Джоржет Хейер - Дьявол и паж

— А вы там бывали, мадам?

— Я? Nom de Dieu[26], несносный мальчишка! Разве я похожа на особу, посещающую столь непотребные места?

— Нет, мадам. Ведь туда пускают только знатных людей, правда же?

Мадам Дюбуа негодующе фыркнула.

— А также смазливых шлюх!

Леон склонил набок голову.

— По мне, так они не столь уж и смазливые. Крикливые и жеманные девицы с вульгарными манерами и размалеванными физиономиями. Впрочем, я там пробыл совсем недолго. — Он наморщил лоб. — Не знаю, наверное, я чем-то обидел Монсеньора, ибо он внезапно приказал ждать его внизу. Он сказал это так, будто я его чем-то разгневал.

— Расскажи-ка нам, Леон, как выглядит это нечестивое место? — не удержался от вопроса добряк Гастон.

— О, это огромный особняк, отделан золотом и мрамором, а ароматы! Я чуть не задохнулся. Там есть карточный зал и еще всякие другие. Что делают в этих залах, я не знаю. Там все болтают и смеются, но есть и такие, вроде Монсеньора, которые отчаянно скучают. Что касается женщин, так ничего особенного в них нет!

Гастон был явно разочарован. Он собрался было задать очередной вопрос, но мадам Дюбуа бросила на него свирепый взгляд, и камердинер послушно захлопнул рот. Издали донесся звон колокольчика. Леон замер. Чуть позже на пороге кухни возник лакей и сообщил, что его милость требует к себе пажа. Леон радостно соскочил с табурета и подбежал к треснутому зеркалу. Мадам Дюбуа, наблюдая, как он разглаживает свои медные волосы, снисходительно улыбнулась.

— Voyons, petit, ты прихорашиваешься прямо как девица, — заметила она.

Леон покраснел и отошел от зеркала.

— А вы считаете, что я должен предстать перед Монсеньором нечесаным? Наверное, его светлость куда-то собрался. Где моя шляпа? Месье Гастон, вы же на нее сели! — Леон извлек из-под массивного зада камердинера свой головной убор, поспешно придал ему форму и вприпрыжку последовал за лакеем.

Эйвон беседовал в библиотеке с Хью Давенантом. Под мышкой он держал треуголку. Леон перешагнул через порог и опустился на колено.

Жесткий взгляд безучастно скользнул по фигуре мальчика.

— Ну?

— Монсеньор, вы меня звали?

— Разве? Ах да, наверное, ты прав. Я выезжаю. Хью, ты едешь со мной?

— Куда? — поинтересовался Давенант, лениво протягивая к камину руки.

— Мне кажется, было бы забавно посетить Ла Фурнуаз.

Хью скривился.

— Актрисы мне нравятся на сцене, Джастин, но никак не вне ее. У Ла Фурнуаз слишком напыщенно.

— Да, тут ты прав. Пошли, Леон. Возьми мои перчатки. — Эйвон швырнул перчатки пажу, вслед за ними отправилась и шляпа. — Пойдем же, Хью, сыграешь в пикет. — Он зевнул и вышел из библиотеки.

Давенант едва заметно пожал плечами и последовал за его милостью.

В тот же вечер вся честная компания прибыла на бал к графине де Маргери. Леона оставили в вестибюле дожидаться хозяина. Отыскав в укромном уголке вполне уютное кресло, Леон устроился в нем и принялся наблюдать за прибывающими гостями. Поскольку герцог, как правило, приезжал одним из последних, Леон не рассчитывал на многое, а потому извлек из просторного кармана своего щегольского камзола книгу и погрузился в чтение.

Некоторое время до его ушей доносилась лишь отрывочная болтовня лакеев, околачивавшихся в вестибюле. Внезапно воцарилась тишина. Леон поднял голову. Лакеи суетились вокруг припозднившегося гостя. Мальчик признал в нем графа де Сен-Вира. Граф являл живописную фигуру. В эпоху, когда превыше всего ставилась вычурная элегантность, Сен-Вир одевался с подчеркнутой небрежностью. Костюмы сидели на его нескладной фигуре мешком, париками он пренебрегал, зато мушками увлекался с излишним рвением. Завершал несуразный облик крючковатый нос; узкие губы всегда были поджаты, а темные глаза злобно взирали на окружающий мир. Густые волосы, слегка тронутые сединой, были напудрены без особой тщательности — там и сям пробивался их истинный огненный колер. Граф отшвырнул плащ, и Леон смог разглядеть Сен-Вира во всей красе. Из-под пурпурного бархата камзола выглядывала оранжево-розовая жилетка с золотыми блестками. Пурпурные панталоны с голубыми зигзагами и белые чулки отлично гармонировали с алыми тупоносыми туфлями и громадными сапфировыми пряжками. Драгоценности многочисленными бородавками облепили камзол графа, совершенно не сочетаясь с деталями костюма. У Леона зарябило в глазах. Граф был бы смешон, если бы не злобный взгляд и угрюмое выражение грубого лица. Великолепие камзола дополнялось целым облаком кружев. Граф встряхнул манжетами, вскинул руку, чтобы поправить шейный платок, и в этот момент заметил глазевшего на него пажа. Сен-Вир нахмурился, нетерпеливо дернул кружева, как удавку, и важно направился к лестнице. Положив руку на перила, он внезапно остановился и, полуобернувшись, мотнул головой, словно давая понять, что желает поговорить с Леоном.

