Деон Мейер - Кровавый след

— Тогда у тебя ничего не останется, Кастет. Ничего и никого.

Кастет Снайдерс зарычал и бросился на Матта Яуберта.

Яуберт отодвинулся от него подальше. Готово! Кастет теперь в их руках!

Джонни Октябрь подождал, пока Снайдерс успокоится, и, как всегда вежливо, произнес:

— Кастет, у тебя есть выход. Террористу не обязательно все знать. Но ты должен нам помочь.

Кастет отвечал на вопросы односложно и невнятно — изуродованные губы не давали ему правильно произносить взрывные звуки. Глаза его сверкали ненавистью и яростью, руки слегка дрожали.

Джонни Октябрь спросил:

— Кто сидел за рулем «мерседеса», когда в вас врезался автобус?

— Маннас Винк.

— Личный шофер Террориста?

Кастет кивнул.

— Теперь ты должен сказать, где нам копать.

Снайдерс отвернулся.

— Последний раз спрашиваю.

— В «Монтэгю-Гифт». В Филиппи.

— На фермах? Рядом с Митчеллз-Плейн?

В ответ он получил лишь кивок.

— Где именно?

— Рядом с дюнами Олибум. На той стороне, где «Моргенстер».

Октябрь кивнул, как будто знал, где это находится.

— А тот труп, что вы зарыли у Атлантиса?

— У ворот стрельбища. В углу. За отметкой в девятьсот метров.

— Девятьсот метров?

Еще один кивок.

— Что это значит?

Снайдерс покачал головой; видимо, считал, что он и так сказал достаточно.

— Кастет, кто там похоронен? Кого вы зарыли на стрельбище?

Молчание.

— Что произошло? Как вы убили Флинта?

Гангстер отвернулся, уставился в стену.

— Кто подбросил его машину к спортивному клубу?

Молчание.

Наконец, Октябрь сказал:

— Кастет, я свое слово сдержу. Но учти, если ты нас обманываешь…

Они встали. Октябрь позвонил к себе в участок, объявил общую тревогу. Предупредил, что предстоят раскопки. Матт Яуберт позвонил жене и велел не ждать его, а ложиться спать.

Ночь предстояла долгая.

Сначала они поехали на ферму в Филиппи. Разбудили хозяина, он указал место, о котором говорил Кастет. Вереница машин медленно ехала по песку.

Третий час ночи, ярко горят фары полицейских машин и микроавтобуса экспертно-криминалистической службы, собаки-ищейки заливаются лаем, виляют хвостами, ищут след. Полицейские сосредоточенно работают лопатами. Совсем рядом — жилые кварталы Вестридж и Вудландс. Митчеллз-Плейн спит. Где-то вдалеке мычит дойная корова.

Страшную находку обнаружили в семь минут четвертого. Остальные бросили лопаты и подбежали к яме. Осветили прожекторами… Двое мужчин развернули лежащий в яме сверток. Труп, завернутый в старое черное покрывало с выцветшим оранжевым узором… Лицо вполне сохранилось, и Яуберт, взглянув на лицо с пулевым отверстием между глаз, сказал:

— Это он. Это Дани Флинт.

Тут же лежал и пистолет. Джонни Октябрь аккуратно положил его в полиэтиленовый пакет для улик.

Яуберт понимал, что должен позвонить Тане Флинт. Она имеет право узнать о судьбе мужа. Но он позволил ей поспать еще несколько часов, прежде чем ее жизнь снова перевернется.

Поиски в районе Атлантиса начались только в четверть шестого утра; на востоке уже показалась зеленая полоска, поднялся юго-восточный ветер, его порывы сметали с лопат кучки песка. «Воротами» Кастет Снайдерс назвал главный въезд на стрельбище министерства обороны ЮАР. Ворота не закрывались; незваных гостей отпугивали лишь желтая предупредительная надпись на двух языках — африкаанс и английском: «Посторонним вход воспрещен». Слева, сразу за воротами, помост для стрельбы из снайперских винтовок на дистанцию в девятьсот метров… Помост представлял из себя насыпь из бетонных блоков, песка и гравия. Насыпь была высотой с Яуберта. В ширину насыпь была шагов двадцать. Песчаная насыпь оказалась скошенной. Им предстояло обследовать участок в сто пятьдесят квадратных метров песка, поросшего травой. Идеальное место, чтобы спрятать труп. Если на стрельбище нет военных, один человек без труда может следить за единственной подъездной дорогой, а еще двое быстро выкопают могилу в песке, невидимые с дороги из-за насыпи.

Под руководством Толстого и Тонкого, Лорела и Харди — так прозвали двух экспертов-криминалистов, — констебли из участков Атлантис и Тейбл-Вью начали аккуратно окапывать северную границу участка.

Пробило шесть часов; никакого результата.

В половине седьмого Яуберт понял, что больше нельзя откладывать телефонный звонок.

Он забрался в свою машину, подальше от ветра, и набрал номер.

Она ответила сразу, как будто давно не спала.

— Таня, у меня плохие новости.

Судя по звуку, изданному ею, он понял: несмотря ни на что, она еще надеялась.

— Мне очень жаль, — добавил Яуберт, понимая, что не может ее утешить.

— Как он умер?

— Его застрелили.

Она долго молчала и наконец спросила:

— Кто?

Он тянул время; сказал, что они пока не знают, но до конца дня обязательно выяснят все.

— Я хочу знать, — сказала она.

В десять минут седьмого нашли первый труп.

Могила оказалась неглубокой, меньше метра. Ее вырыли посередине насыпи. Яуберт опустился на колени рядом с Октябрем и Бучинги и наблюдал, как эксперты в слабом предутреннем свете осторожно сметают с трупа песок щетками и метелками. Остальные расширяли могилу, оттаскивали в сторону ведрами песок и высыпали его аккуратной кучей.

— Женщина, — с удивлением заметил Октябрь.

Все увидели кожаные сандалии, очертания женской фигуры, облепленной серо-белым песком. Криминалисты медленно и торжественно смели песок с лица жертвы. Три пулевых отверстия… Лицо практически уничтожено. Только длинная черная коса осталась нетронутой.

— Они ее даже не завернули.

Констебль извлек из песка желтую сумку. Октябрь, надевший резиновые перчатки, открыл ее, нашел кошелек женщины, а в нем — водительское удостоверение.

— Корнелия Йоханна ван Ярсвелд, — тихо прочел Октябрь.

Неожиданностью для всех стал второй труп. Он лежал в метре от женщины, а то и меньше, на той же глубине, только верхняя часть туловища была туго обмотана черным пластиковым мешком. Когда криминалисты сняли мешок, Октябрь ахнул:

— Ничего себе! Это же Птичка!

Джонни Октябрь послал отряд спецназа арестовывать Терренса Ричарда Бадьеса и его шофера, Маннаса Винка. Он приказал направить к дому Бадьеса в Вейнберге как можно больше людей. И везти арестованных в отдельных машинах.

Их доставили в вейнбергский участок. Террориста Бадьеса посадили в камеру предварительного заключения, откуда он время от времени кричал:

— Я имею право на адвоката, фашисты, сволочи гребаные! — и самодовольно ухмылялся.

Винка привели в комнату отдыха и сразу же приступили к допросу.

— Я всего лишь водитель, — повторял он.

Винк оказался невысоким, суетливым человечком; он активно помогал себе жестикуляцией. Лицо под желтовато-белой панамой было прорезано глубокими морщинами. Жилистые предплечья в татуировках.

Бучинги и Яуберт сидели и слушали. Октябрь тихо и вежливо обрисовал ему ситуацию.

— Маннас, у тебя крупные неприятности; ты в беде.

— Я всего лишь водитель.

— Ты соучастник, Маннас, в трех убийствах. У нас есть видеозапись, которая изобличает тебя. Знаешь, та самая, с помощью которой Дани Флинт пытался шантажировать Террориста. Так вот, повторяю, тебе грозят крупные неприятности.

— Не знаю никакого Флинта.

— Нет, знаешь; ты копал могилу в «Монтэгю-Гифт». Но даже не это твоя самая большая проблема. Ты соучастник в убийстве Птички. В Поллсмуре ты и часа не протянешь. А я тебя сейчас именно туда и отправлю.

— Я всего лишь водитель! — повторял Винк, но глаза у него забегали.

— Я отправлю тебя в Поллсмур, а видеозапись покажу всем твоим сокамерникам. На замедленной скорости.

Винк горестно охнул. Руки у него вдруг застыли.

— Но мы с тобой можем помочь друг другу.

— Все вышло из-за той сделки, — сказал Маннас Винк. — Она с самого начала не задалась.

Они с Террористом, Кастетом Снайдерсом и Птичкой де ла Крусом уехали за город, проехали мимо Атлантиса, километрах в десяти за Мамре. Возможно, дело было двадцать девятого сентября, он не помнит. Террорист и Птичка спорили о каких-то «партнерах», но имен этих партнеров они нарочно не называли: считали, что Винк и Кастет не должны их знать.

— Что за партнеры? — спросил Джонни Октябрь.

Винк ничего не знал. В сделке с алмазами «Вороны» выступали в роли посредников, а больше ему знать не полагалось, ведь он был всего лишь водителем…

— А потом?

Потом они поехали, чтобы забрать товар. Встречу им назначили в десяти километрах за Мамре, в районе Порт-Джексона. Камешки привезла белая сучка; она угрожала им пистолетом. Держалась высокомерно, с Птичкой говорила как с дерьмом последним.