Владимир Росс - Вор

– Ты че? Стесняешься, что ли?

– Еще чего! Некогда мне твой член разглядывать, у меня мясо тушится, – раздалось в ответ. – Бери давай!

– У-у-у… – притворно завыл Роман и, закатив глаза, захрипел для верности, – сердце, сердце…

Ворвавшаяся в ванную девушка, обнаружив наглый обман, швырнула поднос в воду и собралась уходить, но Башмак успел ухватиться за край халата.

– Да хрен с этим мясом. Посиди со мной.

– Что это было, Рома? В голове дырка, одежда в крови. Может все-таки вызвать скорую?

– Обойдемся без медиков. Разве тебе самой не хочется поухаживать? – игривое настроение, нахлынувшее при созерцании ее ладной фигурки в белом передничке поверх кимоно, третировало неприятные ощущения. – Или не умеешь?

– Непривычно как-то, – Мамзель пожала плечиками и, настойчиво отводя глаза в сторону, присела на краешек ванны, – обычно ухаживают за мной, а тут все перевернулось вверх ногами. Так что же все-таки случилось?

– Скользко. Упал, – вздохнул Башмак и вдруг замурчал мартовским котом: – А я тебе цветы нес. Розы… Иди ко мне.

Пока Ленка постигала всю непристойность предложения, его рука гибкими щупальцами обвила тонкий стан и затянула затрепыхавшееся тело в морскую пучину.

– Идиот! Дур…

Ленкины губы были так сладки, что он, увлекшись их вкусом и быстрой победой, пропустил контрвыпад – рука, вцепившаяся в волосы, задела рану. Пользуясь замешательством, Мамзель шлепнула его в промежность, вырвалась из объятий и, поднявшись над водой, объявила:

– Я сама…

Кимоно, одним движением слетевшее вниз вместе с передником, расплылось по воде нефтяной пленкой. Бледная кожа разгоряченной снежной королевы отливала красноватой бронзой. Сквозь свое учащенное дыхание он услышал:

– Ну что, желание еще не пропало? Тогда держите меня в руках, бойфренд, – и она грациозно скользнула вниз.

Неизбежность предстоящего секса была очевидной, но Мамзель, ловко изворачиваясь, уходила с линии атаки, пока Башмак, ошалевший от возбуждения, намертво не притянул к себе ее бедра.

– Расслабься… – прошептал он, проникая в раскрывшиеся своды. Ленка вскрикнула. Член, плавно уходя вглубь, двинулся по нежным стенкам. Стремясь в недра, он вваливался все дальше и дальше, как вдруг уперся в неожиданное препятствие. Хладнокровный голос предупредил беспардонные интересы.

– Спокойно, без паники. Придется постараться, а я обещаю потерпеть.

– Ты?! Целка?! – не сдержался Роман. – Мир обезумел!

– Претензии не ко мне, а к своим собратьям. То мозгов нет, то пенис короткий.

Пришлось самоутверждаться, и никакая головная боль не могла служить оправданием.

– Ну держись!

Толчок был такой силы, что Мамзель, раскрыв рот, глухо охнула и вонзила в Башмака когти. Каждое движение оставляло на его груди длинные царапины, но Роман упрямо рвался вперед и, глядя в расширенные от ужаса глаза партнерши, вспорол живую ткань, получив в награду глубокий укус в плечо.

– Ну вот, теперь мы обо ранены. Вытаскивай свою штуку.

– Как вытаскивай? – обалдел Башмак.

– Нарвалась-таки на садиста… Больно! Пусть заживет.

– А мне что сейчас делать?

– Да кончишь ты, зверюга. Встань…

Обжигающе тесный рот вобрал в себя член, и через несколько минут, залив ее губы и руки спермой, Роман плюхнулся обратно в воду.

– Если б я знал, что ты так умеешь это делать, то не стал бы калечить девственность в первом акте.

– Ошибаешься. Услуга за услугу.

После ужина подгоревшим азу, несмотря ни на что таявшим во рту, они улеглись спать и, поглаживая шелковистую спинку подруги, Башмак еще долго думал о нападении в подъезде, предателе в стае, и о намечающемся повороте в жизни.

