Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska - Все красное (пер. В.Селиванова)

– Я же говорю, что потеряла следующее.

– Зато из всего этого можно извлечь выгоду, – оживилась Анита. – Если появится привидение, Алиция сможет брать плату за вход. Недорого, по пять крон с носа, а за ночлег, например, пятнадцать. Без постели.

Я невольно задумалась.

– Знаешь, это неглупо… Если привидение в саду, то можно просто впускать в сад на ночь без особых хлопот. Но пока по саду бродит убийца.

– То есть?

Я вкратце рассказала ей о вчерашних приключениях Павла. Анита заинтересовалась.

– Так и не узнал его? Не заметил ничего характерного?

– Ничего конкретного. Было темно.

– Молодежь теперь ни на что не пригодна. Одни растяпы! Не знаю, в курсе ли ты, но мы об этом хотим написать поподробнее. У меня уже есть статья…

Я забеспокоилась: Анита была секретарем редакции одной из крупнейших газет Копенгагена, а я не была уверена, что Алиция заинтересована в широкой огласке.

– Слушай, подожди пока с этим. Алиция будет недовольна. Если не сможешь, то хоть проследи, чтобы не назывались имена и подробности.

– Попробую. Сделаю, что смогу. Но все свежие новости только нам. Больше никому!

Я обещала, что будем молчать, как рыбы, и положила трубку. Павел закончил изучение продуктов, признал их съедобными, но на всякий случай выскочил в магазин за молоком. Купленный им кофе признали безопасным; мы пили его вчера и до сих пор живы. Новое потрясение лишило аппетита только Зосю. Павел Владека не любил, а Марианн увидел впервые. Я же почти не знала их обоих.

Алиция приехала на машине вместе с г-ном Мульгором, ужасно расстроенная и полная угрызений совести. Тут же подкатила «Скорая», которую я вызвала на всякий случай. Полицейский врач и врач «Скорой» вместе начали осмотр. Мы были так уверены, что на этот раз убийце повезло и Владек с Марианн пали жертвами его упорства, что заключение обоих эскулапов потрясло нас не меньше, чем моргание Казио.

– Живы!!! – заорала Алиция со слезами счастья на глазах. – Их удастся спасти!!! То же, что с Казио!…

– Невероятно! – проворковала в радостном изумлении Зося. – Мне бы и в голову не пришло!

– Чудо! – набожно заявила я.

– Какое там чудо, просто убийца – идиот, – рассудил Павел.

Оба врача удалились вслед за жертвами, дружно гарантировав благополучный исход, но предупредили, что лечение будет нелегким. Убийца применил какой-то необычный яд. Симптомы выглядели на редкость нетипично.

Г-н Мульгор задумчиво покачал головой.

– Удивление ощущать надлежит, – изрек он. – Весьма непростой съели яд особы неживые. Что они употребляли?

– Обыкновенный кофе употребляли, – ответила Алиция.

Павел оторвался от созерцания г-на Мульгора.

– Вовсе не обыкновенный! – запротестовал он. – Я купил самый дорогой, какой был!

– Они вообще не пили твой кофе, – вмешалась я. – Выпили остатки того, из банки. Твой мы начали уже потом.

– Не было ли пищи иной в устах этих особ? – спросил г-н Мульгор.

– Не было. Ничего не ели, пили кофе и коньяк.

– Напитки, – понимающе кивнул г-н Мульгор. – Обозреть желательно оные напитки.

– Кофе будет трудно обозреть – его выпили, но коньяк еще остался. – Алиция открыла шкафчик и вытащила бутылку с остатками коньяка. – Это пили все.

– Сосуд от кофе надо осмотреть! – г-н Мульгор дал знак помощнику. И вызвал этим замешательство: оказалось, что Зося в расстройстве и безумии все убрала и перемыла, ликвидируя всякие следы преступления. Кофе, купленный Павлом, она высыпала из пластиковой упаковки в банку. Г-н Мульгор был чрезвычайно расстроен.

– Подождите, – сказала я. – Упаковка должна быть в мусорном баке.

– Нет ее там! – чуть не заплакала Зося. – Павел выбросил мусор!

– Совсем сдурела с этой уборкой! Павел, беги за мусором, может, его еще не увезли!

Павел бросился к двери. Через минуту он вернулся, с триумфом неся пластиковую банку от кофе.

– Есть!

Мы внимательно оглядели упаковку.

– Та.

– Ну, и какой от нее толк? – полюбопытствовала Алиция.

– Обрати внимание: мы себя чувствуем хорошо, а Владек и Марианн скорее наоборот…

– Я заметила это пару часов назад. И что?!

– Они должны были есть не то, что мы…

– Они вообще ничего не ели!

– Перестань меня прерывать. Значит, пили что-то другое. Если все пили этот кофе, они пили другой, коньяк-то весь из одной бутылки. Кофе у нас как-раз кончился, и в этой упаковке оставалось только на две чашки. Заметь, ты варила его в экспрессе, и они пили, а мы нет… Сверху в этой банке кофе, купленный Павлом, а внизу это свинство. Пусть они его исследуют.

