Стиг Ларссон - Девушка с татуировкой дракона

Канал ТВ-4 опередил государственные программы новостей, которые дали свою информацию только в девятичасовых выпусках. Тогда и Шведское телеграфное агентство разослало первую телеграмму с осторожно озаглавленным текстом «Осужденный журналист обвиняет финансиста в тяжких преступлениях». Телеграмма содержала телевизионную информацию в сокращенном варианте, но уже сам факт, что Телеграфное агентство затронуло эту тему, вызвал лихорадочную деятельность в консервативной утренней газете и дюжине провинциальных газет, которые изо всех сил стремились успеть перенабрать первую страницу, до того как начнут работать печатные станки. До этого момента газеты предполагали проигнорировать утверждения «Миллениума».

Либеральная утренняя газета прокомментировала горячие новости мятежного журнала в передовице, написанной лично главным редактором несколько раньше. Вечером, когда в эфир вышли новости канала ТВ-4, главный редактор находился в гостях и опроверг мнение секретаря редакции, лихорадочно пытавшегося сообщить ему по телефону, что в утверждениях Блумквиста «возможно, что-то есть». При этом он произнес фразу, ставшую впоследствии классической: «Ерунда – наши экономические журналисты уже давно бы это обнаружили». В результате передовица либерального главного редактора оказалась единственным медийным голосом в стране, буквально разгромившим утверждения «Миллениума». В ней имелись такие слова, как «преследование личности, грязная криминальная журналистика», и требования «принять меры против уголовно наказуемых высказываний в адрес достойных граждан». Правда, на этом участие главного редактора в дебатах и закончилось.

Ночью редакция «Миллениума» оказалась заполненной до отказа. Планировалось, что там останутся только Эрика Бергер и новый ответственный секретарь Малин Эрикссон, чтобы отвечать на возможные звонки. Однако в десять часов вечера на месте по-прежнему находились все сотрудники, к которым еще добавились как минимум четверо прежних сослуживцев и человек шесть журналистов, постоянно публикующихся здесь. В полночь старый приятель из вечерней газеты прислал Кристеру Мальму предварительный экземпляр номера, где делу Веннерстрёма было посвящено шестнадцать страниц с общей рубрикой «Финансовая мафия», – и Кристер откупорил бутылку игристого вина. Когда на следующий день вышли вечерние газеты, в СМИ начался бум невиданного масштаба.

Ответственный секретарь редакции Малин Эрикссон сделала вывод, что в «Миллениуме» ей будет хорошо.

В течение следующей недели шведские биржи лихорадило – дело начала расследовать финансовая полиция, подключились прокуроры, и развернулась паническая деятельность по продаже. Через два дня после разоблачения дело Веннерстрёма вышло на правительственный уровень, что вынудило высказываться министра экономики.

Этот бум не означал, что СМИ проглотили утверждения «Миллениума» без критических вопросов – для этого разоблачения носили слишком серьезный характер. Но в отличие от первого дела Веннерстрёма, на этот раз «Миллениум» смог представить обескураживающе убедительные доказательства: электронную почту самого Веннерстрёма, копии содержимого его компьютера, включая балансовые отчеты по тайным банковским счетам на Каймановых островах и в двух дюжинах других стран, секретные соглашения и другие вещи, держать которые на своем жестком диске такая большая глупость, что более осторожный бандит никогда в жизни этого не сделал бы. Вскоре стало ясно, что если материалы «Миллениума» дойдут до апелляционного суда – а все сходились на том, что дело рано или поздно должно там оказаться, – то в шведском финансовом мире лопнет наикрупнейший мыльный пузырь со времен краха Крёгера в 1932 году. На фоне дела Веннерстрёма совершенно поблекли скандальное банкротство «Готабанкен» и аферы инвестиционной компании «Трустор».68 Это было мошенничество таких масштабов, что никто даже не решался высказывать предположения по поводу того, сколько отдельных нарушений закона было совершено.

Впервые в шведской экономической журналистике употреблялись такие слова, как «систематическая преступная деятельность, мафия и господство гангстеров». Веннерстрём и его ближайшее окружение, состоящее из молодых биржевых маклеров, совладельцы и одетые в костюмы от Армани адвокаты описывались как самая обычная банда грабителей банков или наркодельцов.

