Рут Уэйр - Девушка из каюты № 10

– Теперь понятно, кто тут королева бала, да? – с иронией спросил Бен, и я не могла не кивнуть в ответ. – Так как у тебя дела? – продолжил он. – По-прежнему с тем янки?

Что я могла сказать? Что я не знаю? Что, скорее всего, я все испортила и потеряла его?

– Который по-прежнему в разъездах, – наконец выдавила я с кислой улыбкой.

– Вот досада. Но знаешь, все, что происходит среди фьордов, остается среди фьордов…

– Да ну тебя, Говард!

– Попытка не пытка, что тут такого, – подмигнул он.

«Много чего такого», – подумала я, однако промолчала и взяла еще один бокал с подноса у проходившей мимо официантки. Осмотрелась, пытаясь придумать другую тему для разговора.

– Так кто еще на борту? – спросила я. – Кроме нас с тобой, Коула, Тины и Арчера. Ну, и Александра Бельхомма. Вот эти, например, кто? – кивнула я на людей, с которыми болтала Тина. Трое мужчин и две женщины, одна из них примерно моего возраста, только в платье тысяч на пятьдесят дороже моего, а вторая…

– Лорд Буллмер со свитой. Владелец судна и… скажем, номинальный глава компании.

Я внимательно смотрела на эту группу, стараясь узнать лорда Буллмера по фотографии из Википедии. Получилось не сразу, но как только один из мужчин громко рассмеялся, запрокинув голову, я поняла, что это он. Высокий, поджарый, в идеально сидящем – должно быть, сшитом на заказ – костюме, сильно загорелый, как будто много времени проводит под открытым небом. Когда он смеялся, его ярко-голубые глаза сужались до узких щелочек. На висках проступила седина, но не как признак старения – такая седина бывает на иссиня-черных волосах.

– Молодой… Странно, он наш ровесник и уже лорд, правда?

– И еще виконт чего-то там, если не ошибаюсь. Деньжата у него в основном от жены, наследницы семейства Лингстад, основателей автомобильного производства. Слышала о них?

Я кивнула. Мои знания в этой области не слишком обширны, да и семья эта известна своей непубличностью, но даже я слышала про Фонд Лингстад. В любом репортаже из зоны катастрофы международного масштаба всегда появлялись грузовики и посылки с гуманитарной помощью с логотипом их фонда. Я вдруг вспомнила: в прошлом году во всех газетах был снимок – может, кстати, его даже сделал Коул, – на котором сирийская женщина поднимает на руках ребенка прямо перед грузовиком Лингстадов, чтобы заставить водителя остановиться.

– А это, значит, она? – показала я кивком на стоявшую ко мне спиной блондинку, смеявшуюся над шуткой. На ней было поразительно простое платье из розового шелка, по сравнению с которым мой наряд казался практически маскарадным.

– Нет, это Хлоя Йенссен, – покачал головой Бен. – Бывшая модель и теперь жена вон того светловолосого парня, Ларса Йенссена. Он большая шишка в сфере финансов, глава крупной инвестиционной группы в Швеции. Видимо, Буллмер пригласил его сюда как потенциального инвестора. А жена Буллмера, Анне, рядом с ним, с платком на голове.

Вот это да… Удивительно. По сравнению с остальными она выглядела… блеклой. На женщине было бесформенное шелковое кимоно серого цвета, похожее одновременно и на вечернее платье, и на домашний халат, вокруг головы у нее был повязан шелковый платок, но даже издалека я видела, что кожа у нее бледная, почти восковая. Эта ее бледность резко выделялась на фоне остальных людей в их компании, которые выглядели прямо-таки неприлично здоровыми. Я поняла, что слишком пристально смотрела на нее, и опустила глаза.

– После болезни, – пояснил Бен. – Рак груди. Слышал, все было очень серьезно.

– Сколько ей?

– Лет тридцать, не больше.

Бен осушил бокал и оглянулся в поисках официанта, а я снова уставилась на супругу Буллмера. Ни за что бы не узнала ее по той фотографии из Интернета. Может, все дело в посеревшей коже или бесформенном наряде, однако выглядела Анне теперь намного старше, а без прелестной копны золотистых волос и вовсе стала не похожа на саму себя.

Зачем она здесь, почему не осталась отдыхать дома? Хотя почему бы и нет? Может, ей недолго осталось. Может, она хочет как можно лучше прожить остаток жизни. А может быть, пришла мне в голову еще одна идея, может быть, она никак не дождется, когда та женщина в сером платье перестанет смотреть на нее с жалостью и оставит ее в покое.

Я снова отвела взгляд и попыталась найти другой объект для домыслов. В компании остался только один неизвестный мне человек – высокий мужчина постарше с аккуратной седеющей бородой и огромным животом, который мог вырасти только в результате большого количества сытных обедов.