* * *

Телефон трезвонил все утро. Не выдержав, Роман высвободил руку от спавшей на ней Мамзели и неуклюже поднялся. В голове нестерпимо зашумело. Пол качался и норовил уплыть из- под ног. Если чего-то и хотелось, то не в стоячем положении. После секундного размышления Башмак выдернул шнур и побрел обратно. В провале одеяла проглядывали соблазнительные формы.

«Услуга за услугу, значит? Но я-то выигрываю при любом раскладе», – хмыкнув, он аккуратно раздвинул пассии ноги, и, следя за прикрытыми веками, ткнул восставшую плоть в волнующую складку. Несколько осторожных движений – и сухая поверхность наполнилась влагой. Раздалось пикантное хлюпанье. Уже не сдерживаясь, Роман таранил Мамзель, ресницы которой удивленно запорхали в ответ, и, испытывая упоительную власть над податливым телом, застонал.

– Быстрее, – выдохнула она. – Быстрее. Ну же, самец…

Башмак назло медлил, растягивая удовольствие, но физиология брала свое. Предвидя неизбежное приближение оргазма, он подчинился. Мамзель задышала учащенней и, когда ощутила внутри себя горячий фонтан, изогнулась в экстазе дугой.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Я сказал и тем облегчил свою душу – Библия, Книга пророка Иезекииля, 33,9

Краду'н – преступник, живущий за счет краж. Крадуна нельзя путать с Вором (смотри), ибо эти два слова не одинаковы по своему значению, так же как глагольные формы красть и воровать, и неправильное использование их строго пресекается. Стать Вором способен далеко не каждый крадун.

Хо'дка – тюремный и/или лагерный срок. Для молодых, неопытных преступников служит одним из критериев авторитетности, не всегда, впрочем, истинным, так как количество отбытых в местах лишения свободы лет по сути не является сколь-нибудь весомым показателем (как шутят в криминальной среде: «важно не сколько, а с кем и как сидел»). Многие уголовники считают каждую ходку не положительной слагающей чьей-либо значимости, а напротив, «минусом», свидетельствующим об отсутствии профессионализма при совершении преступления и хитроумия во время дознания, допросов и прочих следственных и судебных процедур.

Поде'льник – соучастник преступления или лицо, проходящее по одному с кем-либо уголовному делу. По устоявшемуся мнению, слово подельник синонимично слову «друг», но это не соответствует действительности. Нередко стремления сидящих на скамье подсудимых прямо противоположны. Случается, один из подельников отрицает свою вину и само участие в совершенном преступлении, а другой, поддавшись обещанному смягчению наказания, раскрывает все истинные обстоятельства преступления (см. сознанка), становится свидетелем обвинения или, выгораживая себя, сваливает свои грехи на других, что приводит подсудимых (подследственных) к открытой вражде и ярко выраженной жгучей ненависти, развязывающей даже родственные узы. И все же, подельники, как правило, стараются не допускать между собой подобных конфликтов, договариваются, распределяя роли степени участия, и согласовывают показания. Этим следствие и судебное разбирательства усложняются, запутываются, даря подельникам возможность снизить ответственность и уменьшить наказание, в чем они и заинтересованы.

Созна'нка – чистосердечное или вынужденное (под психологическим или физическим) полное признание своей вины. Представляет собой подробный, обычно в письменной форме, рассказ о содеянном преступлении, его мотивах, способе совершения и с детальной конкретизацией роли каждого соучастника. Следственные органы, поощряя такое желание упростить им ведение уголовного дела, часто оформляют сознанку как «явку с повинной» – протокол, наличие которого в деле относится к смягчающим вину обстоятельствам и благосклонно воспринимается судом.

Стрёмка (стрёмщик) – соучастник преступления, роль которого в уголовно-наказуемом деянии сводится к наблюдению за «подступами» к месту совершения преступных действий с целью предупреждения подельников об опасности, запале (смотри). Стоять на стрёме – выполнять функции стремщика.

Дому'шник – крадун, специализирующийся на кражах из жилых помещений (домов, квартир и т. д.).

Малолетка – лицо, не достигшее совершеннолетия. В уголовной среде малолеткой называют также место, где отбывают наказание несовершеннолетние преступники, а кроме того это слово используется в значении «несмышленый, неопытный». Малолеткой, например, могут называть и великовозрастного дедушку, не сидевшего ранее, только постигающего азы арестантской жизни.