Кен Бруен - Убийство жестянщиков

К полуночи я снова начал собираться. Закончив приготовления, взглянул в зеркало. Ничего хорошего. Кожа на лице серая, глаза как у буйного сумасшедшего.

Снова потащился в Клэддаф. Как бы ни пошли дела, колеса я больше не принимаю. Я занял свое место у стены. Пошел сильный дождь. Если преступник появится, самое большее, что я смогу сделать, это обозвать его. Но он не появился. Странное дело, но я задремал, мне даже приснился кошмарный сон. В четыре я проснулся от того, что два лебедя клевали мои ноги. Я заорал:

— Отвалите!

Они зашипели и вроде приготовились к нападению. Звук, который они издавали, почему-то показался мне унизительным. Я заставил себя стоять неподвижно, и они наконец отошли. Я быстро расставался со своей былой любовью к лебедям. Раннее утро, холодно и сыро. Я пробормотал: «Может, я слишком для всего этого стар?»

Лебеди начали меня путать. В сумеречном свете они казались такими угрожающими. Я часто прикладывался к фляжке, умоляя бренди согреть меня. Начало светать. Я поклялся: «Все, я с этим завязываю».

В девять я покинул свой пост и устало выбрался на набережную. Закружилась голова, я едва успел дойти до скамейки. Хотел закурить, но сигареты промокли. Тут я услышал:

— Джек Тейлор?

Повернулся и увидел того лебединого парня. Я кивнул, и он сказал:

— Господи, вы ужасно выглядите.

— Это у меня маскировка.

— Вы были здесь всю ночь?

— Угу.

Он показал на ряд домов за нами.

— Послушайте, я вон там живу… Я накормлю вас завтраком, вы сможете принять горячий душ.

— Нет. Я в порядке.

— Простите меня за тот выпад. Теперь я вижу, вы человек добросовестный.

Я встал и сказал:

— Мне пора.

Он протянул руку и сказал:

— Спасибо за помощь.

Я уже отошел футов на сто, когда он прокричал:

— Я лично позабочусь, чтобы вам доплатили еще фунт.

Я еле сдержался, чтобы не крикнуть в ответ:

— Это уже слишком.

Но он был, как говорят ирландцы, «безвредным идиотом», поэтому я только помахал рукой. Нет смысла тратить на него свою злость.

Лаура зашла на следующий вечер. Принесла китайскую еду, и мы устроили маленький пир. Она смущенно сказала:

— Я купила вино.

— Замечательно.

— Я в этом ничего не понимаю.

— Я тоже.

Она широко улыбнулась:

— Ты очаровательный мужчина.

— Ну, так что мы имеем?

— Божоле, я правильно произнесла?

— Идеально.

Попозже она сказала:

— Вчера произошла странная вещь.

— Расскажи.

— Я пошла в кафе вместе с Вики… ты помнишь, моей подругой?

— Конечно.

— Ну, сидим мы, и там были два мужика, они начали к нам приставать. Никак не оставляли в покое. Короче, когда мы уходили, они хотели поймать нас на улице. И тут откуда ни возьмись появился этот человек и… — она широко развела руки, — стукнул их головами друг о друга, — она свела руки вместе, — и швырнул их об стену. Повернулся к нам и сказал: «Мисс Нилон, теперь вы можете идти спокойно». Мы прямо обалдели.

Я подумал, что Билл держит свое слово. Мне оставалось надеяться, что, когда придет час, я смогу сдержать свое. Я заметил:

— Старожилы города всегда выручают друг друга.

— А это не кто-то из твоих знакомых?

— Моих? Нет.

Что я должен был ей сказать — что нанял для нее охрану? Нет уж, я буду об этом молчать в тряпочку. Ей совершенно незачем об этом знать. Я поднял стакан и сказал:

— Slainte.

Уже третью ночь я проводил, скрючившись около стены. Стоило слегка повернуться, и я попадал под дождь. Лебеди сбились поближе к берегу. У меня было ощущение, что я попал в эпизод из «Сумеречной зоны», где меня навеки окружили непредсказуемые лебеди. Я решил закончить с дежурством пораньше, может быть, рвануть домой часиков в пять.

Ровно в четыре на стене прямо надо мной остановилась фигура. Я слышал затрудненное дыхание, примерно как при астме. Я следил, как он медленно подходил к слипу…

И ступил вниз.

Я мог только разобрать, что на нем длинный плащ и сапоги. Потом разглядел блеск металла. Мачете.

Он начал спускаться к воде. Я выпрямился, стараясь размять онемевшие суставы. Я услышал, как он издает звуки, похожие на лебединые. Он их подзывал. Это поразило меня больше всего. Две птицы направились к нему. Он поднял нож. Я сказал:

— Эй, придурок.