В первые дни этой бури в средствах массовой информации Микаэль Блумквист оставался в тени. Он не отвечал на письма и был недоступен по телефону. Все редакционные комментарии давались Эрикой Бергер, которая мурлыкала, как кошка, когда ее интервьюировали центральные шведские СМИ и влиятельные местные газеты, а также постепенно возрастающее количество зарубежных. Каждый раз, получая вопрос о том, как «Миллениуму» удалось завладеть всей этой, в высшей степени личной документацией для внутреннего употребления, она с загадочной улыбкой, которая на самом деле служила дымовой завесой, отвечала: «Мы, разумеется, не можем раскрывать свой источник».

Когда ее спрашивали, почему прошлогоднее разоблачение Веннерстрёма обернулось таким фиаско, она напускала еще большую таинственность. Эрика никогда не лгала, но, возможно, не всегда говорила всю правду. Не для печати, когда у нее не держали перед носом микрофон, она отпустила несколько загадочных реплик, которые, если сложить их воедино, приводили к слишком поспешным выводам. В результате родился слух, быстро разросшийся до колоссальных масштабов, согласно которому Микаэль Блумквист не стал защищаться в суде и добровольно пошел на тюремное наказание и крупный штраф, поскольку иначе его документы неизбежно привели бы к раскрытию источника. Его сравнивали с известными американскими коллегами, предпочитавшими попасть в тюрьму, но не раскрыть источник информации, и описывали как героя, в настолько лестных выражениях, что он смущался. Однако опровергать это недоразумение в данный момент не стоило.

Все сходились в одном: человек, выдавший эту документацию, должен был принадлежать к кругу наиболее доверенных лиц Веннерстрёма. В результате развернулась длинная побочная дискуссия о том, кто же является анонимным источником информации – имевший причины для недовольства сотрудник или адвокаты; к возможным кандидатам причислялись даже злоупотребляющая кокаином дочь Веннерстрёма и другие члены семьи. Ни Микаэль Блумквист, ни Эрика Бергер ничего не говорили и неизменно воздерживались от комментариев на эту тему.

Эрика довольно улыбнулась, поняв, что они победили, когда одна из вечерних газет на третий день бума напечатала статью под заголовком «Реванш «Миллениума»». В тексте статьи был нарисован лестный портрет журнала и его сотрудников, и к тому же проиллюстрированный весьма удачной фотографией Эрики Бергер. Ее называли королевой журналистских расследований. Это означало добавочные очки в иерархии развлекательных колонок, и уже пошли разговоры о Большой журналистской премии.

Через пять дней после того, как «Миллениум» выпустил первый залп, в книжные магазины поступила книга Микаэля Блумквиста под названием «Банкир мафии». Книга писалась сутками напролет во время пребывания в Сандхамне в сентябре-октябре и была спешно и в строжайшей тайне напечатана в типографии компании «Халлвингс реклам», в местечке Моргонгова, неподалеку от Уппсалы. Она стала первой продукцией совершенно нового издательства с собственным логотипом «Миллениума». Тексту было предпослано загадочное посвящение: «Салли, показавшей мне преимущества игры в гольф».

Это был кирпич карманного формата в шестьсот пятнадцать страниц. Маленький тираж книги – две тысячи экземпляров – практически гарантировал убыточность издания, но уже через пару дней тираж был распродан, и Эрика Бергер быстро заказала еще десять тысяч экземпляров.

Рецензенты отмечали, что на этот раз Микаэль Блумквист, во всяком случае, не поскупился на публикацию развернутых источников материала. Их наблюдение было совершенно справедливым. Две трети книги составляли приложения, представлявшие собой копии документов из компьютера Веннерстрёма. Одновременно с выходом книги «Миллениум» выложил на своей домашней странице в Интернете тексты из компьютера Веннерстрёма в PDF-файлах. Любой желающий мог скачать себе этот материал для подробного изучения.

Странная необщительность Микаэля Блумквиста была частью выработанной им и Эрикой стратегии. Его разыскивали все газеты страны. Только после выхода книги Микаэль выступил с эксклюзивным интервью, которое дал «Той, с канала ТВ-4», и ей тем самым еще раз удалось обставить государственное телевидение. Однако интервью отнюдь не носило характер дружеских посиделок, и вопросы задавались далеко не подобострастные.