– Кто этот двойник Дональда Сазерленда? – спросила я у Бена, и он повернулся посмотреть.

– Кто? А, это Оуэн Уайт. Британский инвестор. Вроде Ричарда Брэнсона, только немного помельче.

– Господи, Бен, откуда ты все это знаешь? У тебя что, в голове энциклопедия высшего общества?

– Да нет. – Бен глянул на меня с недоверием. – Запросил в пресс-службе список гостей и погуглил их. Элементарно.

Вот черт. Любой хороший репортер поступил бы точно так же, а я и не подумала. С другой стороны, вряд ли последние несколько дней Бен страдал от недостатка сна и посттравматического стресса.

– Как насчет…

Слова Бена заглушил «дзынь-дзынь-дзынь» металла о фужер с шампанским, и на середину зала вышел лорд Буллмер. Камилла Лидман отложила бокал и чайную ложку и хотела было подойти и представить Буллмера, но он махнул рукой, и Камилла со скромной улыбкой удалилась.

В комнате воцарилась уважительная тишина, полная предвкушения, и лорд Буллмер заговорил.

– Благодарю всех, кто присоединился к нам на первом плавании «Авроры», – начал он. В его дружелюбном тоне не слышалось никаких намеков на классовую принадлежность – к такому обычно и стремятся в частных школах, – а от голубых глаз невозможно было отвести взгляд. – Меня зовут Ричард Буллмер. Моя супруга Анне и я рады приветствовать вас на борту. Мы старались сделать этот корабль вторым домом для наших пассажиров.

– Вторым домом? – прошептал Бен. – У Буллмера-то, конечно, дом с видом на море и бесплатным мини-баром. Не то что у меня, черт возьми.

– Мы считаем, что ради путешествия не стоит идти на компромиссы, – продолжил Буллмер. – На «Авроре» все будет по вашему желанию, а если вам что-то не понравится, и я, и мои работники готовы вас выслушать. – Он замолчал и подмигнул Камилле – понятно, что претензиями будет заниматься она. – Тем из вас, что меня знают, известно о моей страсти к Скандинавии, к теплу ее народа, – с улыбкой взглянул он на Анне и Ларса, – к потрясающей еде, – кивнул Буллмер на пронесенный мимо поднос с канапе с креветками и укропом, – и к поразительной красоте самого региона, от холмистых лесов Финляндии и разрозненных островов шведского архипелага до величественных фьордов Норвегии, откуда родом моя жена. Но для меня, как ни парадоксально, в скандинавских пейзажах самое главное вовсе не земля, а небо, бескрайнее и почти неестественно ясное. И именно небо венчает красоту зимней Скандинавии – в нем мы наблюдаем северное сияние. Природа не работает по расписанию, но я очень надеюсь, что в этом плавании нам удастся насладиться поразительным великолепием северного сияния. А теперь, дамы и господа, поднимем бокалы за первое плавание «Авроры Бореалис» – и пусть красота северного сияния, в честь которого она названа, никогда не померкнет.

– За «Аврору Бореалис», – послушно произнесли мы хором и осушили бокалы. Алкоголь струился по моему телу, снимая все неприятные ощущения, даже боль в до сих пор ноющей щеке.

– Ну что, Блэклок, – сказал Бен, отставив пустой бокал. – Вперед, за дело, пора посплетничать.

Мне не очень хотелось подходить к этим людям вместе с ним. Учитывая наше прошлое, будет неловко, если нас примут за пару, но оставаться в стороне, пока Бен налаживает связи, я тоже не могла. Когда мы двинулись через зал, Анне Буллмер коснулась руки своего мужа и прошептала что-то ему на ухо. Тот кивнул, Анне подобрала полы платья, и они вместе направились к выходу. Ричард заботливо держал ее за руку. Супруги прошли мимо нас через центр зала, и Анне так мило улыбнулась, что на ее тонком вытянутом лице проступила тень былой красоты. Я заметила, что у нее нет бровей. Вместе с выступающими скулами это придавало лицу удивленное выражение и делало его похожим на череп.

– Прошу меня извинить, – сказала она на таком чистом английском, который можно услышать только на Би-би-си. – Я очень устала, так что, боюсь, с сегодняшнего вечера придется улизнуть. Но завтра я буду рада познакомиться с вами поближе.

– Конечно, – неловко произнесла я и попыталась улыбнуться. – Я… я тоже буду рада.

– Я только провожу супругу до каюты, – сообщил Ричард Буллмер. – Вернусь еще до подачи ужина.

Они неспешно вышли из зала. Посмотрев им вслед, я обратилась к Бену:

– Она потрясающе говорит по-английски. Никогда бы не подумала, что она из Норвегии.