Уоррен Мерфи - Тяжелый рок

А посреди сцены в пурпурном пиджаке и черных очках стоял этот болван, пропустивший мимо ушей предупреждение Гуннара Нильсона всем и каждому: «Это мое дело, прочь!» Ничтожество! Этот Биг Бэнг, или как его там, должен получить свое. Занавес разъехался в стороны. На сцене в своих «трупных» костюмах появились Мэггот и «Дэд Мит Лайс». Зал обезумел. Музыканты просто стояли. Девушки повскакивали с мест и ринулись по проходам. Биг Бэнг Бентон пошел со сцены в противоположную от Викки Стоунер сторону. Нильсон дождался удобного момента, когда угол прицела был подходящим для точного выстрела, и выпущенная им пуля 38-го калибра прошла сквозь кадык диск-жокея. Схватившись за горло, Бентон исчез за кулисами. Никто не обратил на него внимания, а пуля, пробив его горло, незаметно вошла в мешок с песком, стоящий у края занавеса.

Нильсон улыбнулся. Голос Биг Бэнга не сможет больше предложить кому-либо контракт, за который взялся Дом Нильсонов.

Тут Мэггот ударил по струнам. Тяжелый септаккорд словно повис в воздухе, задавил и заглушил своими отголосками вопли поклонников. На какие-то мгновения эхо звучало на фоне возникшей в зале тишины, и тут раздался истошный потусторонний вопль рыжеволосой женщины за кулисами:

– Я хочу трахнуться с Мэгготом!

Его заглушила начавшаяся музыка. Нильсон вновь поднял пистолет и, прицелившись поверх ствола, навел его прямо в закрытый правый глаз Викки Стоунер. Но в следующее мгновение он улыбнулся и опустил пистолет. Миллион долларов подождет. Сначала – Римо и старик-азиат.

Гуннар Нильсон вышел из ложи в коридор и направился к выходу. Сегодня вечером они, две его главные цели, здесь уже не появятся. Он будет следить и выжидать. По длинной каменной лестнице Нильсон спустился в фойе театра, который был в свое время не лишен элегантности, а теперь просто обветшал.

Красный ковер в фойе вытерся, и под сухими ботинками Гуннара Нильсона виднелись коричневатые проплешины. Но его мысли были далеко. Придется вновь звонить в Швейцарию: любого, осмелившегося посягнуть на контракт на Викки Стоунер, ждет участь того человека в шляпе. Нужно узнать, где состоится следующее выступление этих «Мэгготов» или как их там. Он будет следовать за ними до тех пор, пока не появятся телохранители этой девчонки. А когда он их найдет, свершится отмщение. И тогда… Да, только тогда… эта девчонка.

Так думал Нильсон, направляясь к выходу из театра и почти ничего не замечая вокруг, включая молодого белого человека, на которого налетел в дверях.

– Простите, – сказал Нильсон.

Белый что-то буркнул.

Не заметил Гуннар Нильсон и старого азиата, стоявшего в вестибюле поодаль и разглядывавшего кадры из фильмов, шедших здесь по вторникам и средам в 1953 году.

Однако старик Гуннара Нильсона заметил.

– Пошли, – сказал Римо Чиуну. – Надо приглядеть за Викки, если она здесь.

Он обратил внимание на то, что Чиун провожает взглядом человека, только что налетевшего на него.

– Куда ты уставился? – поинтересовался Римо.

– Этот человек, – ответил Чиун.

– Что в нем особенного?

– Он налетел на тебя, но не моргнул, – сказал Чиун.

– Ну и что? Он еще и не рыгнул.

– Да, но должен был моргнуть.

– Может, у него моргалка сломалась, – предположил Римо, глядя в сторону улицы на выходящего под дождь человека. – А какая разница?

– Дуракам все без разницы, – сказал Чиун. – Просто запомни: он не моргнул.

– Я сохраню это в памяти до конца своих дней, – ответил Римо. – Пошли.

Повернувшись, он быстро пошел в сторону партера. Но Чиун несколько задержался, глядя на улицу и думая о человеке, который не моргнул.

– До свидания, Римо.

Чиун с Римо пробрались за кулисы. Полицейский, дежуривший у входа на сцену, был совершенно сбит с толку. Пожилой азиат заговорил с двумя офицерами, отвлек на себя их внимание, и тут его спутник исчез. Просто исчез. Его и след простыл. Они хотели потребовать объяснений у азиата, но и он тоже будто растворился.

Оказавшись по ту сторону двери, Римо с Чиуном огляделись. Римо почувствовал облегчение, заметив стоящую около электрощита Викки Стоунер «Под балдой, но жива», – подумал он.

Он было направился к ней, но Чиун стал как вкопанный, в изумлении наблюдая за суетой кулис, персоналом, толпившимся вокруг и, очевидно, осуществлявшим материально-техническое обеспечение странных существ, издававших на сцене нечеловеческие, какие-то… «электрические» звуки.

Вот тут-то Чиун и сказал:

– До свидания, Римо.

– До свидания? Почему «до свидания»?

