Рандеву - Верхуф Эстер

Несмотря на энтузиазм Эрика и его знание языка, до сих пор дела шли не очень хорошо. Мы исколесили сотни километров, разъезжая по извилистым заасфальтированным дорожкам между холмами к деревушкам с ничего нам не говорящими названиями. Туда никто никогда и не заглядывал, кроме самих жителей и почтальона. Мы искали племянника мсье Деневиля, который жил у своей матери и занимался изготовлением септик-танков[4]. Оттуда мы опять ехали к другу сына бургомистра, который владел подрядным предприятием на месте бывшего виноградника. Леса, поля, пашни, луга, опять леса и штабеля досок. От деревушки к деревушке. Безрезультатно.

— Как ты думаешь, — я услышала в голосе Эрика усмешку. — Не выпустить ли нам пар хоть немножко? Может быть, торжественно обновить перед ужином этот действительно великолепный караван?

— А ты не считаешь, что это уже произошло? Раз этак… надцать.

— Тсс… Может быть, это в последний раз. Когда привезут детей, с удовольствиями будет покончено.

Об этом я не подумала. Караван. Дети.

И никакой личной жизни.

Эрик сидел напротив меня за столом деревенского кафе. Бутылка розового, стоявшая между нами, была уже почти пуста, а еду все не подавали.

Мобильный телефон моего мужа лежал рядом с замусоленными «Желтыми страницами» за прошлый год, которые он получил от официантки. Эрик позвонил уже шести подрядчикам и разнорабочим. Да, они охотно поработали бы. Нет, в этом году с проектом такого объема ничего не получится. Наша очередь подошла бы, самое раннее, в июне будущего года.

— Ошибка номер один, — подумала я вслух. — Сие мы могли бы предвидеть. Это надо было уладить еще в Го…

— Вздор. Ты не хуже меня знаешь, что из Голландии никак нельзя повлиять на то, что происходит здесь. Это ничего не изменило бы. И у нас попросту не было времени.

Мне показалось, что в энтузиазме Эрика, его всегдашней броне, стали появляться трещины.

Я была первой, кто признал, что мы не подготовились основательно. Что не было и речи о плане переезда. Или о плане вообще. Разумеется, на то имелись свои причины. Причины находятся всегда. Времени у нас было всего четыре месяца. А четыре месяца, как оказалось, это слишком мало, чтобы все хорошенько продумать и сделать, основательно подготовиться к самому значительному шагу в нашей жизни. Не в практическом смысле, в эмоциональном.

Перед нашим отъездом во Францию Эрик был так занят завершением текущих проектов и введением своего преемника в курс дела, что редко приходил домой раньше десяти часов вечера. А я в последние месяцы только и занималась, что упаковкой. Невероятно, сколько вещей собирается вокруг человека, а главное — как много, оказывается, ему нужно для повседневной жизни. Не помню уже, сколько раз я вытаскивала на свет целую стену аккуратно составленных коробок со стеклянной посудой в поисках той единственной кружки с Микки Маусом, которую Изабелла непременно хотела взять с собой в школьную поездку, или куртки Бастиана, потому что для начала июля было еще ужасно холодно. Надо было отказаться от абонементов, разослать извещения о переезде, обеспечить пересылку почты. А тем временем приходили электронные сообщения и раздавались телефонные звонки от голландских и французских маклеров и нотариусов, кто-то приходил смотреть наш старый дом, который, невзирая на штабеля коробок во всех комнатах, напоследок удалось удачно продать. Знакомые и друзья, желавшие попрощаться, вместе и по отдельности появлялись у нас на пороге, осознав, что вскоре мы исчезнем из их жизни. Братья Эрика и его сестра, их жены, мужья и дети, наши родители, дядюшки и тетушки, все были на вечеринке, которую организовала Миранда. Учителя Бастиана и Изабеллы устроили в школе День Франции, который перешел в прощальный вечер. Одноклассники втайне нарисовали картинку и написали письмо, а учительница нашей дочери вклеила их в две специальные обложки с фотографиями классов Бастиана и Изабеллы.