Он повернулся, и я подошел поближе. Вряд ли ему было больше шестнадцати лет. Короткие блондинистые волосы, обыкновенное лицо, ничего особенного, пока не разглядишь глаза. Я как-то прочел, что Хемингуэй написал о Уиндхэме Льюисе. Будто у него глаза профессионального насильника. Вот и у этого парня были такие. Он сказал:

— Отваливай, или я тебя порежу.

— Зачем ты это делаешь?

— Для экзаменов.

— Что?

— Люцифер поможет мне получить отлично по всем предметам за восемнадцать голов.

— Восемнадцать?

На его лице мелькнуло раздражение, и он сердито сказал:

— Шесть плюс шесть и еще шесть — число зверя.

— Господи.

Он кинулся на меня. Я позволил ему приблизиться и выстрелил в него из шокового пистолета. Заряд сбил его с ног и бросил в воду. Я удивился такому мощному эффекту. Пока подросток бился в воде, мне пришла в голову мысль дать ему утонуть. Тут на него напали лебеди. Мне пришлось от них отбиваться, пока я его вытаскивал. Перевел дыхание и взвалил его на плечо. Пока я нес его к дороге, он постанывал. Я стучал в дом Тейта, пока там не зажегся свет. Тейт открыл дверь и ахнул:

— Бог ты мой!

— Вот ваш убийца лебедей.

— Что мне с ним делать?

Я опустил мальчишку на землю и сказал:

— Вам стоит поторопиться, потому что мне кажется, что лебеди выклевали ему один глаз.

Я повернулся и пошел прочь. Он крикнул:

— Куда вы пошли?

— Выпить пива.

Слава

Эта история попала на первую полосу газеты.

МЕСТНЫЙ ГЕРОЙ

Джек Тейлор, уроженец Голуэя, помог найти человека, подозреваемого в убийстве лебедей. Жители Клэддафа в последние недели были возмущены истреблением этих птиц.

Один местный житель сказал: «Лебеди — часть нашего наследия».

Мистер Тейлор, бывший полицейский, дежурил у воды несколько ночей. Предполагаемый преступник оказался подростком из Солтхилла. В своем коротком заявлении старший инспектор Кленси сказал:

— Полиция очень обеспокоена отсутствием уважения у молодежи к общественным ценностям. Мы не потерпим такого вандализма.

Он призвал родителей внимательнее следить за своими детьми. Мистер Тейлор от комментариев уклонился.

Я наконец-то успешно завершил дело. Да, во всем разобрался. Почувствовал ли я удовлетворение? Черта с два. Меня одолело чувство опустошения. Терзали ли меня сомнения? Не совсем. Я знал, но это меня не утешало. Меня терзала пустота, я ощущал ее физически.

Я снова вернулся к корням, к книгам. Я читал так, как будто от этого зависела моя жизнь. В 1991-м я напал на Дэвида Гейтса, на его первый роман «Джерниган», книгу, не слишком подходящую для наркоманов. Рассказчик всегда под мухой, воинственный, со съехавшей крышей. Распятый своей собственной иронией, он стремится к извращенному анализу. Роман повествует об американском предместье. Я давал книгу нескольким людям, и все они ее возненавидели. Я спрашивал:

— А как насчет юмора?

— Такой же больной, как и Джерниган.

Существенное замечание. Но автор отыгрался, когда его номинировали на Пулитцеровскую премию.

Я принялся за его короткие рассказы. Сборник назывался «Чудеса невидимого мира». В рассказе «Звездный ребенок» гей оставляет большой город и навсегда возвращается в свой родной городок, где его заставляют играть роль отца для сына его сестры, который лечится от наркомании.

«По большей части он избегал водить Деке по ресторанам, и не из-за проблемы педерастии. Просто они вдвоем выглядели так одиноко в мире».

Я подумал, какое это замечательное слово — «педерастия». Несколько затруднительно вставить в обычный разговор, но кто знает, может, и пригодится.

Следующим шел рассказ «Безумная мысль». Женщина потеряла свою настоящую любовь и раздражается по поводу городской жизни с обиженным мужем.

«Все в порядке с Джоном Ле Карре, — сказал Поль. — Я, черт возьми, скорее стану читать его, чем этого долбаного Джона Апдайка. Если уж речь зашла о Джонах».

Зазвонил дверной звонок.

— Черт, — выругался я.

И встал, чтобы открыть дверь. Сначала я его не узнал.

— Старший инспектор Кленси?

Он был в гражданском, костюм-тройка. Такие распродавались в «У Пенни» три года назад. Он спросил: