Яна Левская - За тёмными окнами

Уже затемно приближаясь к дому, Фрэя держала руку в кармане на баллончике. Занавеси на окнах мансарды были раздвинуты. В гостиной ровно светился аквариум. Всё выглядело, как обычно. Но её персональное везение всю жизнь выкидывало сомнительные коленца, и не стоило ждать от него милости. Она как раз шагнула к двери, когда та распахнулась, и из парадной вышел Лиам.

Кьёр попятилась, настороженно глядя на него.

– Фрэя! – Хедегор улыбнулся так искренне, что у неё перехватило дыхание. – Вижу, мазь помогла. Хорошо выглядишь. Я тут хотел… – он не договорил, растерянно замолчав. – Что такое?

– Ничего, – коротко ответила она, отступая ещё на шаг. – Я верну мазь.

– Это необязательно, – тихо произнёс он, теряя улыбку. – У меня большие запасы.

– Как скажешь.

Пауза затягивалась.

– Мне надо пройти, – напряжённо произнесла Кьёр, ожидая чего угодно.

Лиам молчал и смотрел на неё очень странным взглядом, живым настолько, что хотелось закрыть глаза, лишь бы не видеть этот тараном бьющий сплав из непонимания и разочарования. Он смотрел так, будто она, зачитав решение о помиловании, выбила у него табуретку из-под ног. Наконец, Хедегор кивнул:

– Ладно. Хорошего вечера, – и, бледно улыбнувшись напоследок, зашагал в сторону университета.

Фрэя осталась стоять, потерянно глядя ему вслед. В груди что-то тянуло, ныло и ворочалось с боку набок. На мгновение ей захотелось догнать его и спросить, что он собирался сказать… Но вместо этого она отвернулась, зашла в дом и заперла дверь.

Лиам шёл по улице мимо светящихся на все лады витрин, мысленно поздравляя себя с очередным принятым «ударом по морде». Он явно видел, что Кьёр удерживает между ними расстояние, будто боится подходить ближе, но ему осточертело разбираться в её мотивации и он просто принял факт: с ним не хотят общаться. Этот вывод стоило подчеркнуть красным и запомнить уже наконец-то.

Едва он поставил точку в короткой истории своего романтического помешательства, мироощущение вывернуло на знакомую дорожку. Он одинок, предоставлен самому себе и ничего не ждёт. Почти облегчение. Почти покой.

«Славно».

Хедегор зашёл в бакалейную лавку и в пекарню, купил еды, взял себе кофе в «Старбакс», побродил по площади, разглядывая людей, прошёлся до Круглой башни Университета, посидел в каком-то сквере и окольными путями вышел на набережную со стороны Больдхусгейд. Улицы уже почти опустели, время близилось к полночи.

Подходя к дому, Лиам с удивлением заметил мальчишку лет восьми, топтавшегося у окон закрытого на ночь винного ресторана. Он пытался добыть себе верхний из убранных в стопку плетёных стульев. Лиам видел, что стулья связаны цепочкой, но малыш этой хитрости ещё не распознал и продолжал мучиться.

Хедегор остановился рядом.

– Зачем тебе стул?

Мальчик испугался, но поняв, что его не ругают, ответил:

– Хочу сесть. Нога болит.

– Почему ты один?

– Потерялся.

Лиам нахмурился.

– Где в последний раз родителей видел? Или у кого ты там потерялся…

– Я из автобуса прыгнул. На станции. Играл. А Дани не заметил. И уеха-а-ал, – мальчонка заплакал.

Лиам хотел было спросить у него адрес и отвезти домой, но потом прикинул возраст и засомневался, что малыш сможет назвать хотя бы улицу, не то что номер дома. Оставалось одно – звонить в полицию.

«Боже, и это только начало года. Не високосный ли?»

Потянувшись за телефоном, Хедегор понял, что забыл его дома.

– Пойдём, вызовем полицейских. Тебя, наверняка, уже ищут. Сколько ты тут бродишь?

– Не знаю, – малыш зарыдал с новой силой.

– Ну что ж ты… Давай, потопали. Я тут за углом живу.

– У меня нога-а-а болит.

Вздохнув, Лиам поднял мальчика на руки, и тот, как обезьянка, обхватил Хедегора коленями за пояс.

Фрэя опустила сумки в прихожей и выпрямилась. Она чувствовала себя подавленно. Даже сделать шаг от двери не получалось. Она просто не знала, куда дальше двигаться. Она на всей скорости въехала в тупик и не видела возможности сдать назад.

Короткий обмен фразами с соседом сам по себе вышел удручающим, но было ещё что-то, цеплявшее струнки тревоги в подсознании. Пока поднималась, Фрэя поняла, что её мучает. Лиам говорил так, будто видел её впервые с того вечера, когда одолжил мазь. Так, будто разговора на набережной не было. Будто бы не было самого Лиама, смотревшего пустым жёстким взглядом. От всего этого начинало веять сумасшествием. Но если предположить, что у соседа, в самом деле, проблемы с головой, то многим странностям в его поведении находилось объяснение.

