Дарья Донцова - Бутик ежовых рукавиц

Шульгина наклонилась над рукомойником, ей захотелось очутиться за много километров от ресторана. В любой момент в туалетную комнату могла войти какая-нибудь хорошая знакомая и тоже начать проявлять любопытство.

– Вот поэтому они нами и вертят, – резюмировала девица. – Утри сопли, выходи с гордо поднятой головой, не доставляй ему радости!

– Не в мужике дело, – вымолвила Ира, утираясь бумажной салфеткой.

– Заболела?

– Нет.

– С работы выперли?

– Пока не успели, но скоро отправят на биржу.

– Нашла из-за чего колотиться. Новую найдешь!

По щекам Шульгиной вновь покатились слезы. И вдруг она совершенно неожиданно для себя самой рассказала абсолютно незнакомой девушке о конфликте с Гречишиной.

Та выслушала, молча достала сигареты.

– Дымишь?

Ира кивнула и дрожащими пальцами вытащила из сумочки свою пачку.

– Безвыходных положений не бывает, – заявила, закурив, незнакомка, – даже если тебя сожрали, отыщутся две двери наружу.

– Сама так посторонним говорю, – шмыгнула носом Ирина.

Девица вынула мобильный.

– Ты Жанну Кулакову, приму из театра «Лео», знаешь?

– Слышала о ней, – уклончиво ответила Шульгина, – но за руку не здоровались.

– Кулакова однажды в такую плохую историю влипла… – сказала вдруг девушка, тыча пальцем в кнопки. – Эй, Жанка, не спишь? Это я, Маринка. Слушай, как зовут детектива? Ну, ту тетку, что тебе помогла. А, точно! Помню, что имя дурацкое. Дай-ка ее координаты… Мерси!

Вернув мобильный в сумочку, Марина велела:

– Записывай телефон и адрес. Лампа – мастер по улаживанию деликатных обстоятельств. Кулаковой здорово помогла и тебя выручит. Видишь, как полезно лить сопли в сортире. Стой ты спокойно, мне не пришло бы в голову тебя выручать…

Шульгина остановилась, посмотрела на меня и завершила рассказ:

– Я сначала пыталась дозвониться, но безуспешно – номер отключен. Решила поехать наобум. Вот и встретились.

– В четверг вечером посеяла очередной мобильник, – призналась я, – новый купила лишь через сутки, временно была без связи, вот и…

– Берешься? – перебила меня Ирина.

– Ну, дай подумать, – с тоской ответила я, прикидывая про себя: с одной стороны, нужны деньги, с другой – выслеживание вора не доставит мне ни малейшего удовольствия.

– Ты моя последняя надежда, – тихо сказала Ирина. – Кстати! Отблагодарю по-царски. Всю жизнь станешь модно одеваться.

– Где же? – улыбнулась я. – В бутике «Лам»? Он мне не по карману.

– Давай договоримся, – оживилась Шульгина, – ты находишь мерзкую скотину, а я делаю так, что становишься самой модной.

– Лучше не я.

– А кто?

– Их трое. Катя, Юля и Лиза.

– Дочери?

– Нет, Катя – сестра, Лиза – племянница, Юля – невестка, – коротко ответила я. – Только мои услуги стоят конкретных денег. Одежда – это хорошо, но хозяин агентства предпочитает рубли, я, как и ты, всего лишь служащая.

– Договоримся, – деловито кивнула Ирина. – Сколько?

– Сначала небольшая предоплата и некая сумма на расходы, – принялась растолковывать я, вытаскивая бланк договора, – естественно, все чеки представлю.

Обсудив финансовую проблему, мы приступили к иному вопросу.

– Мне необходимо побывать в «Лам», – сказала я.

– Заходи, проблем никаких.

– Ты не поняла. Хорошо бы устроиться к вам на службу, следует стать в коллективе своей, изнутри посмотреть на ситуацию, – объяснила я.

Ирина прикусила нижнюю губу.

– Продавщицей тебя не поставить, у них возрастной ценз – не старше двадцати пяти лет.

– Можно уборщицей.

– Ставок нет.

– Швейцаром.

Ирина покрутила пальцем у виска.

– Тю, тю! Они ж мужики! И нет у нас швейцаров, только охрана.

– Официанткой.

– Кофе продавцы подают.

Я пригорюнилась.

– Придумала! – заорала Ира. – Ну-ка, встань…

Я покорно вылезла из-за стола.

– Пройдись туда-сюда, – велела Шульгина. – Фу, как ты двигаешься!

– Что-то не так?

– Все плохо! Спина колесом, голова висит, ноги волочатся. Давай еще раз. Выпрямись!

– Дальше некуда.

– Сведи лопатки, втяни живот и шагай. Раз-два! Повернись! Ну… ничего, сойдет. Беру тебя манекенщицей.

Я села в кресло.

– Спасибо за столь лестную оценку моей внешности, но совершенно не подхожу на роль «вешалки». Роста нужного нет, черты лица простоваты и лет уже не двадцать.

Ирина хмыкнула.

– Все в самый раз. Помнишь, говорила, что особым клиентам платья демонстрируют модели?

– Да.

– А теперь представь: сидит мадама пятьдесят шестого размера, морда в веснушках, на голове три волоса. Пусть ей башку в лучшем салоне налачили, больше прядей в прическе от громадного счета за нее не стало. И тут перед ней появляется девушка неописуемой красоты и принимается в одежонке дефилировать. Каковы ощущения клиентки?

– Думаю, она позавидует манекенщице.

– Точняк, – кивнула Ира, – надуется и ничего не купит. Да еще некоторые с мужиками прикатывают. Тогда совсем чума получается, может до мордобоя дойти. Поэтому в «Лам» шмотки показывают обычные бабы, вроде тебя. Мы их подбираем по типам: блондинка, брюнетка, рыжая. Завтра в десять утра явишься в «Лам» и скажешь Мадлен Гостевой: «Ирина Олеговна меня на место Раи Кричевец берет».

– Это кто?

– Кричевец? Бывшая манекенщица. Она замуж вышла, а супруг против дефилирования в коротких юбочках.

– Я про Гостеву.

– Старшая продавщица.

– Она не выгонит претендентку?

– Нет, – пообещала Ира. – Минуточку…

Быстрым движением Шульгина раскрыла сумочку, вытащила дорогой мобильный аппарат и зачирикала:

– Мадлен? Приветик! Нашла «вешалку» вместо Райки. Естественно, полное чмо. Но где же другое нарыть? Завтра ведь Калистратова приходит! О, господи, чума… Не подведет, явится в десять… Да нет, она спала с Тимофеем. Да, да, конечно. Будь с ней построже… Евлампия Романова… Верно, чудное имечко, но родное, не погонялка… Ну, пока.

– Что ты наговорила? – возмутилась я. – Обзывала меня по-всякому!

Ира спрятала сотовый и объяснила:

– У нас так принято. Начну хвалить, Мадлен насторожится.

– Кто такой Тимофей?

– Это стилист из салона «Брут».

– Но ты выдала его за моего любовника!

Ира вынула пудреницу.

– В «Лам» с улицы не попасть. Как объяснить, где я тебя нарыла?

– Ну… знакомые порекомендовали.

– Нет, не прокатит. Лишь из своих берем. Вот если с Тимой кувыркалась, то наша.

– Вдруг стилист в бутик придет?

– И что? – удивилась Ира.

– Меня не узнает! Глупо получится.

– Забудь, – махнула рукой Ирина. – Тимка перетрахал все, что шевелится. Он не помнит своих баб в лицо. Ну, подойдешь к нему, прощебечешь: «Тимусечка, пусечка, чмок, котеночек». Он сразу ответит: «Привет, кисонька, очень по тебе скучаю». И все.

– Уверена?

– Абсолютно.

– Ну ладно, – сдалась я, – в конце концов тебе виднее.

На следующий день ровно в десять утра я стояла навытяжку перед дамой неопределенных лет. Издали Мадлен казалась восемнадцатилетней, ее красивые, белокурые волосы блестели в свете электрической лампы, на белой коже лица играл персиковый румянец, пухлые губки кривила недовольная гримаска.

– Здрассти… – шипела Мадлен. – Да уж! Сказать нечего! Где маникюр?

– Вот, – вытянула я вперед руки.

– Где? – ехидно повторило мое новое начальство.

– На ногтях, – тихо пояснила я.

Мадлен тряхнула крашеными волосами.

– Вижу красный лак, – резюмировала она, – вульгарный, совершенно не подходящий элегантной женщине.

– Значит, с маникюром порядок, – обрадовалась я.

Выражение крайнего презрения наползло на мордочку Гостевой.

– Котеночек, – процедила она сквозь белоснежные зубы, – маникюр – это в первую очередь ухоженная кожа рук, а не намазюканные мастикой для паркета когти. Изволь сегодня же привести лапы в приличный вид! Далее – голова. Она ужасна!

Я уставилась в большое зеркало, висящее на стене.

– Волосы, похоже, вымыты хозяйственным мылом, – продолжала тем временем разбор моей внешности Мадлен. – Как ухаживаешь за ними?

– Просто беру шампунь…

– Какой?

– Детский, без слез, – быстро сказала я.

Не рассказывать же Мадлен правду? Гостева ухитрилась попасть кулаком в самую болевую точку. Я в принципе вполне довольна собственной внешностью, хотя великолепно знаю, что не являюсь удивляющей прохожих красавицей. У меня не слишком высокий рост и не особо пышный бюст. Ладно, не станем лукавить: последнего у госпожи Романовой попросту нет. Но ведь не в размере груди счастье! Еще нос у меня мог бы быть покороче, глаза побольше, губы более пухлыми. Однако в общем впечатление складывается неплохое. Но вот с волосами беда. Что с ними ни делай, торчат в разные стороны. Мне приходится мыть голову каждый день, и только при этом условии прическа смотрится относительно прилично. Я пыталась справиться с прядями и один раз сделала химическую завивку. Мастер пообещал потрясающий результат и не обманул. Когда я вышла из салона, голова выглядела, как у актрисы Николь Кидман: мелкие локоны, копной спадающие на плечи. Мой восторг длился ровно два часа, потом над Москвой разразился ливень, я вымокла до нитки. А когда шикарная прическа высохла, она стала похожа на шерсть овцы, больной гастритом. Впрочем, не знаю, случаются ли у парнокопытных неприятности с желудком, но в стаде блеющих животных я бы точно сошла за свою. Расчесать «войлок» не удалось, пришлось взять в руки ножницы и… С тех пор я щеголяю стрижкой под мальчика. Иногда подслеповатые граждане ошибаются и обращаются ко мне «молодой человек» или «паренек». Я не обижаюсь.