Джон Гилстрап - Беги, Натан!

Джед так просто не сдавался:

— Говорю тебе, Уоррен, что-то мы упускаем из виду.

— Вот что я тебе скажу. Давай поделим все дело на две части. Первая: мы должны поймать мальчика и посадить его под замок. А когда он окажется у нас в руках, мы сможем заняться расследованием. Потрясем и Джонстона, и этого Рики Харриса тоже. Согласен?

— Идет. Но под Рики я покопаю отдельно.

— Ладно, договорились. Скажи теперь, что там с дядей? Полагаю, его дом под наблюдением?

— Конечно. Но ни дядя, ни мальчик там не появлялись.

— Может, они вместе удрали из города?

— Возможно, однако маловероятно. Ведь все началось именно с того, что Натан сбежал от дяди, помнишь?

— А куда же еще он мог податься?

— Лучше спроси, куда не мог, — ответил Джед.

Уоррену пришлось с ним согласиться. Кроме дяди, у Натана не было других родственников. И именно это, как ни печально, делало его поведение непредсказуемым. Перед ним были открыты все дороги.

Доктор Тэд Бейкер засунул рентгеновский снимок под прижим просмотрового экрана и нахмурился. По меркам отделения «скорой помощи» сломанные пальцы не считались чем-то неотложным, но этот случай был явно исключением. Рука на снимке была не просто сломана, она была изувечена. Боль, должно быть, адская, подумал Тэд.

Изобразив на лице самое приветливое выражение, доктор Тэд, как его называли коллеги, отодвинул занавеску и обратился к пациенту:

— Добрый день, мистер Бейли. Я доктор Бейкер. В вашей карте написано, что вы повредили руку. Можно посмотреть?

Марк Бейли несколько мгновений изучал лицо доктора, после чего осторожно протянул ему правую руку, придерживая ее левой.

— Болит ужасно, док.

— Еще бы, — согласился Тэд. — Я видел рентгеновский снимок. Как это вас угораздило?

— Менял тормоза на своей машине, — объяснил Марк. — Я очень спешил, делал все тяп-ляп, и домкрат соскочил. Вы, поди, с такими случаями каждый день сталкиваетесь.

Тэд только улыбнулся в ответ. Он понимал, что Марк Бейли повредил руку совсем при других обстоятельствах — пальцы ему кто-то сломал нарочно.

— Значит, рука попала прямо под колесо? — спросил он, осторожно поворачивая поврежденную кисть.

— Точно, — ответил Марк, напрягшись в ожидании боли. Тэд доброжелательно улыбнулся пациенту и аккуратно положил изувеченную руку ему на грудь.

— Расслабьтесь, — посоветовал он. — Меньше всего я хочу причинить вам боль.

— Спасибо, док. Хорошо, хоть вы, для разнообразия, не сделали мне больно.

Интересно, подумал Тэд.

— Правда? Что вы имеете в виду?

— Что я имею в виду?

— Вы сказали — хорошо, что я, для разнообразия, не хочу причинить вам боль.

— Я так сказал? — удивился Марк.

— Хм. Кто-то сделал вам больно?

Марк рассмеялся:

— Только я сам, док.

— Почему же сломаны только два пальца, а не все?

Марк заметил неувязку в своей истории. Проклятье! Док что-то подозревает.

— Не знаю, — ответил Марк. — Видать, повезло.

Тэд Бейкер посмотрел в глаза пациенту, пытаясь понять, врет тот или нет.

— Если бы не ваш рассказ, я мог бы поклясться, что руку вам изуродовали нарочно. Вы уверены, что она действительно попала под домкрат?

— Под домкрат? Нет. На нее рухнула вся машина. Вы думаете, я вам вру, так что ли?

Тэд долго смотрел на него и наконец сказал:

— Человек в здравом уме не станет лгать врачу.

В конце концов, это твоя рука и твоя жизнь, подумал Тэд. Я свое дело сделал. Он щелкнул ручкой и убрал ее в нагрудный карман халата.

— Отдохните немного, мистер Бейли. Я скоро вернусь.

Было уже почти десять, темнело. Натан закончил писать записку Николсонам — он прочел фамилию хозяев на каком-то конверте — и пошел в гараж. Днем он уже отрегулировал сиденье в БМВ и потратил почти час на то, чтобы запомнить расположение рычагов и кнопок. Теперь Натан все делал быстро. Устроившись поудобнее, он пристегнул ремень и завел двигатель. Потом дотянулся до кнопки на солнцезащитном козырьке — она открывала дверь гаража.

Дверь начала с грохотом подниматься. Натан был уверен, что все соседи в радиусе двух кварталов звонят в полицию и сообщают об угоне машины Николсонов. Когда дверь полностью открылась, он включил заднюю передачу и стал выруливать по длинному, крутому скату.

На полпути он остановился, чтобы опустить дверь гаража. Затем, когда задние колеса съехали с тротуара, он круто вывернул руль, переключил рычаг на автомат и плавно нажал на газ. Машина рванулась вперед. Еще с тех пор, как он уехал на машине дяди Марка, Натан знал: рулить — не самое сложное. Труднее всего заставить машину ехать плавно. Тогда у него это получалось, и он был уверен, что получится и на этот раз.

Минут через десять он оказался на бульваре Кэннонбол. Натан помнил, что недалеко от дома дяди Марка бульвар пересекается с проспектом Принца Уильяма. Оттуда можно доехать до шоссе 66, с него свернуть на шоссе 81, а по нему направиться прямо на север, в Канаду.

БМВ вел себя послушно. Через пятнадцать минут Натан начал узнавать места. Примерно через два километра, вспомнил он, будет перекресток с «Макдоналдсом» и «Севен-илевен», от которого отходит дорога, ведущая прямо к дому дяди Марка.

Натан находился так близко к этому месту, что, казалось, сам воздух здесь пробуждает в его памяти картины, которые он надеялся навсегда забыть.

Ближе к перекрестку все машины стали ехать заметно медленнее и в конце концов остановились. Где-то впереди ночь прорезали яркие вспышки полицейских мигалок. Натану захотелось развернуться и поехать обратно, но такой маневр тотчас вызвал бы подозрение. Наверное, на перекрестке авария. Он легко проедет незамеченным.

Через четыреста метров подтвердились его худшие подозрения: на перекрестке не было никакой аварии — дорога там была перегорожена. Полицейские останавливали каждую четвертую-пятую машину, освещали салон фонариками и разговаривали с водителем.

«Господи! — вслух взмолился Натан, — не дай им остановить меня».

Натан перестроился в левый ряд. Не поворачивая головы, он скосил глаза на водителя в машине справа. Его можно было легко разглядеть даже в темноте: усатый блондин лет двадцати трех. Если я вижу его, они легко смогут рассмотреть меня, подумал Натан. Его сердце забилось сильнее, и он до немоты в пальцах сжал руль.

«Держи себя в руках», — сказал он себе, наверное, в сотый раз за день.

От полицейского заграждения его отделяли двадцать три машины и два мотоцикла. Шесть машин полиция пропустила, не проверяя. Осталось семнадцать. Руки Натана вспотели, коленки дрожали.

«Пожалуйста, Боже, ну пожалуйста, — молча молился Натан. — Пожалуйста, дай мне проехать. Пожалуйста, не дай им остановить меня».

На этот раз полицейские пропустили всего три машины и тщательно осмотрели четвертую. После этого беспрепятственно проехали пять машин. Работа полицейских казалась бессистемной: машины они останавливали наугад.

Перед Натаном теперь было восемь машин, три из них полицейские пропустили без досмотра. Потом они не остановили только две.

Моя машина третья, подумал Натан. А полицейские только что остановили ту, что ехала третьей!

К его ужасу, полицейские остановили следующую машину, никого на этот раз не пропустив. В отчаянии Натан пытался придумать, что делать, если его обнаружат. Все полицейские вышли из машин, подумал он. В случае чего он просто нажмет на газ и попытается удрать. Больше ему ничего не оставалось.

Полицейский осмотрел машину, улыбнулся, помахал водителю — и остановил следующую! В свете приборной панели Натан видел, как дрожит его правая нога на педали тормоза. Во рту было так сухо, будто он только что наелся мела.

Машина, стоявшая перед Натаном, чем-то заинтересовала полицейского. Он долго обшаривал фонариком заднее сиденье, а затем добрых полминуты разговаривал с водителем. Натан не мог разобрать, о чем они говорят, но обстановка там явно накалялась. Полицейский открыл дверь водителя, и приказал ему выйти. Водитель послушно вышел и положил руки на крышу машины. Одной рукой полицейский потянулся за наручниками, а другой помахал Натану, чтобы тот проезжал. На мгновение их глаза встретились. Может быть, полицейский и успел разглядеть Натана, но задержанный водитель как раз полез в драку. Натан наблюдал за схваткой в зеркало заднего вида и чуть не въехал в переднюю машину.

Только через несколько километров Натан осознал, что опасность миновала. Указатель на дороге сообщал, что до шоссе 66 осталось пять километров. От гордости у Натана закружилась голова. Он снова перехитрил их. Каждая полоска разметки на дороге приближала его к свободе. Он сможет начать жизнь заново и постарается забыть о том, как дядя Марк, Рики, судьи и сама смерть ворвались в его мир и так внезапно оборвали его детство.