Фрэя зажмурилась и всхлипнула.

«Это что же теперь, в психушку звонить?»

– Просто надо взять себя в руки и не думать о Лиаме Хедегоре. Не думать… Перестать. Лезть. В его. Жизнь.

Пусть даже так хотелось сделать её своей хотя бы отчасти.

«Вот именно – отчасти. Всю целиком тебе не хочется. Всего Хедегора целиком тебе не надо. С его проблемами, с его скелетами в шкафу и тараканами в голове – страшно».

– Отпустить Лиама Хедегора, – прошептала Фрэя, отходя, наконец, от двери.

Положив ключ на комод гардероба, она посмотрела в зеркало. И удалось же Йенсу уже тогда вытащить наружу этот образ, как оказалось, сидевший в ней всё это время. Туго спелёнутая крепом гусеница, запутавшаяся и напуганная.

Отпустить? Но кто из них двоих решает: держать или нет? Что если Хедегор не позволит ей уйти?

«Что. Ты. Видела?»

Фрэя содрогнулась и отвела взгляд.

Выключив свет, она прошлась по комнатам и открыла окна. Майский ветер наполнил дом. Сбросив куртку на пол в спальне, Кьёр, не разуваясь, упала навзничь поперёк кровати и закрыла глаза.

Она лежала, не шевелясь, погружаясь в знакомое оцепенение. Секунды растекались в минуты, минуты – в часы. Время шло или стояло, или улеглось рядом на кровать, подперев голову рукой, и разглядывало Фрэю. Город бормотал всё тише. Кьёр знала: он не умолкнет, но перейдёт на шёпот. До утра. А пока утро не настало, можно было лежать и прислушиваться, заглушая в себе хор тревог, предчувствий и опасений.

«Надо съезжать, – решила она. – Одолжу денег у Инге, чтобы закончить учёбу и не отвлекаться на подработки. После диплома буду ишачить, как проклятая, отдам долг и уеду из этого города к чёрту».

От простой и трезвой мысли беспокойство даже как будто улеглось. Фрэя поднялась и пошла закрывать окна. В доме стало слишком холодно.

У последнего окна Кьёр застыла. С улицы доносился голос Хедегора. Стиснув челюсти, Фрэя медленно закрыла створку и уже почти повернула ручку, когда расслышала ещё один голос – детский.

Внутренности стянуло в ледяной ком.

Осторожно выглянув из окна, Кьёр увидела их. Лиам держал на руках ребёнка и что-то говорил ему вполголоса. Дослушав, малыш заныл. Хедегор спустил его на землю, и тот рухнул, как подкошенный, хныча и скуля. Лиам, выдохнув, как показалось Фрэе, раздражённо, скрылся под козырьком у входа. Звякнули ключи. Она увидела соседа снова, когда он вернулся к мальчику и склонился над ним, собираясь поднять на руки.

– Хочу маму! – ясно расслышала Кьёр, и её затрясло.

«Так и будешь смотреть?… Ну-ну. Стой здесь, как стояла, прислушиваясь к крикам той женщины. Стой, как стояла, пока он убирал следы крови. Жди дальше. Позвони в полицию, когда он уже затащит к себе этого малыша; выслушай от следователя мнение на счёт твоих безосновательных страхов, выклянчи проверку у патрульных, а потом наблюдай, как Хедегор загладит десятиминутным разговором все недоразумения. Может, ещё прикроешь его? Вперёд!»

Фрэя сорвалась с места, выскочила в прихожую, дёрнула змейку спортивной сумки и вытащила лук.

Три секунды, чтобы натянуть тетиву. Две – чтобы выхватить стрелу. Одна – чтобы выйти на лестницу.

Кьёр застыла, заведя руку с тетивой за ухо, и направила наконечник стрелы вниз, откуда уже слышались тяжёлые шаги.

Сначала из-за поворота показался ребёнок в зелёной курточке с серебристыми нашивками отражателей, а затем – нёсший его Хедегор. Лиам поднимался, тяжело дыша, склонив голову, чтобы видеть дорогу. Низко натянутый капюшон толстовки скрывал лицо.

– Хедегор, – окликнула Фрэя.

Он вздрогнул и посмотрел вверх. Его серые с розовой поволокой глаза расширились, рот приоткрылся в удивлении. Лиам осторожно спустил ребёнка на ступени и взял за руку. Мальчик снова было захныкал, но увидев Кьёр, умолк.

– Фрэя? Что ты де…

– Молчи, – перебила она и мягко обратилась к смотревшему на неё во все глаза ребёнку: – Малыш, ты знаешь этого дядю?

– Нет.

– Фрэя, опусти лук, – напряжённо и успокаивающе, как говорят с психами, произнёс Лиам.

Она посмотрела на него и задала вопрос:

– Зачем ты приходил сегодня утром и стоял перед моей дверью? Полтора часа.

Хедегор вскинул брови:

– Что? Я не… – и тут взгляд его начал меняться: от испуга, к пониманию и смятению. Едва слышно, севшим голосом он выдавил: – Полтора часа?