Карл Хайасен - Стриптиз

Неприятные слухи распространились со скоростью света, и многие работники перестали класть сахар в кофе и чай. В компании Рохо – так же как и в большинстве других подобных компаний – издавна поддерживалось правило, запрещающее ее рабочим и служащим пользоваться искусственными заменителями сахара. Нарушение этого правила рассматривалось как акт предательства по отношению к компании: все равно как если бы представитель «Крайслера» вдруг купил себе «тойоту». Тем не менее уже через несколько дней после ужасной смерти Дэррелла Гранта заработала целая сеть контрабандистов, которые доставляли в кафетерий компании пакетики заменителя сахара «Суит'н Лоу», пряча их под одеждой. Проведенное внутреннее расследование так и не выявило преступников; не удалось и перекрыть каналы. Чтобы избежать огласки конфликта с работниками, руководство завода сочло за благо не заострять внимания на происходящем и отменило вышеупомянутое правило. Впрочем, сами Рохо так об этом и не узнали.

Шэд крепко врезал кулаком по приборной доске.

– Хватит! – сказал Эл Гарсиа. – Лучше покури, что ли.

– Хреновые из нас с тобой герои...

Гарсиа вел машину на скорости около ста. На гладком черепе Шэда плясали отсветы огоньков приборной доски. Ветер, дувший вдоль шоссе, посвистывал, врываясь в простреленное окно. Шэд презрительно сплюнул в ночную темноту.

– Успокойся, – повторил Гарсиа. – Лично я уже давно перестал претендовать на роль героя. Иногда самое лучшее, что ты можешь сделать, – это заварить кашу, дать исходный толчок, чтобы все завертелось. – Он несколько раз со вкусом пыхнул новой сигарой. – Вот из этих соображений я и сунул свою карточку в личный сейф этого покойничка-адвоката. Так и чуял, что это подтолкнет мистера Молдовски на какие-нибудь дурацкие действия.

– Это ведь не игра, – отозвался Шэд. – Ты сам говорил.

– Да, но играть все-таки приходится. Вот мы и сделали нашу игру.

– А что получилось? Эрин похищена.

– Ты ее недооцениваешь. – Детектив опустил оконное стекло и стряхнул за него целый дюйм пепла. – Ты не заметил ничего особенного в этой надписи на зеркале? Я имею в виду – кроме того, что она сделана губной помадой.

Шэд, ссутулившись, молчал. Он был занят обдумыванием достойной кары для конгрессмена, и мысли его вертелись вокруг соляной кислоты и резаных ран на лице.

– Мне вот что пришло в голову, – продолжал Гарсиа. – Слова-то на зеркале написаны не кое-как, печатными каракулями, а по всем правилам, с наклоном, ровнехонько – пропись, да и только. А теперь скажи мне, chico: кто будет так стараться, когда ему тычут пистолетом в висок и вообще вот-вот похитят? Да никто!

Шэд сосредоточенно нахмурил брови – вернее, те места, где им надлежало находиться. В полумраке кабины его розовый, матово поблескивающий череп напоминал голову невообразимо огромного новорожденного младенца.

– То есть ты хочешь сказать, что она сама все это устроила?

– Во всяком случае, это вполне возможно.

– Но не она же пристукнула того парня, который в рыбном ящике!

– Согласен с тобой. – Облачко голубого дыма помешало Шэду разглядеть выражение лица детектива. – И тем не менее какой-то план у нее имелся.

Шэду вспомнились слова Урбаны Спрол: «По-моему, она собирается сделать какую-то хорошенькую гадость»

– В подобных ситуациях, – продолжал детектив, – я всегда задаю себе вопрос: в чьих руках находятся козыри? Так вот: они явно в руках у Эрин, а не у Дилбека. Этот старый надутый индюк воображает себя чуть ли не Казановой, но на самом деле единственное, что ему до зарезу нужно, – это наша прекрасная стриптизерша. Я хочу сказать, что он будет на седьмом небе, если она хотя бы издали взглянет в его сторону. Соображаешь?

Шед выудил из нагрудного кармана рубашки Гарсиа сигару и зубами содрал обертку.

Гарсиа усмехнулся.

– С учетом количества выпитого шампанского готов держать пари, что этот старый хрыч Дэви сегодня просто ни на что не способен. А у Эрин мозгов раза в три побольше, чем у него. Так что успокойся.

– Мужики от нее с ума сходят, что правда, то правда, – помолчав, сказал Шэд. – Я сам видел.

– Дилбек – не какой-нибудь типичный любитель «клубнички». Он слишком в восторге сам от себя.

– Да на черта ему быть типичным? – отозвался Шэд, откусывая кончик сигары. – Для него главное – знать, что он заполучил то, что ему приспичило иметь.

Несколько минут в кабине царило молчание. Когда они свернули на запад, машин на шоссе стало меньше.

– Бель-Глейд, мать его... – пробурчал себе под нос Шэд. – Но где именно в Бель-Глейд? – Он повернулся к Гарсиа. – У тебя есть хоть какие-нибудь соображения?

– Помнишь, я говорил насчет исходного толчка? У людей, видишь ли, свое понятие о справедливости и правосудии. Они говорят о «системе», имея в виду полицию, судей, суды, тюрьмы. Они говорят: вот если бы система работала как надо, все проблемы с преступностью давно кончились бы. На улицах стало бы безопасно, а все нехорошие ребята сидели бы за решеткой до самой смерти.

Шэд с горечью усмехнулся. Вынув из гнезда зажигалку, он прикурил сигару, но не сразу сунул ее в рот.

– Да возьми хоть этого свихнувшегося ублюдка – бывшего мужа Эрин. Сразу видно, как работает эта чертова «система».

– Вот-вот, – подтвердил Гарсиа, отмахиваясь от дыма. – Дэррелл Грант ведь был стукачом. Хорошие парни используют нехороших парней во имя всемогущей справедливости. Вашему брату, среднему налогоплательщику, этого не понять. Видишь ли, эта так называемая «система» – просто игра, вот и все. Таких парней, как Молдовски, я и тронуть не могу. И конгрессмена тоже – ни Боже мой! Тогда что же мне остается делать? Заварить кашу. Дать исходный толчок. Подложить бомбу под всю эту кучу дерьма и посмотреть, куда оно полетит.

Шэд кивнул.

– Потому что ты не можешь заниматься этим официально.

– Да никогда в жизни. Но это не значит, что на свете не может быть справедливости.

– Ты, похоже, мечтатель.

– Может, и так, – ответил Гарсиа, – но я уверен, что это именно Молдовски организовал убийство Джерри Киллиана и этого скользкого типа – адвоката. А еще я уверен в том, что официально мне и за миллион лет не удалось бы прищемить ему хвост. – Он поднял мохнатую черную бровь. – Но вот что я еще знаю: что сегодня я открыл вонючий ящик для рыбы и обнаружил там мистера Малкольма Молдовски – теперь уж навеки покойного. Что это – рок, ирония судьбы? Да назови как хочешь. Но, по крайней мере, теперь мне есть что сказать моему парню.

– Твоему парню? – не понял Шэд.

– Да, сыну. Это он нашел в реке труп Киллиана.

Шэд мрачно хмыкнул.

– По крайней мере, я могу сказать ему, что дело закончено, – прибавил Гарсиа. – На этот раз нехороший парень получил по заслугам.

– Ну, мне-то пока еще рано радоваться, – возразил Шэд. – Я хочу убедиться, что Эрин жива. – Он громко, жадно затянулся сигарой. – И давай лучше будем надеяться, что ты заварил именно ту кашу, которую надо.

– Да, – тихо отозвался детектив, – тут риск всегда есть.

Шэд уселся поудобнее. Его приободрила мысль, что Эрин является хозяйкой положения, и ему не хотелось от нее отказываться.

– Только, знаешь, – проговорил он, не глядя на Гарсиа, – поклянись мне кое в чем. Поклянись, что у тебя там, – он ткнул большим пальцем через плечо в направлении багажника, – не лежит никакой распроклятой башки.

Гарсиа усмехнулся.

– Еще не вечер.

Конгрессмен разделся. На нем остались только боксерские трусы и ковбойские сапоги. Луч фонарика Эрин скользил вверх-вниз по его дряблому, обрюзгшему телу. Ей было слегка неловко, но она быстро поборола это чувство.

– А что теперь? – спросил Дилбек, пришлепывая какое-то кусавшее его насекомое.

– Доставай.

– А-а! – Он явно приободрился. Нетерпеливо развернув коричневый сверток, он вынул из него мачете и обеими руками протянул Эрин. Широкое лезвие блеснуло на его ладонях.

– Мне одолжил его Вилли Рохо. Оно висит на стене в его личном кабинете.

– Что ж, у него прекрасный вкус, – отозвалась Эрин.

Конгрессмен провел кончиком пальца вдоль лезвия, от рукоятки до почти под прямым углом обрубленного конца, и смущенно улыбнулся:

– Кажется, я понимаю, что ты задумала.

– Сомневаюсь, – тихо, почти про себя, сказала Эрин.

– Тебе хочется поиграть. – Голос Дилбека был исполнен надежд.

– Да уж...

– Ты хочешь, чтобы я сыграл какую-то роль...

– Нет, золотко.

– Так приказывай! Ты – госпожа, я – твой раб.

«Ну, совсем крыша поехала», – подумала Эрин.

– Так в чем заключается эта игра? – с улыбкой спросил Дилбек.

– А вот в чем: я хочу, чтобы ты немного порубил тростник.

Дилбек нервно хихикнул.

– Но я не умею!

– Ничего, попробуй. Постарайся – ради меня.

– Знаешь... может, ты лучше спрятала бы пистолет? А то мне как-то не по себе.