Соседи, почтальон, кассирша из супермаркета Дейна[5] в нашей деревне, даже люди, которых мы едва знали, — словом, все останавливали меня при встрече. Только в последние недели в Голландии я осознала, скольких людей мы оставляем, как много у нас друзей, родственников, знакомых, на которых мы всегда могли положиться.

В своей новой жизни мы должны были все делать сами. Мы действительно никого не знали, даже поверхностно, в радиусе тысячи километров от своего нового места жительства. Я старалась не слишком об этом задумываться. Мне казалось, что лучше сосредоточиться на том, что будет у нас впереди, на нашей новой жизни. Нашей лучшей жизни.

За время между покупкой дома и переездом у меня не было ни минуты на размышления. Просто все происходило слишком быстро. Мы сделали, что смогли, по-человечески и уехали.

Эрик налил остатки вина в мой бокал. Худенькая девушка с бледным лицом и растрепанными волосами принесла нам куски копченой утятины с ободком жира, теплый козий сыр и жесткие листья салата.

Я вяло поковыряла мясо вилкой и посмотрела в окно. Дождь.

— Добро пожаловать на юг Франции, — вырвалось у меня.

— Неспроста же здесь так зелено. В Жере[6] в прошлом году все было желтое, помнишь? Ты еще сказала тогда, что все высохло.

— Помню. Но я ненавижу дождь. По-моему, он мог бы уже прекратиться.

Я подняла глаза, чтобы оценить реакцию Эрика, но он опять занялся «Желтыми страницами» и сидел, делая пометки на обороте рекламного проспекта.

Я нацепила последний кусочек утки на вилку и доела его, глядя в окно на булочную на противоположной стороне улицы. Оттуда вышла старая женщина с пуделем. Из ее хозяйственной сумки высовывался длинный батон. Шаркающей походкой она ступила на тротуар, и собачка на крепких лапках пошла за ней.

— Выкинь из головы эти заботы, Симона, — пробился голос Эрика в мой внутренний мир. — Мы же во Франции, черт возьми. Laisse-faire[7]. Почему ты так мало доверяешь мне? Ведь я же всегда правильно оценивал ситуацию?

Я кивнула и допила вино.

Он этого хотел. Эрик верил, этого у него не отнимешь. Он не гнался за мечтой, он действительно верил.

А я его сопровождала. Почему? Не знаю. Подруги назвали меня смелой, поскольку я решилась на такой шаг. Это были их обычные слова — мужество, смелость, храбрость. Я чувствовала себя вовсе не такой героиней. Собственно говоря, я почти не раздумывала. Это было спонтанное решение, принятое под влиянием теплого майского солнца, сервированное на клумбе из цветов и трав и залитое половиной бутылки хорошего бордо.

Размышления? Нет. Смелость? Совсем уж нет. Я следовала за ним из малодушия, возможно, даже из лени. Замужество бывает чрезвычайно удобным для женщин вроде меня.

Чтобы думать, был Эрик. Для этого его и вырастили. Кроме того, у него безупречно скоординированы речь и мышление. Он свободно говорит на четырех языках. А главное — он исполнен любви. Добрый, дружелюбный и оптимистичный. И это еще не все положительные черты его характера. Он был ими переполнен.

Я не могла бы вспомнить в этом отношении ничего существенного, что исходило бы от меня и отличало от других. Разве что стабильность.

Все достоинства приходились на долю Эрика.

У Изабеллы волосы отросли до плеч и забраны в два довольно длинных хвостика. Бастиана опять пора вести в парикмахерскую — темные вихры торчат над ушами.

Я ожидала, что дети вцепятся в меня, будучи, возможно, под впечатлением от нашего нового дома, от места и простора, но такого предположить не могла. Едва успев освободиться от автомобильных ремней, они с радостными воплями понеслись по коридорам. Бастиан завывал, как привидение, а Изабелла визжала. Они положительно взбесились.