежий запах горилки, сала и густого дымящегося борща. Один из хлопцев, лет примерно шестидесяти, отчетливо напомнивший Вене кого-то из запорожцев, пишущих письмо султану, выдвинулся вперед и гаркнул:

– Здорово, хозяин! У тебя случаем стаканчиков нема?

Запорожца отодвинул другой хлопец, помоложе и пошустрее, деликатно откашлялся в кулак и проговорил живой скороговоркой:

– Я, конечно, извиняюсь, мы можем из этого сараю сделать конфетку! Шоколадную конфетку, я, конечно, извиняюсь! Вы будете так довольны, так довольны, я, конечно, извиняюсь! Мы у кого ни делали, так усе были довольны! После нас и переделывать зовсим не надо! Мы и этот… евроремонт могем, я, конечно, извиняюсь, ежели оплата соответствующая!

– Грицько, – подал голос отодвинутый запорожец. – Так че, мы усе и будем только балакать? У нас горилка прокисает, а ты усе про ремонт! Я, конечно, извиняюсь! – и он громко, со вкусом расхохотался.

– Погодь, Опанас, – отмахнулся от него бригадир. – Не видишь, у нас переговоры!

Обождет твоя горилка…

– Горилка? Обождет? – возмутился Опанас и попытался ухватить бригадира за отворот полушубка. – Да как же ж ты можешь такое говорить? Как же ж у тебя язык только поворачивается?

В этот драматический момент в коридоре опять возникла теща.

– Вениамин, – сказала она дрожащим от сдерживаемых эмоций голосом. – Вениамин, кого ты привел в квартиру?

– Софья Сигизмундовна, – попытался Веня погасить зарождающийся конфликт. – Ведь вы сами хотели ремонт…

– Эти люди будут тут делать ремонт? – с наигранным ужасом воскликнула теща. – Да никогда! Только через мой труп!

– Мамаша! – подал голос отодвинутый Опанас. – А може, у тебя стаканчики имеются?

– Софья Сигизмундовна, – неуверенно продолжил Веня. – Мы все-таки нанимаем штукатуров и маляров, а не докторов искусствоведения! Трудно ожидать от них особенного воспитания…

– Может быть, Вениамин, ты хочешь моей смерти – так скажи это прямо! – заявила теща, воздев глаза к потолку.

– Софья Сигизмундовна, ну перестаньте же говорить такие ужасные вещи!

– Или ты хочешь пить вместе с ними? – язвительно проговорила теща, окинув Веню презрительным взглядом. – Тогда изволь делать это где-нибудь в другом месте! Только через мой труп! – повторила она и величественной походкой, от которой затрясся пол, удалилась в свою комнату.

– Я, конечно, извиняюсь, какая авторитетная женщина! – уважительно проговорил бригадир, опасливо поглядев вслед удалившейся теще. – У нас в Полтаве был начальник милиции, Пейвода Степан Охримович, царство ему небесное! Так вот ваша мамаша, я, конечно, извиняюсь, оченно его напоминают! Так как, хозяин, будем делать этот… евроремонт?

– Грицько, горилка зовсим перекисла! – гаркнул Опанас. – Треба полдневничать! Ты как хотишь, конечно…

– Не будем, – с тяжелым вздохом ответил Веня. – Я, конечно, извиняюсь…

Хлопцы, обиженно гомоня, покинули Венину квартиру. Запах борща и горилки остался в ней навсегда, соединившись с прежним мусульманским запахом в сложный парфюмерный букет. Осмотрев поле боя… или несостоявшихся переговоров, Веня обнаружил, что на этот раз претенденты на ремонт прихватили с собой сувенирный резной барометр, украшавший стену прихожей.

Веня совершенно отчаялся найти подходящую бригаду, когда помощь подоспела с совершенно неожиданной стороны. Он возвращался домой в самых расстроенных чувствах, и неожиданно был остановлен консьержкой.

– Это вы ремонт хотели делать? – осведомилась тетка, обычно не поднимавшая глаз от кроссворда.

– Допустим, – осторожно признался Веня. А в чем дело?

– Дак надо вам или не надо?

– Ну предположим, надо, а что?

– А то, что Люська, племянница моя, со своим мужиком подрабатывает. Может и покрасить, и поклеить, и побелить… и возьмет недорого!

Племянница консьержки оказалась мрачной веснушчатой особой лет сорока с сожженными перекисью бесцветными волосами и тяжелыми кулаками боксера-профессионала.

