Роберт Кормер - Среди ночи

Он открыл глаза и посмотрел прямо в глаза Дэнии.

— Знаешь, может, где-то есть и моя вина. Может, тогда мне не следовало зажигать спичку. И кроме всего, я мог побывать на балконе еще до того, как в зал впустили детей. Но я ненавидел даже саму мысль, о том, чтобы туда подняться. Я избегал этого места. Там в темноте скреблись крысы. Так что я признаю свою вину и принимаю наказание.

Впервые Дэнни смог прочувствовать все, что все эти годы скрывал его отец, и что он ему, наконец, доверил эту глубокую тайну.

Ему захотелось броситься в отцовские объятия, но он знал, что это невозможно. Но они еще какое-то время сидели неподвижно и смотрели друг другу в глаза.

— Пора в постель, — тихо сказал отец. В его голосе не слышалась привычная Дэнни настойчивость. Им обоим было ясно, что уже слишком поздно, и что через несколько часов их ожидал еще один день.

Он остановился около уличного телефона в будке, стоящей напротив «Двадцати Четырех Часов», стекла которой были покрыты уличной пылью. Телефонной книги не было, ее сорвали с цепи и унесли. Он ненавидел, когда его губы касались решетки микрофона трубки.

Он вложил в щель двадцати пятицентовую монету и нажал «0», чтобы вызвать оператора. Он обесцвеченным голосом назвал номер и имя: «…Лесс Алберт». Он услышал в ответ шум линии, а затем женский голос объявил: «Викбург-Телеграмм…»

— Могу ли я поговорить с Лессом Альбертом?

— Лесса сейчас нет, но у него в кабинете есть автоответчик. Может, вы хотите оставить ему какое-нибудь сообщение?

Он насупился и не ответил.

— Возможно, он выехал на задание, — продолжал женский голос.

— Я оставлю ему сообщение, — сказал он. Он еще не решил, что он хотел ему оставить.

После треска в трубке последовал усталый голос Лесса Альберта: «…в данный момент я не могу вам ответить. Оставьте, пожалуйста, ваше сообщение после гудка…»

Снова затрещало, и последовал гудок.

И Дэнни уже знал, что он собирается ему сказать, вспомнив его ночной разговор с отцом прошлой ночью.

— Мистер Альберт, Это Дэнис Колберт. Мой ответ: «Без комментариев».

Лулу не звонила уже целых три дня. Он начал опасаться, что больше она не позвонит вообще. Он расхаживал по комнате, мучая себя невозможностью самому ей позвонить, затем, выйдя из дому, он бродил по улицам, пытаясь вычислить, где она может жить, также как и когда-то с Доун Челмсфорд.

Гнев иногда перебивал разочарование. Очевидно, она заигрывала с ним или просто дразнила. Он вспоминал ее голос, ее слова, которые будто были маслом, подливаемым в огонь его юношеских фантазий: «Я хочу понравиться тебе абсолютно всем…» Из его памяти всплывали слова, которые всегда его возбуждали: «Мое тело тебе придется по вкусу».

Она никогда не звонила ранее, чем в три тридцать, но если до четырех часов от нее не было звонка, то это значило, что в этот день она больше не позвонит. Он оставлял пустую квартиру с ее одиночеством, даже если уставал от времяубийства на улицах, в библиотеке или в «24 часа». В последний раз, когда он зашел в магазин, Дейва там не было.

— С Дэйвом все в порядке? — спросил он у продавца с каштановыми волосами и высоким, по-птичьи щебечущим голосом.

— Думаю, у него грипп, — ответил продавец, возвращая Дэнни сдачу. И его руки тоже двигались по-птичьи, с невероятной проворностью.

Дэнни втиснул в карман батончик «Сникерса», и почувствовал себя потерянным и заброшенным. В этот день не было телефонного разговора с Лулу, да и Дэйв отсутствовал на работе. Только их он мог считать своими друзьями.

И вот на следующий день позвонила Лулу.

— Алло, — произнес матовый голос в телефонной трубке.

— Ты ждешь от меня сюрприза?

— Да, — сказал он. В ее голосе захватило его нечто, чего раньше он еще не замечал.

— Тебе грустно? — рискнул спросить Дэнни.

Лулу ответила не сразу. Он слушал ее мягкое дыхание, глубокий вздох, а затем:

— Каждому из нас иногда бывает грустно, Дэнни. Ты это знаешь. Знаешь, отчего мне может стать не так грустно?

— Отчего?

— Оттого, что я, наконец, смогу тебя увидеть, и это будет приятным сюрпризом — правда, Дэнни? Ты увидишь меня, а я — тебя.

