Александр Юриков - Все каюты проданы

© Юриков А., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Курортный город Лания был настолько красив, что передать это не могли никакие рекламные проспекты. Ни высококлассные фотографии, ни первосортная типографская краска оказывались не в состоянии отразить главное. Атмосферу!

Каждая гостиница городка пыталась выделиться среди соседок кокетливыми изломанными балконами. Любой ресторанчик по-своему выкладывал травяной узор на неизменном искендер-кебабе – изумительном жареном мясе, лежащем на теплой хлебной лепешке, пропитанной йогуртом. Все до единого «шопы» пестрели витринами, где главной приманкой было любимое слово туристов «индирим», что в переводе с турецкого означает «скидка».

В одном из тихих, неприметных прибрежных ресторанов за низким круглым столиком сидели четверо взрослых мужчин. Неброско одетые, слегка – как это принято на Востоке – небритые, они негромко разговаривали, обсуждали какие-то свои дела. Время от времени они бросали взгляды на экран телевизора, висящего в углу. Там сменяли друг друга уныло выглядевшие фигуры то в европейской, то в восточной одежде.

Если мальчишка с подносом, шнырявший между столиками, и мог что-то разобрать, то вряд ли стал бы вслушиваться. Мужчины говорили о курсе доллара, ценах на рынке, видах на туристический сезон. Такие темы вполне могли бы обсуждать владельцы отелей, экскурсионных лавочек, поставщики продуктов.

И только когда мальчишка надолго застрял на кухне, в разговоре четверки всплыла главная тема.

– Гуманитарную помощь надо будет передать тут, – наклонившись к собеседникам, произнес один из них. – Отсюда судно пойдет прямо в Сочи, другого варианта не будет. – Он разогнулся и глубоко вздохнул, как будто освободился от нелегкого груза.

Остальные переглянулись. Повисла пауза.

Потом заговорил тот человек, который выглядел моложе остальных.

– Я проверил порт. Там полно полицейских. Не зверствуют, конечно, жара, устали уже. Но их много. – Он поочередно заглянул в глаза каждому, словно проверяя, дошла ли его информация.

Все покивали, но обошлись без комментариев.

– С собаками есть? – осведомился мужчина, говоривший первым.

– Есть пара патрулей. Лохматые твари.

– Совсем без риска не получится. Постараемся свести его к минимуму. Ты продолжай сканировать порт, – обратился он к молодому человеку. – Попробуй узнать, к какому причалу подойдет «Ромео». Я думаю, это будет самый дальний. Там стоянка подешевле. Русские не любят отстегивать лишние бабки. – Он наклонился к другим людям, сидевшим за столом: – За вами фургон и второе авто, на котором смываемся. Номера, само собой, не засвеченные. Никакого оружия и прочей дребедени в машинах. Если остановят, у нас все должно быть чисто. За мной главное – сама упаковка.

Собеседники быстро переглянулись, словно посылая друг другу какой-то сигнал или давая обещание. Подоспел мальчишка, притащил поднос с пиалами, наполненными чаем. Все сделали по глотку, покивали.

На экране телевизора возник Владимир Путин, окруженный яркой молодой толпой. Российский лидер что-то увлеченно рассказывал, подкрепляя свою речь энергичными жестами.

– Это будет ему подарок, – заявил самый разговорчивый участник чаепития. – Фейерверк в любимом городе.

Остальные, как по команде, ощерились и стали похожи на волков – злобных, голодных, не знающих пощады.

Последний гитарный звук уполз в щель кирпичной стены полуподвала. Сергей Трофимов, фронтмен и идейный руководитель рок-группы «Простые правила», еще полминуты тряс головой и грифом гитары, как будто окончательно сбрасывал с него последнюю мелодию. Потом он выпрямился и вопросительно взглянул в сторону звукорежиссера Никиты.

– Сойдет для сельской местности, – повторил тот старую шутку.

Трофимов зло поджал губы и заявил:

– Я еще раз прошу всех не расслабляться! О музыке не буду. Но если хотите с кайфом отдохнуть восемнадцать дней на теплоходе класса четыре звезды, то сегодня надо выложиться по полной. Люди придут серьезные, и выбор у них есть. Если понравимся – у нас несколько стран, четыре каюты…

– …и четырехразовое питание, – в тон ему добавил Никита.

– Шестиразовое! – поправил его Трофимов. – Надо было мне проспект распечатать. Здесь не стадион, за синтезатор не спрячешься. Прошу всех помнить, что вы все-таки музыканты, а не лабухи.

