Нельсон Демилль - Игра Льва

– Почти приземлился, – заметил Сорентино.

Макгилл не слушал его, продолжая смотреть в бинокль. Тележки шасси выпустились с такой решительностью, словно приказывали посадочной полосе прильнуть к ним. Закрылки опущены, скорость, высота, угол снижения... все в порядке. Мерцающие волны теплого воздуха тянулись за четырьмя гигантскими двигателями. Макгиллу самолет показался живым и вполне здоровым.

– Видишь какие-то проблемы? – спросил Сорентино.

– Нет.

«Боинг» прошел начало посадочной полосы и устремился к обычной точке касания в нескольких сотнях ярдов от начала. Нос самолета слегка наклонился как раз перед тем, как первые основные шины коснулись взлетной полосы. Клубы серебристо-серого дыма стали возникать позади каждой группы шин, по мере того как они касались бетона и набирали за секунду скорость от нуля до двухсот миль в час. Через четыре или пять секунд после касания полосы основным шасси бетона коснулись и шины носовой стойки. Выглядело это настолько грациозно, что, казалось, прошло гораздо больше времени. Все, самолет приземлился.

Из динамика автомобиля раздался голос:

– Спасательная команда номер четыре, вперед.

Другой голос отозвался:

– Я спасательная команда номер три, следую слева от вас.

Теперь уже все четырнадцать автомобилей начали движение. Один за другим они выезжали на посадочную полосу после того, как мимо них проносился огромный лайнер.

«Боинг» поравнялся с машиной Макгилла, и у него создалось впечатление, что посадочная скорость слишком большая.

Сорентино нажал педаль газа, автомобиль взревел, выскочил на посадочную полосу и помчался вслед за «боингом».

– Эй, Энди... у него не включена реверсивная тяга, – удивился Сорентино.

– Что?..

Теперь уже и Макгилл увидел, что каскадные лопатки позади каждого из четырех двигателей были направлены вдоль линии воздушного потока, как это бывает в полете. Эти шарнирные металлические лопатки – размером с дверь сарая – не были установлены в положение, при котором они должны были отводить реактивные струи двигателей под углом вперед, как это делалось на пробеге. Вот почему самолет двигался по полосе слишком быстро.

Сорентино бросил взгляд на спидометр своего автомобиля и сообщил:

– Сто десять миль.

– Слишком большая скорость.

Макгилл знал, что «боинг» сконструирован таким образом, что мог остановиться с помощью только колесных тормозов, да и посадочная полоса достаточной длины, так что это не такая уж серьезная проблема. Но это был первый видимый признак того, что на борту что-то не так.

«Боинг» продолжал мчаться по полосе, однако скорость, хотя и гораздо медленнее, чем обычно, определенно падала. Макгилл ехал в первой из машин, преследовавших самолет. За ним следовали еще пять пожарных, далее шесть патрульных, а замыкали колонну две машины «скорой помощи».

Макгилл взял микрофон и отдал приказания экипажам. Они приблизились к самолету и заняли свои позиции. Одна из пожарных машин двигалась теперь позади «Боинга», и по две – с каждого бока. Сорентино и Макгилл проехали под гигантским крылом лайнера и заняли позицию ближе к носовой части. Внимательно оглядев самолет через окно, Макгилл крикнул Сорентино сквозь рев двигателей:

– Не вижу никаких проблем.

– Но почему он не включил реверсивную тягу?

– Не знаю. Сам его спроси.

«Боинг» наконец остановился в четверти мили от конца посадочной полосы. Каждый из пожарных автомобилей занял свою позицию в сорока ярдах от самолета: по два справа и слева, один впереди и один сзади. Машины «скорой помощи» остановились позади самолета, а патрульные машины расположились там же, где и пожарные, но только подальше от лайнера. Шестеро патрульных покинули свои машины, как предписывалось инструкцией, и, соблюдая меры предосторожности, укрылись за ними. Каждый патрульный был вооружен помповым ружьем или автоматической винтовкой.

Пожарные оставались в своих автомобилях. Макгилл взял микрофон и спросил, обращаясь сразу ко всем:

– Кто-нибудь что-нибудь видит?

Ему никто не ответил. Правильно. По инструкции спасательные команды должны были соблюдать режим радиомолчания и выходить на связь только при обнаружении экстренной ситуации.

Макгилл задумался над своими дальнейшими действиями. Пилот не включил режим реверсивной тяги, значит, он был вынужден пользоваться только колесными тормозами.

– Подъезжай к колесам, – приказал сержант напарнику.