Среди своих диких фантазий он не находил возможным даже подумать о том, что их связь с ней может выйти за рамки этих телефонных бесед.

— Да, это бы было приятно, — его голос оживился и зазвучал как у маленького ребенка.

— Вечер в Хеллоуин будет только нас двоих.

«Для нас двоих!»

— Как? — в нем все зашевелилось. — Где?

— Стой на углу своей улицы в семь вечера, где-то в это время… — она набрала в легкие воздух. — Жди меня, Дэнни. Я буду…

Она повесила трубку.

В его руках будто бы была чаша, переполненная радостью. Все вокруг словно прыгало от счастья, если не считать печальных ноток в ее голосе, будто родимых пятнышек на безупречно гладкой щеке.

««Двадцать два ребенка погибли. Спустя двадцать пять лет. По следам трагедии. Неспокойная жизнь жителя Барстофа».

Лесс Альберт. «Викбург-Телеграмм».

На тихой улице городка Варстоф, штат Массачусетс, расположенного в двадцати пяти милях на север от Викбурга, живет человек, над которым до сих про нависает тень произошедшей четверть века тому назад трагедии. Его зовут Джон-Пол Колберт.

Трагедия произошла в результате крушения балкона в старинном театре «Глобус», расположенном в центре Викбурга. Из-за чего в день праздника Хеллоуин погибли дети — двадцать два ребенка.

До сих пор множество людей оплакивают потери, среди них выжившие в той катастрофе и родственники погибших.

Кроме плача и неутихающего горя до сих пор эхом возвращается вопрос, будоражащий уже два поколения: разделяет ли Джон-Пол Колберт вину за случившееся или нет?

В этом театре он работал билетером. Ему тогда было шестнадцать лет. Он зажег спичку на заваленном хламом балконе, отчего воспламенился мусор. Все это произошло за мгновение до крушения, когда сидящие в партере ни в чем не повинные дети ожидали начала праздничного представления.

Официальная комиссия сняла с Колберта обвинение в поджоге, ссылаясь на аварийное состояние балкона, которым не пользовались уже многие годы.

Не смотря на то, что обвинение не было вынесено, те, кто его обвиняют, до сих пор не оставляют его в покое. По сей день Джон-Пол Колберт получает письма, в которых не скрывается обвинение и ненависть, телефонные звонки, и к тому же под дверь квартиры, в которой живет его семья, регулярно подбрасываются угрожающие жизни предметы, в том числе и взрывные устройства.

Джон-Пол Колберт продолжает проявлять терпимость ко всем адресованным ему оскорблениям и нападкам. Когда бы его не спросили, он дает все тот же ответ: «Без комментариев».

Его сын Дэнис, которому исполнилось шестнадцать лет, как и его отцу в момент случившейся трагедии, продолжает традицию.

«Без комментариев», — сказал Дэнис Колберт в ответ на вопрос о дилемме его отца.

Как бы то ни было, друзья и родственники погибших продолжают…»

— Спасибо, Дэнни, — сказал отец, отложив в сторону газету, когда оба из них ее уже прочитали.

— За что? — спросил Дэнни. Его мозг продолжал кипеть от парада слов на газетной странице, среди которых было и его имя, напечатанное черным по белому.

— За «Без комментариев», за уважение к моему молчанию.

— Я и хотел выразить свое уважение, Па.

«Но я этого не сделал», — подумал он.

Они долгое время стояли и смотрели друг на друга, а затем Дэнни спросил:

— С этой статьи снова все начнется с начала?

— Кто знает? — пожал плечами отец.

— Репортер не указал наш адрес. Только Барстоф, в котором живет тридцать тысяч человек. Думаю, что это прочитали все, кто со мной учится в школе.

— Они снова начнут нас преследовать, — сказала мать. Она выхватила газету из рук отца и быстро пробежалась глазами по заглавной странице, затем она отложила газету в сторону, давая всем понять, что читать это она не будет. — Грех ворошить все это заново. Почему они пишут только о бедных детях? — затем, взглянув на отца, она сказала: — Может, на эти выходные куда-нибудь съездим?

Зазвонил телефон.

— Нет, — ответил отец.

Дэнни заставил себя сделать то, чего никогда не делал прежде: он положил руку на отцовское плечо и почувствовал, как тот к нему прижался.

Телефон продолжал звонить.

Он стоял на углу и ждал. Мимо него протекал рекой нескончаемый парад детей, переодетых в привидений и монстров, пиратов и сказочных персонажей из кино- и мультфильмов в разное время показанных на киноэкранах и по телевидению: среди них были Барни и Алладины, феи и чертики с рогами. От вечерней прохлады Дэнни содрогнулся.