Брадобрей для Старика Хоттабыча - Татьяна Игоревна Луганцева

— Я бы тебе сейчас кофе на голову вылила, желательно горячий, — ответила та. — Зачем Яне рассказал о себе?

— Так я думал, что навсегда ухожу, — развёл руками Иван Демидович. — Как не сказать? Закон жанра требует.

— Ты что, играешь в дешёвой оперетте? Или в индийском фильме? Тогда давайте возьмёмся за руки, начнём подвывать индийский мотивчик и танцевать, как в индийском кино.

— Да ладно тебе, Валюша! Я же ни на что не претендую. Просто радуюсь жизни.

— Надо было тебя в изоляторе оставить, там ни баб, ни алкоголя, — поджала губы Валентина Петровна. — Вот где для тебя настоящий ад!

— Кстати, об алкоголе. А давайте за встречу? За моё освобождение из застенка! — протянул к шампанскому руку Иван Демидович.

— По бокальчику можно, — кивнула Валентина Петровна.

Головко сноровисто снял серебряную фольгу с горлышка и открутил проволочку.

— Внимание!

Чпокнула пробка, удержанная умелой рукой. Пенная струя наполнила бокалы.

Головко произнёс тост:

— Ну, чтобы у нас всё было хорошо!

Все с наслаждением выпили. Яна поставила свой бокал и сказала:

— Нужно было за маму пить. Это ведь она тебя вырвала из лап полиции. С помощью Олега Адольфовича. А какой шикарный спектакль она разыграла! Ты бы видел!

— Я знаю, — Иван Демидович взял руку Валентины Петровны и поцеловал. — Эх, Валя-Валюша! Радость моя! Ты просто судьбоносная женщина в моей жизни. И дочь мне такую чудесную родила, и помогла в ответственный момент!

— При твоём образе жизни дочь у тебя вполне может быть и не единственной, — фыркнула Валентина Петровна. — Еще и сыночки где-нибудь нарисуются.

— Допускаю, — кивнул Иван Демидович. — А что в этом плохого? Но, к сожалению, пока никто из детишек не объявлялся.

— Значит, только я тебе свою дочку как бы предъявила! — возмутилась Валентина Петровна.

— Милые бранятся — только тешатся, — прокомментировала Яна, обжигаясь горячим кофе американо.

— Правда, Валь, давай на время зароем топор войны. Мы же дедушка и бабушка двоих внуков. Внученька еще совсем маленькая, и наша дочь осталась без мужа. Так мы должны помочь ей? — то ли утвердительно, то ли вопросительно поднял брови Иван Демидович.

— А ты решил, что теперь из тебя получился примерный дедушка? — скептически поджала губы Валентина Петровна. — А ведь отцом ты был бы никудышным.

— Это еще бабушка надвое сказала, — сразу же заступилась за Ивана Демидовича Яна. — Это только твоё предположение.

— О-о! Уже и слова не скажи! Защищает тебя, как волчица детёныша! Вся в тебя — характер чудовищный.

Иван Демидович с любовью посмотрел на Яну.

— Моя кровь! Сразу видно.

Яна улыбнулась ему.

— Ты самый лучший.

Валентина Петровна решила перевести эту пастораль в другое русло.

— А что у тебя с Мартином? — спросила она строго.

Яна немного помолчала.

— А что у меня должно быть с Мартином? — спросила она. — Зачем ему нужна женщина с кучей детей, когда вокруг полным-полно свободных красоток безо всяких обременений?

— Он классный парень, будь я женщиной, я бы влюбился, — подал голос Иван Демидович.

— Осуществи мечту в следующей жизни, — усмехнулась Валентина Петровна, надкусывая аппетитный эклер. — Думаю, что таких состоятельных и самодостаточных мужчин количество детей вряд ли испугает.

— Он предлагал удочерить Еву, — сказала Яна, отодвигая пустую чашку в сторону.

— Вот! Не знаю, как насчёт удочерить, но замуж за него ты выйдешь! И будете жить счастливо! — настаивала Валентина Петровна.

— Замуж? Это надо подумать. Больше скажу: он слился, — вздохнула Яна.

— Что значит «слился»? — не понял Иван Демидович. — Я не могу так ошибаться в людях! Он точно тебя любит.

— Я пока этого не вижу. Давайте сменим тему. Поговорим о наследстве.

Валентина Петровна насторожилась.

— Мы тебя слушаем.

— По завещанию Штольберга всё отошло мне, — вздохнула Яна.

— Что значит «всё»? Карл оставил завещание? — заволновалась Валентина Петровна.

— Конечно. Он же деловой человек. Его адвокат связался со мной. Счета, замок, фирмы, центр этот культурный… Всё мне! Твою мать!..

— Держи себя в руках! Что за выражение! Твоя мать здесь! Культурный центр в руках человека, который употребляет ненормативную лексику, точно процветать не будет, — рассердилась Валентина Петровна.

— Отказаться нельзя? — понял дочь Иван Демидович. — Это же неподъёмная ноша!

— Я спрашивала, говорят, в течение трёх лет категорически нельзя. Всё очень непросто. Кто-то всем этим хозяйством должен управлять. Я со своей стоматологической клиникой зашиваюсь, а тут такое!.. Один замок чего стоит! Это же национальное достояние. Тут своих подводных камней хватает. Карл в этом разбирался, это его среда обитания, я же ничего не понимаю.

— И ты не знала, что он собирается всё это тебе оставить?

— Конечно, нет. Я даже не знала, что у него составлено завещание. При чём тут я? Мне до этого никакого дела нет.

— Но так решал Карл, теперь уже его и не спросишь.