Сорентино подвел автомобиль к колесам со стороны правого борта. Тушение загоревшихся тормозов было для пожарных обычным делом, ничего героического. Но если сразу не залить водой перегретые тормоза, то запросто можно увидеть, как внезапно вспыхивает огнем все шасси. Это опасно не только для колес, но и для топливных баков, расположенных прямо над шасси. Да и вообще опасно для всего, что находится в радиусе сотни ярдов от самолета.

Сорентино остановил машину в сорока футах от покрышек. Макгилл поднес к глазам бинокль, внимательно разглядывая открытые тормозные диски. Если бы они светились красным, то их немедленно надо было бы заливать водой. Однако диски выглядели мрачно-черными, какими им и положено быть. Макгилл отдал приказание проверить другие шасси и колеса.

Через некоторое время все доложили, что перегретых тормозных дисков не наблюдают.

– Хорошо, возвращайтесь на исходную, – принял решение Макгилл.

Четыре пожарные машины отъехали от «боинга». Макгилл знал, что с рейсом не было радиосвязи, поэтому спасательная команда и оказалась здесь. И он решил, что должен попытаться связаться с пилотом. Макгилл переключил рацию на наземную частоту.

– «Транс-континенталь» один семь пять, это спасательная команда номер один. Вы слышите меня? Прием.

Никакого ответа.

Макгилл подождал и повторил запрос. Потом посмотрел на Сорентино. Тот пожал плечами.

Пожарные, полицейские машины, машины «скорой помощи», «боинг» – все замерли на месте. Четыре двигателя «боинга» продолжали работать, но самолет не подавал никаких признаков жизни.

– Давай подъедем туда, откуда пилот сможет увидеть нас, – приказал Макгилл Сорентино. Сорентино включил передачу и медленно объехал самолет с правой стороны. Глядя на кабину, Макгилл стал подавать руками установленные сигналы, предлагая пилоту продолжить движение в направлении рулежной дорожки.

«Боинг» не двинулся с места.

Макгилл попытался хоть что-то разглядеть в кабине, но лобовое стекло слишком отсвечивало, да и кабина находилась высоко над землей. Две мысли пришли к нему почти одновременно. Первая: он не знает, что ему делать дальше. И вторая: на борту самолета что-то не так, что – не ясно. А это хуже всего.

Итак, мы ждали у выхода – я, Кейт Мэйфилд, Джордж Фостер, Тед Нэш и Дебра Дель-Веккио, сотрудница «Транс-континенталь». Будучи человеком действия, я не люблю ждать, однако полицейский должен уметь это делать. Как-то я три дня занимался наружным наблюдением, изображая продавца «хот-догов», и за это время сожрал столько «хот-догов», что потом пришлось лечить желудок.

– Может, возникла какая-то проблема? – поинтересовался я у мисс Дель-Веккио.

Она посмотрела на свою рацию, оснащенную табло, и протянула ее мне, чтобы я смог прочитать: «Борт приземлился».

– Пожалуйста, свяжитесь с кем-нибудь, – попросила ее Кейт.

Мисс Дель-Веккио пожала плечами и заговорила в микрофон:

– Это Дебби, выход двадцать три. Что с рейсом один семь пять?

Выслушав ответ, она вздохнула и сообщила:

– Они выясняют.

– Значит, они ничего не знают? – удивился я.

– Самолет находится в ведении диспетчерской и Федерального управления гражданской авиации, – спокойно ответила Дебра. – В компанию обращаются только тогда, когда возникают проблемы. Раз не обращались, значит, и проблем никаких.

– Но самолет задерживается с прибытием к выходу, – подчеркнуто заявил я.

– Это не проблема. Приземлился он вовремя, а это самое главное.

– А что, если он простоит на посадочной полосе неделю? Это ничего? Главное, что приземлился вовремя?

– Да.

Я бросил взгляд на Теда Нэша, который по-прежнему стоял, прислонившись к стене. Вид у него был непроницаемый. Как и большинство типов из ЦРУ, он любил создавать впечатление, что знает больше, чем говорит. В большинстве случаев их показная уверенность и сообразительность оказывалась непроходимой тупостью. Черт, почему я терпеть не могу этого парня?

Однако надо отдать ему должное. Нэш вытащил из кармана сотовый телефон, набрал номер и сообщил нам:

– У меня есть прямой номер для связи с диспетчерской вышкой.

И тут до меня дошло, что мистер Нэш на самом деле знал больше, чем говорил. Еще задолго до посадки «боинга» он знал, что может возникнуть проблема.