Г-н Мульгор взял кофейную банку и отдал ее помощнику.

– Опять кофе не будет, – буркнул Павел. – Больше я не пойду!

– Вы. – Г-н Мульгор показал авторучкой на Павла. – Ухо мое слышало. Не употребляли кофе. Наносили визиты кустам.

– Что я делал? – переспросил недоверчиво Павел.

– Наносил визиты кустам, – перевела я.

– А! Когда выслеживал этого?…

Г-н Мульгор пожелал подробных объяснений. Рассказывая, мы сами стали удивляться происшедшим за столь короткое время событиям. Убийца рисовался личностью необычайно активной, имевшей одну цель в жизни – укокошить Алицию.

Наконец г-н Мульгор ушел, взяв с нас обещание немедленно сообщать ему о событиях, которые покажутся нам странными. Поздно вечером он позвонил, любезно сообщая о результатах анализа остатков кофе.

– Этот полицейский так доволен, будто открыл бог знает что… – сказала Алиция, положив трубку. – Об убийце до сих пор не имеет понятия… Что он себе воображает?

– Ничего он себе не воображает, – объяснила я. – Он попросту ждет, когда тебя наконец укокошат. Тогда он поймет, в чем дело, устроит обыск, найдет письмо…

– Он же не знает о письме. Или кто-то ему сказал?

– Вроде никто. Прямо удивительно, сколько народу о нем знает, и никто ничего не ляпнет!

– Сколько народу? А кто еще, кроме нас?

– Ну как кто? Все, кто был на террасе. Ты же сама говорила, что оно пропало до того, как ты его прочла.

– По-моему, я ничего такого не говорила. С чего ты взяла, что все знают? Кто именно?

– Например, Анита. Она сегодня интересовалась, не нашла ли ты письмо.

– Анита знает, а полиция не знает?… Эва тоже знает?

– Наверное, тоже.

– Я ее сейчас спрошу…

Разбуженная Эва сказала, что о письме первый раз слышит, обещала ничего не говорить полиции, пожелала Алиции не оставлять поисков и непременно найти письмо.

– Эва не знает. – Алиция задумчиво нахмурила брови. – Анита знает… Откуда? Это подозрительно.

– Убийца знает о письме, – тоже задумалась я. – Пытается тебя прикончить, прежде чем ты его найдешь. Как это ни печально, мне подозрительной кажется Эва. Убийца скорее должен сделать вид, что ему на это наплевать. Анита же сама спросила…

– Тогда зачем Эва уговаривала меня искать?

– Чтобы ты от нее отвязалась. Уже половина двенадцатого, нормальные люди в это время видят сны…

Честно говоря, я вовсе не была уверена, что моя речь имеет какой-нибудь смысл, но очень хотелось спать, и было совершенно все равно, какую точку зрения отстаивать.

Неуверенность во всем происходящем жила во мне до самой пятницы – то есть еще два дня.

В пятницу утром позвонила Эва и стала уговаривать пойти на выставку скандинавской живописи, открывающуюся вечером. Алиция и Зося решительно отказались, Павел после работы в саду едва дышал, и я пошла одна.

Выставка меня потрясла. Художники достигли потрясающе похоронных эффектов. Я нашла там пейзаж, который бы охотно купила, чтобы, глядя на него, сдерживать природную веселость.

Эва отвернулась от очередной картины, потянула меня за руку и вдруг застыла. В глазах у нее была паника. Я проследила за ее взглядом.

Раздвигая толпу, в нашу сторону пробирался потрясающе красивый высокий черноволосый мужчина, одетый весьма оригинально, но вместе с тем элегантно. Южноамериканский тип вообще не в моем вкусе, но должна признать, что такие могут нравиться. На нем были темный костюм, светлый галстук и красная рубашка.

Эва вдруг ожила. Выражение ее лица изменилось. Она смотрела в пространство сквозь приближающуюся фигуру ледяным невидящим взглядом, быстро тесня меня к выходу.

– Это какой-то кошмар, что там у вас творится! – тараторила она. – Просто ужас! Неужели вы не можете с этим как-нибудь покончить? Это же несносно, столько жертв, на каждом шагу покойник!

Тип врос в пол, и на его прекрасном лике рисовалась полная растерянность. Он смотрел на Эву и становился все мрачней и мрачней, потом вдруг отвернулся и ушел.

– Ужасно! – заявила я прочувствованно, так как связь Эвы с типом в красной рубашке действительно ужасно поразила меня. – Вся выставка – полное дерьмо!

– Ничего подобного! – запротестовала ошеломленная Эва, и мы вышли на улицу. – Хочешь, пойдем до Центрального вокзала, посмотрим витрины? – предложила она. – Давно тут не была.