Снайпер, который любил жареный рис - Чжан Голи

— В смысле?

— Это новый полуавтоматический Т75. Даже после выстрела на нем остался такой слой масла, что хоть в вок его клади. Но морские офицеры регулярно упражняются в стрельбе по мишеням, а Го не был новобранцем. У него никак не могло быть нового пистолета.

— А может, ему только что его выдали?

— На флоте до сих пор используют старые Т51[7], не Т75.

— Что-нибудь еще?

— Ну, тот, кто его хлопнул, явно не нуждается. Новенький пистолет, всего раз был в деле, и вот так бросить его, как использованные палочки! Или, может быть, у парня легкое ОКРЛ[8], и ему всякий раз чистенький подавай?

— И?

— Твоя правда, Го был левшой: левая рука разработана лучше правой, а на большом и указательном пальцах левой следы пищевого масла. И самое главное, — Ян уставил блестящий палец на нос У, — наш великий детектив У уже определил, что покойный является левшой, еще до прибытия коронера.

— Так это не самоубийство?

— По словам представителя из управления: мы не имеем возможности подтвердить, что это не самоубийство.

— Какие-нибудь зацепки насчет личности убийцы?

— Ни одной. Если — я подчеркиваю — если убийца существует, то это кто-то из знакомых Го, может быть, друг. Кто-то, кто мог войти, дождаться, когда Го спокойно усядется, в упор выстрелить ему в висок, оставить пальчики Го на пистолете и отправиться домой вздремнуть.

— И ты все это мозгами сообразил? Мне на это и задницы хватило.

— Ну, твоя задница кое-чего не знает: отпечатки Го есть на пистолете, но киллер лопухнулся: не оставил их на спусковом крючке.

— Ну-ну, давай дальше.

— Зодиак киллера — Дева.

— Ян, минуту назад у него было ОКРЛ, теперь он Дева. Ты судмедэксперт или телепат?

— Да погоди ты. Он, вероятно, знал, что Го левша, и все-таки выстрелил ему в правый висок. Угадай, почему?

У наклонил голову и задумался.

— Понятия не имею.

— Ну, если ты больше не играешь, я пошел.

— Хорошо, буду думать. Он заметил белые простыни слева от Го. Выстрелил в него справа, и кровь забрызгала их прелестным абстрактным узором. Он импрессионист?

— Ты путаешь импрессионизм с абстракцией. Нет, он просто любит чистоту. Выстрели он в Го с другой стороны, кровь залила бы всю комнату. Грязища.

— Да ну на хрен, Ян, и это все? Убийца малость чистюля?

— Во всяком случае, я так думаю. Мозги, кровь, кости, все это вылетело на простыню. Отелю придется только поменять постель, и даже стены не нужно перекрашивать.

— Ну что ж, благодарю тебя за твой скромный вклад.

— Да ладно, вот тебе еще чуток информации: у Го татуировка на левом предплечье, размером примерно со старый доллар. Трудноразличимая, вероятно, сделана много лет назад. Угадай, что там?

— Якорь, он ведь моряк?

— Стал бы я такую волну гнать из-за якоря?

— Рыба?

— Это все твой спарринг, У, ты еще мальчишкой себе мозги повредил. Это иероглиф «семья».

У задумчиво уставился на протянутую ему фотографию. На иероглиф Ж не похоже.

— Семья?

— Это иероглиф с гадательных костей, Цзянь-гувэнь[9], ему пара тысяч лет. Это тебе не мой папаша с татуировкой «Бей коммуняк» или твой влюбленный сынок с разбитым сердцем. Я бы и сам ее не распознал, не сподобься я обзавестись некоторыми учеными познаниями.

— Иероглиф с гадательной кости? Как на настоящей гадательной кости? Ты уверен?

— Я-то уверен, и ты уверься, если хочешь. Что касается Цю, то опять же, как предположил знаменитый детектив У: причиной смерти стал выстрел в лоб. В легких нет воды, так что плавать он отправился постмортем.

— Никаких других признаков борьбы?

— Никаких.

— Все очень профессионально. И с каких пор на Тайване появились такие профессиональные киллеры? — У встал, собираясь уйти, все еще бормоча себе под нос.

— Подожди минуту! — позвал его Ян. — Ты разве на пенсию не выходишь?

— Еще десять дней. А у меня пока никаких зацепок, кроме этих двух. Посмотрим, далеко ли я на них уеду.

— Это что ж получается, я помогаю тебе скоротать дни до пенсии?

— Должен признаться, Ян, мне не хотелось бы бросать неоконченное дело.

Уже в дверях Ян снова остановил его.

— Ой, чуть не забыл. На опознании жена Цю сказала что-то о тревожных телефонных звонках.

— Ей угрожали?

— Ему. Он разговаривал на повышенных тонах. Но жене сказал только, что это было начальство.

— Вот это дело. А у Цю, часом, татуировки не было?

— К сожалению, нет.

Его мобильный зазвонил, когда он входил в контору.

— Я здесь! Уже иду.

— Быстрей давай! — заорал Умник.

— Да что за спешка?

— Я еду в аэропорт, в Рим улетаю. Остаешься за главного.

— В Рим? Я не знал, что ты собирался в отпуск.

— Новости не смотришь?

— Нет. Что случилось-то?

— Чжоу Сехэ, правительственный военный советник. Убит в Риме около часа назад.

Немного поплутав, к сумеркам Ай Ли был дома в Манароле, небольшом рыбацком городке на Лигурийском море. Манарола — одно из пяти поселений, расположенных в национальном парке «Чинкве-Терре», на извилистом горном побережье к северу от Специи. До него можно добраться или по железной дороге через пробитый сквозь скалы туннель, или по воде, на пароме.

Ай Ли спрыгнул с парома, перекинув через плечо сумку «Адидас». Узкая дорога, высеченная в скале, провела его наверх, в прилепившийся к скале городок. На скамейке у ресторана лежал пузатый мужчина, сотрясая храпом улицу. Ай Ли пнул скамейку.

— Джорджио, подъем. Уже луна взошла.

Это была главная улица городка, со ступенями, сбегающими прямо к вокзалу, и узкими тропинками, ведущими налево к церкви и направо к домам. Он жил на полпути к церкви, расположенной на вершине холма, откуда, далеко внизу, можно было видеть гавань. Ай Ли занимал нижний этаж трехэтажного дома, настолько исхлестанного ветром и изъеденного солью, что он походил на легкие столетнего курильщика. Внутри было помещение не больше двадцати квадратных метров, у двери — сооруженная Ай Ли деревянная стойка, за ней кухня.

Вывески не было, лишь плакат в окне с изображением жарящегося в воке яйца. Кто-то от скуки размалевал яйцо пяти- и шестиугольниками, превратив в футбольный мяч, что привело к неожиданному результату: прохожие останавливались посмотреть, что за ресторация жарит футбольные мячи, и таким образом у Ай Ли появились первые клиенты.

Сидячих мест не было. Он торговал только и исключительно жареным рисом, и только и