Никита, самый независимый член группы, позволил себе вступить в дискуссию:

– Там публика будет под кайфом. Ходили, знаем. Ей как раз лабухи нужны.

– Там будет другой разговор. А пока выбирают музыкантов. Все. Перерыв пятнадцать минут. Газировку не пить!

Проведя воспитательную работу, Трофимов подошел к единственной девушке в группе. Светлана рылась в своем рюкзачке:

– Чего потеряла?

– Да фенечка одна – на удачу! Прихватила из дома, а вообще она тайская, из буддийского монастыря. – Света нашла простую желтую ленту, протянула Сергею. – Завяжешь?

Он взял ленту и потянулся к правой руке Светланы.

Та улыбнулась и подставила ему левую.

– На правое запястье повязывают, чтобы энергия пришла. У меня после наших репетиций ее хоть отбавляй. А на левую – чтоб держалась, не уходила.

Сергей начал перевязывать запястье Светланы. По его прикосновениям было видно, что делал он это совсем не автоматически.

– Готово! Теперь Будда за нас?

– Будда всегда за нас! – Девушка улыбнулась. – Я с ним еще в Чианг Рае договорилась.

Двери распахнулись. В зал, оживленно переговариваясь, двинулась публика.

– Пойду встречать! – Лидер группы принял боевую стойку.

Кабинет генерального директора судоходной компании «Альбатрос» был украшен моделями круизных лайнеров, аккуратно помещенными под плексигласовые колпаки. Для людей, собравшихся здесь, эти дорогостоящие игрушки были символом доходного бизнеса. Они прекрасно знали, что каждое судно зарабатывает в год около полутора миллионов долларов. С каждого семипалубного красавца на счет компании капало не менее двадцати пяти тысяч долларов в сутки. Остальные суммы также имели приятный круглый вид.

Хозяин кабинета, упитанный и явно довольный жизнью, давал последние наставления одному из подчиненных, сидящих за столом. Участие остальных заключалось в согласном покачивании головами.

– «Ромео» приходит в Неаполь пятого числа, – сверившись с календарем на массивной темной столешнице, напомнил начальник. – Наши юристы все готовят с таким расчетом, чтобы местный суд накануне, четвертого, вынес решение об аресте судна. Стопроцентно ручаться нельзя ни за что, но вроде все на мази. Лайнер не выпускают из порта, и тогда являетесь вы. С конкретными предложениями. Одно дело – если мы отсюда заявим о наших претензиях. Другое – если мы это сделаем на фоне арестованного судна и тысячи голодных пассажиров. Я думаю, их протесты ускорят ход дела.

– Прессу привлекать? – деловито осведомился тот человек, которому давалось поручение по «Ромео».

– Она сама привлечется, – уверенно сказал главный. – Но, в общем, конечно, пресса нам нужна.

– Тогда еще день. Я прикину, кого можно использовать на месте.

– Не вопрос. Вылетайте когда сочтете нужным. Как только объявят об аресте, мы собираем пресс-конференцию. Здесь, естественно. Вы там себя не афишируйте, все официальные заявления придут отсюда. Они, конечно, будут нудеть, что рассчитались детскими садиками и консервным комбинатом, но у нас все цифры на руках. Комбинат – одни убытки, а садики горисполком тянет назад.

– А что команда? – осведомился другой мужчина, сидящий за столом.

– Команде даем гарантии – все остаются на местах. Мы затеваем свой скандал, чужие нам не нужны.

– Да уж, – сказал человек, спросивший о команде. – Когда арестовали «Одессу», моряки пообещали журналистам съесть корабельного любимца – пса Черныша перед телекамерами. Это после того, как прекратили давать питание на борт. Ход был сильный, только ленивый об этом не рассказал.

– У нас позиция простая, – подвел итог недолгой дискуссии хозяин кабинета. – Признаете долги – отпускаем «Ромео». Не признаете – ждем решения международного суда. С ним, если надо, тоже будем работать. Но пока наша позиция мне видится вполне выигрышной.

Участники совещания покинули кабинет. Его хозяин подошел к бару, дверца которого была сделана в виде иллюминатора, немного поразмышлял, выбрал бутылку «Хеннесси», плеснул в приземистый стакан и выпил залпом.

Настоящий повар должен быть если не толстым, то хотя бы упитанным – это аксиома. Худощавый повар, как и зубной врач с неполной челюстью, вызывает в лучшем случае недоумение.