При ней находился щуплый мужичонка с бегающими глазками и застарелым желтеющим синяком на скуле. Впрочем, чувствовалось, что в этом дружном семейном коллективе ему принадлежит разве что совещательный голос.

– Мы не какие-нибудь, – первым делом заявила мрачная Люська, уставившись на Веню немигающим взглядом бывшей паспортистки. – Мы не с этой… Середней Азии, и даже не с Украины. Мы местные. Потому берем соответственно. И деньги чтобы непременно вперед.

Услышав сумму, которую запросила Люська, Веня тоскливо подумал, что поторопился прогнать прежние бригады. Однако в коридоре опять появилась теща, и дело приняло неожиданный поворот.

Люська теще понравилась. Чем уж она ее взяла – осталось для Вени совершенной загадкой.

– Я доверяю этой женщине! – безапелляционно заявила Софья Сигизмундовна, едва увидела могучую Люськину фигуру.

– А паспорта у вас есть? – на всякий случай потребовал Веня, и был немедленно посрамлен!

– А как же! – гордо ответила Люська. Мы не какие-нибудь! Мы не из Середней Азии! И паспорта, и все прочее в полном наличии и в надлежащем ассортименте. Только паспорта у нас сейчас в этой… в прописке. То есть в регистрации.

– Вот видишь? – строго проговорила теща. – Я же тебе сказала – у этой женщины все в порядке!

Короче, Люська и ее хлипкий напарник утвердились в Вениной квартире. Напарник с первых же минут попытался вступить с Веней в доверительные отношения и выпросить у него некоторую неподотчетную сумму.

– Хозяин, – негромко заявил он, поймав Веню за пуговицу и затащив его в закуток возле двери санузла. – Хозяин, на первый случай мне пятьдесят рублей срочно требуется. На лакокрасочные материалы.

– Но я ведь уже дал денег Люсе, – удивленно ответил Веня.

– Она ведь женщина, – проговорил мужичок, опасливо покосившись на кухню, откуда доносился громкий голос его сожительницы, обсуждавшей с Софьей Сигизмундовной моральный облик кого-то из многочисленных героев популярного латиноамериканского сериала.

– Ну и что? – не понял Веня. – При чем здесь ее половая принадлежность?

– Ты, это, не особенно… про принадлежность! – отчего-то рассердился мужичок. – Я сказал – она женщина, а значит, ничего не понимает! Насчет того, что еще может для ремонта понадобиться! Особенно касаемо лакокрасочных материалов! А ты, хозяин, часом не доктор?

– Нет, не доктор, – честно сознался Веня. А что? У вас что-нибудь болит?

– Душа у меня болит.

– К психиатрии я вообще не имею отношения.

– Ты, это, хозяин, не особенно… про психиатрию! – снова рассердился мужичок. – А я просто подумал, что ты, может быть, доктор, а у докторов завсегда дома спиртик имеется.

– Прохор! – донесся из кухни командный Люськин голос. – Я все слышу! Чтобы ты, козлина, прекратил даже мысли в ту сторону!

В первый рабочий день дружная пара ободрала обои в самых заметных местах, развела в квартире фантастическую грязь и отбыла в неизвестном направлении. Очень может быть, с целью закупки лакокрасочных материалов. Во всяком случае, такой версии придерживалась теща, не утратившая веры в Люськины высокие моральные и трудовые качества. Когда же Веня поинтересовался Люськиным местонахождением у консьержки, та отложила кроссворд, посмотрела на Веню честными блекло-голубыми глазами и уверенно произнесла:

– Даже и не сомневайтесь! Люся – она завсегда!

В полном недоумении от такого ответа Веня отправился по делам, а когда вернулся, действительно застал в квартире дружную пару. Прохор обзавелся вторым синяком, симметрично украсившим его левую скулу, а Люся стала еще мрачнее, чем прежде. Она обдирала остатки обоев в коридоре с таким видом, как будто сдирала кожу со своего злейшего врага. Во всяком случае, ремонт пошел своим чередом, а как говорил выдающийся сатирик, ремонт – это не процесс, а состояние. Его нельзя закончить, его можно только прекратить.

В один из дней, проходивших под знаком ремонта в Вениной квартире, образцовая ячейка общества в составе консьержкиной племянницы Люси и ее тщедушного спутника, двигалась в направлении своего рабочего места. Прохор, спотыкаясь и тяжело вздыхая, тащил мешок с обоями и клеем, Люська подгоняла его, чередуя методы морального и физического воздействия.