– Мастер Синанджу не может находиться там, где люди поют «мугга, мугга, мугга, мугга»

– А ты не слушай. Отключи мозг и не думай об этом, – посоветовал Римо.

– Тебе это просто, поскольку твой мозг постоянно отключен. Я возвращаюсь в гостиницу.

– Черт возьми, Чиун! Кто знает, что тут может случиться? Ты можешь мне понадобиться.

– Не понадоблюсь. Все, что могло случиться, уже произошло.

– Ты уверен?

– Да.

– Кто же поведал тебе об этом?

– Человек, который не моргнул.

С этими словами Чиун развернулся и вышел в коридор, вежливо извинившись перед полицейскими, к тому времени уже почти убедившими себя в том, что те двое были просто видениями, возникшими в их воспаленном воображении под воздействием тяжелой музыки Мэггота и «Дэд Мит Лайс».

Когда за Чиуном закрылась дверь, Римо пожал плечами и направился к Викки Стоунер.

– Здорово, да? – сказал он.

– Лом, старик, лом. – Она обернулась. – А это ты! Мой единственный и неповторимый любовник.

Судя по выражению лица, она была искренне рада видеть Римо.

– Раз ты так любишь меня, что ж ты сбежала?

– Просто мне надо было кое-что сделать, а ты бы наверняка мне не дал. Кроме того, этот «Кто-то» чуть с дерьмом меня не смешал из-за своих телепередач.

– Отныне и впредь оставайся со мной. Не влезай между Чиуном и его телевизором, и все будет в порядке.

– Как скажешь, Римо. – Она положила руку ему на плечо. – Ты пропустил самое смешное.

– Что же?

– Кто-то прострелил глотку Биг Бэнгу Бентону.

– Что же тут смешного?

– Ты когда-нибудь слушал его передачи? – спросила Викки.

– Нет, – ответил Римо.

– Вот Бентон без глотки – это и смешно.

– А с тобой ничего не случилось? – спросил Римо, вспомнив об опасности и заслоняя собой Викки от лож, откуда, как он заметил, был прекрасный обзор кулис.

– Нет. Я просто слушала своего Мэггота. Ты же знаешь, я хочу с ним трахнуться.

– Знаю, – ответил Римо. – И я тебе помогу.

– Правда?

– Конечно. Но для этого ты сейчас должна пойти со мной.

– Я бы с удовольствием, но завтра ведь Дарлингтонский фестиваль.

– Это еще что?

– Величайшая в мировой истории рок-тусовка.

– Которую тебе никак нельзя пропустить?

– Никак. Ни в коем случае.

– Хорошо, завтра поедем туда.

Римо начал было говорить что-то еще, но вдруг понял, что не слышит своего голоса из-за неожиданного рева зрителей. Шум зала был постоянным рокочущим фоном, но сейчас зал разразился единым истошным высоким воплем. За кулисами появился поспешно покинувший сцену Мэггот в своем белом костюме, увешанном бифштексами и печенью, в сопровождении троих «Дэд Мит Лайс» в таких же костюмах, но только менее расшитых золотом.

Викки убрала руку с плеча Римо и шагнула навстречу Мэгготу.

– Эй, Мэггот, – окликнула она. Тот повернулся. – Познакомься с этим человеком.

Мэггот с опаской приблизился к Викки и Римо.

– Что случилось с Биг Бэнгом? – спросил он.

– А, не беспокойся о нем, – ответила она. – Пустяки. Это – Римо. Я хочу, чтобы ты с ним познакомился.

Мэггот взглянул на Римо, но руки не подал, как, впрочем, и Римо. Сзади к Мэгготу подошли трое «Лайс»

– Рад встрече, приятель, – сказал Мэггот.

– Взаимно, – ответил Римо. – Должен сказать, что у тебя замечательный наряд. Кто твой мясник?

Не говоря ни слова, Мэггот лишь натянуто улыбнулся.

– Викки, этот парень – твой приятель? – спросил один из «Трупных вшей».

– Мой любовник. Мой лучший любовник, – ответила она.

– Он? Это же динозавр какой-то. А его волосы?

– А, так ты занимаешься любовью при помощи волос? – заинтересовался Римо. – Хотя… и такое возможно.

Визг в зале усиливался.

– Надо вернуться, – сказал Мэггот. – Успокоить зверинец.

– Кинь им сырого мясца, – посоветовал Римо.

Хитро взглянув на Римо, Мэггот повел «Трупных вшей» обратно на сцену. Вопли удесятерились. Мэггот поклонился. Трое «Вшей» тоже. Зал еще прибавил громкости.

Мэггот воздел руки, призывая к тишине, что вызвало хаос, и зрители устремились к тонкой синей цепочке полицейских, полукольцом стоявших у сцены.

Мэггот взмахнул рукой. Новый порыв. Сорвав с груди бифштекс фунта на два весом, он высоко поднял его над головой. В жарких лучах прожекторов на мясе блестели кровь и сок. Визг стал еще сильнее. Как чемпион по «фрисби», Мэггот запустил мясо в зал. Экстаз. Хаос.