Паж тотчас поднялся и приблизился к нему.

— Месье?

Короткие пальцы нетерпеливо забарабанили по перилам. Сен-Вир задумчиво оглядел мальчика.

— Твой хозяин здесь? — наконец спросил он. Нелепым вопросом он явно давал понять, что это лишь предлог для того, чтобы подозвать Леона.

— Да, месье.

Граф продолжал пребывать в нерешительности.

— Полагаю, ты везде его сопровождаешь?

— Когда этого желает Монсеньор, месье.

— Откуда ты? — Заметив недоумение Леона, Сен-Вир пояснил: — Где ты родился?

Леон потупил взгляд.

— В провинции, месье.

Граф сдвинул темные брови, резко контрастировавшие с огненными волосами.

— И ты ничего больше не знаешь? — ядовито спросил он.

— Не знаю, месье. — Леон поднял взгляд и упрямо вздернул подбородок. — Я не понимаю, почему моя скромная персона так интересует господина.

— Ты слишком дерзок! Заруби себе на носу: деревенское отродье не может интересовать того, в ком течет благородная кровь! — Сен-Вир злобно глянул на мальчика и нырнул в сутолоку танцевальной залы.

Леон пожал плечами и вернулся в свое укрытие.

Граф же, проследовав в залу, почти тут же столкнулся с герцогом Эйвоном. Его милость, сама элегантность, стоял к нему спиной и не собирался уступать дорогу. Сен-Вир, помешкав, хлопнул Эйвона по плечу.

— Позвольте пройти, сударь!..

Удивленно вздернув брови, Эйвон обернулся. Что за наглец смеет беспокоить представителя гордого семейства Аластеров столь фамильярным образом?! Но как только взгляд его милости наткнулся на неуклюжую фигуру Сен-Вира, Эйвон расцвел в широченной улыбке. Он изогнулся в поклоне и манерно расшаркался.

— Мой дорогой граф! А я уже начал опасаться, что буду лишен удовольствия лицезреть вас сегодня. Полагаю, с вами все в порядке?

— Да, благодарю вас. — Сен-Вир собрался прошествовать мимо, но его милость преградил ему путь.

— Какое странное совпадение, дорогой граф, мы с любезным Флоримоном только что говорили о вас, точнее, о вашем брате. Где же пропадает наш Арман?

— Мой брат в Версале.

— Вот как? Семейное сборище в Версале! — Эйвон лучезарно улыбнулся. — Надеюсь, что виконту, вашему очаровательному отпрыску, по душе суетная придворная жизнь?

При этих словах томный господин с выпученными глазами, стоявший рядом с герцогом, сдавленно хихикнул и спросил:

— Виконт большой оригинал, верно, Анри?

— Мой сын еще очень юн! — отрезал Сен-Вир. — Он неплохо чувствует себя при дворе.

Томный господин, известный в свете под именем Флоримона де Шантуреля, снова хихикнул.

— Он такой забавный! Чего только стоят его причуды! Виконт как-то сказал мне, что предпочел бы жить в провинции и что его мечта — разводить свиней и самолично их пасти!

Лицо графа омрачилось.

— Ребячьи фантазии. Как только мой сын оказывается в нашем родовом поместье, он тут же начинает тосковать по Парижу. Прошу извинить, господа, меня ждет мадам де Маргери, — с этими словами Сен-Вир проскочил мимо Эйвона.

— Наш друг всегда так восхитительно бесцеремонен, — заметил его милость. — Не понимаю только, почему его терпят?

— О, граф — человек настроения, — тоненьким голоском протянул шевалье де Шантурель. — Порой он бывает весьма приятен, но, вообще-то, его и в самом деле недолюбливают. Вот Арман — другое дело. Весельчак каких мало!.. А вам известно о вражде между братьями?

— Дорогой граф прилагает все усилия, чтобы показать нам, как сильно он не любит своего кузена, — усмехнулся Эйвон. — Мой уважаемый друг! — Он помахал рукой господину, на голове которого возвышалась белесая от пудры вавилонская башня. — Это не вас я видел с мадемуазель де Соннебрюн?

Обладатель вавилонской башни обернулся, явив нарумяненные щечки.

— О мой дорогой герцог! — он жеманно улыбнулся. — Мадемуазель де Соннебрюн нынче истинная королева Парижа! Мы все готовы пасть к ее очаровательным ножкам! А вот и она!