Похороненный дневник - Д. М. Пулли

Отец вошел, оттолкнув Джаспера в сторону, и положил ладонь на мамин лоб. Она издала тихий стон и снова задышала ровно. Выждав еще с минуту, отец шагнул назад и за локоть вытащил Джаспера за дверь.

— Ты не должен сюда входить. Врачи сказали, сейчас переломный момент для ее выздоровления. Тебе это понятно? Ей нужны покой и тишина.

— Да, сэр.

— Проклятье! Учти, это очень серьезно, — отец сунул под нос Джасперу дрожащий указательный палец. — Ее опять донимают кошмары. Она бормочет во сне самые страшные, самые невозможные вещи. Которых ты не должен слышать.

Джаспер кивнул, соглашаясь.

— Она тебе что-то говорила?

— Нет, сэр. — Произнося эту ложь, Джаспер смотрел, не моргая, прямо в глаза отцу. — Ни слова.

— Хорошо, — отец кивнул и, хромая, двинулся в прихожую, чтобы выложить покупки.

Глядя ему вслед, Джаспер напомнил себе, что в свое время этот человек, кажется, при всем желании не смог бы найти овощную лавку. Сиделка из отца вышла довольно угрюмая, но он делал все, что было в его силах.

Джаспер снова повернулся к закрытой двери спальни. Приложился к ней лбом и услышал, как мама снова тихо плачет в комнате. Мальчик перебрал в уме все то, о чем собирался рассказать матери, — все, что накопилось за долгие месяцы ее отсутствия. Все то, что она пропустила. И выбрал фразу, произнести которую было больнее всего:

— Я прощаю тебя, мама.

Всхлипы по ту сторону двери стихли.

Он поцеловал свои пальцы и приложил к двери в надежде, что эти слова помогут ей исцелиться. Прочел молитву о том, чтобы она вернулась наконец домой. Со слезами на глазах, он повторил снова:

— Я прощаю тебя. У меня все хорошо. Ты тоже скоро поправишься. Все у нас будет просто замечательно. Мы будем одной семьей. Я обещаю. Никто больше не сможет разлучить нас.

Джаспер не знал, сбудется ли хоть что-то из сказанного, но это было не так уж важно. Мама заслуживала лучшего, чем скупая правда. Они оба заслуживали.

Надеюсь, вы сумеете оставить все это позади и вернуться к нормальной жизни.

Уверен, что ваша семья в вас нуждается!

В конце следующей недели дядя Лео заехал проведать сестру, а затем отвез Джаспера погостить за город. Мальчик по-прежнему считал своим домом скорее дядину ферму, чем новое городское жилище, но теперь уже ничто здесь ему не принадлежало. Впрочем, как и прежде.

После обеда Джаспер направился к далекой рощице за задними полями, и его кузен Уэйн увязался за ним.

— Чего мы тут делаем? — наконец спросил Уэйн, когда они добрались до кольца обугленных камней, отмечавших границы старого фермерского дома. Заросший травами двор все еще испещряли участки голой земли, усыпанные пеплом и отчасти выгоревшей черепицей.

Джаспер не ответил. Он прочесывал землю под деревьями, пока не нашел довольно большой и крепкий сук. Потом переступил границу фундамента и добрел до места, где некогда начинались ступени на второй этаж. Кто тут? Начиная копать, он даже не потрудился отмахнуться от назойливого шепота.

Понаблюдав за ним с минуту, Уэйн тоже подобрал себе ветку и помогал Джасперу корчевать камни и выдергивать корни, пока вдвоем они не выкопали в земле яму размером с ведро. Только тогда Джаспер вытащил из кармана мамин дневник в потертом кожаном переплете.

— Та самая книжка? — поднял брови Уэйн, уже зная ответ.

Джаспер провел ладонью по изломанной коричневой коже. Он не расставался с дневником ни единого дня с той поры, как дядя вернул ему книжицу. Строчки внутри отвечали ему когда-то на все вопросы, рассказывали о маме. Помедлив немного, он уложил книжку на дно ямы и присыпал ее сверху горстью смешанной с пеплом земли. И еще одной горстью.

Когда яма была полностью засыпана и утрамбована, никто не смог бы догадаться, что где-то здесь погребена книжица. Джаспер впихнул кулаки в карманы и ощутил пустоту в том месте, где она прежде хранилась.

Уэйн повел рукой, указывая на крохотную могилу:

— Может, нам стоило бы что-то сказать?

Не сводя глаз с земли под ногами, Джаспер молча покачал головой.

— Как думаешь, она еще станет прежней?

Не желая откровенничать, Джаспер просто кивнул кузену. Он не знал, сможет ли мама поправиться. Сможет ли собрать себя по кусочкам. Сможет ли снова смеяться. Но сегодняшним утром, как раз перед тем, как он уехал на ферму, она улыбнулась Джасперу. Она погладила его по щеке и улыбнулась; на какой-то миг ее глаза стали такими же ясными и синими, как небо после грозы. Они напомнили Джасперу об утре после урагана, который разнес полштата, и о том, как яркое солнце заливало упавшие деревья, поваленные дома и пропитанную кровью землю — так, словно в мире воцарился наконец полный порядок.

Он мог только улыбнуться в ответ.

На создание истории про Джаспера меня вдохновили воспоминания моего отца о жизни на молочной ферме в Мичигане 1950-х годов. Голоса Леонарда Уильямса и Уэндела Лири были голосами, которые я совсем маленькой слышала за обеденным столом. Спасибо тебе, папа, за то, что ты милостиво одолжил мне эпизоды собственной жизни. Надеюсь, этот роман воздает должное твоим рассказам. Стоит отметить, шутку про «Талли-Хо!» мой папа рассказывает куда удачнее.

Благодарю своего мужа за то, что он поддерживал меня на протяжении всего этого большого приключения, какие бы повороты ни ждали нас на пути. Ты прочел все наброски книги, великое множество, от начала и до конца, и ни разу не дрогнул в своей поддержке. Я бы не стала писательницей, если бы не твое бесконечное терпение, неизменные советы и огромная любовь.

Благодарю двух своих сыновей за то, что они растолковали мне внутреннее устройство сознания маленьких мальчиков. Я смотрела, как вы вместе играете, и деретесь, и подрастаете; этот опыт сделал Джаспера и Уэйна живыми. Спасибо, ребята, что не спалили наш дом, пока мама занималась сочинительством!

Благодарю Андрею Харст, своего литературного агента: она нашла для этой истории пристанище и помогала мне одолевать трудности нового этапа моей карьеры. Спасибо вам, Джоди Уоршау, Кьерси Эгердаль, Фэйт Блэк Росс и все мои друзья в «Лейк-Юнион» и «Томас-энд-Мерсер» — за то, что впустили «Дневник» в этот большой мир.

И наконец, я хотела бы поблагодарить все мое большое семейство, друзей и читателей — за великодушное отношение и помощь. В любой книге нет ни жизни, ни смысла, пока какой-нибудь замечательный человек не откроет ее.